Полет нормальный (СИ) - Панфилов Василий "Маленький Диванный Тигр" - Страница 57

— Дамы, — сняв шляпу, прижимаю к груди и кланяюсь очень великосветски, — прошу простить меня. Просто нужно объясниться.

Демельза, мощная девица с лицом викинга и фигурой валькирии хмурится, но неохотно отходит в сторону. Явная бисексуалка (закрытая женская школа способствует подобным наклонностям), которой нравится как Дженни, так и я. Бедная… аж разрывается между привязанностями, пытаясь по-мужски покровительствовать Дженни и по-женски (но очень неумело) заигрывать со мной.

Я один из немногих мужчин в её окружении, рядом с которыми она не кажется переодетым трансвеститом. А девушка, к слову, хорошая — очень добрая и неглупая. Но комплексов…

— Отойдём? — Кошусь на любопытных студентов и беру Дженни за руку.

— Не вырывает руку, не вырывает!

Усадив на скамейку, опускаюсь на одно колено, не выпуская руку.

— Дженни… я мастер говорить красиво. Скажу тебе только, что с той поры, как встретил тебя, мне не нужны другие женщины. Закрываю глаза, и передо мной встаёт твоё лицо.

Девушка стремительно краснеет, но слушает.

— Когда ты хмуришься, для меня всегда непогода, а когда улыбаешься, то с тобой улыбается весь мир. Дженни Фарли… я не прошу тебя о многом. Просто позволь мне ухаживать за тобой!

— Позволяю, Эрик Ларсен, — краснеет она ещё сильней, но кажется, я ей не противен.

— Может, потому и избегала? — Бьётся в голове мысль, — что не противен?

— Прости, мне нужно идти, — девушка осторожно высвобождает руку и почти сбегает. Краем глаза успеваю заметить реакцию Демельзы: она одновременно рада за нас и грустит.

Глава 34

— В этом доме нальют гостю выпить?! — Пьяно начал Джокер с порога, — или забыли о святых законах гостеприимства?!

— Олав, — перевожу взгляд на родича, — погуляй… до утра. Есть где?

— Есть. У Камиллы сегодня… — подросток ощутимо краснеет, я же делаю вид, что не замечаю оговорки. Тайный роман с разбитной латиноамериканкой на десять лет старше, проспонсирован и срежиссирован мной от и до.

Грязновато… но возраст у него такой, все мысли вокруг секса крутятся, так что пусть лучше так. С одноклассницами ему если что и светит, так это скорее неприятности от родителей оных.

Проститутки не выход.

Слава Одину, о женитьбе юный датчанин не помышляет, хотя поначалу Камилла попыталась ввести свадьбу в сценарий. Но поняв или скорее поверив наконец, что собственных денег (помимо зарплаты от меня) у юного любовника нет, отступилась.

Пятьдесят долларов в неделю за всё время, что длится роман, её более чем устроили. Как и обещание Рэя намотать кишки на дерево, если она в это время будет блядовать на стороне, а тем паче подхватит какую-нибудь заразу.

— Деньги нужны?

— Есть, спасибо, — Сбегав за курткой наверх, Олав исчезает из дома через минуту.

Вопрос о деньгах не лишний — несмотря на более чем приличную зарплату и полный пансион, деньги у родича улетают со свистом. Немалую часть денег вытягивает Камилла — неплохое такое дополнение к основной зарплате, и по-моему — в последнее время она обнаглела.

— Поменять ему бабу, что ли… Действительно, почему бы не привить племяшу некоторую дозу цинизма? Чёрненькую подложить, азиаточку, беленькую… Пожалуй.

— Дома никого, прислуга у меня приходящая. Давай, рассказывай.

Крепко вцепившись в стакан побелевшими пальцами, Джокер долго молчал, а потом сказал глухо, не поднимая глаз:

— Я убийца. Помнишь, про Рузвельта говорили?

Киваю, холодея от ужаса и восторга.

— Да… ты правильно понял. Рицин^[146]. Случайно в общем-то вышло. Давно выделил яд, года два ещё как…

— Кого ты…

— Да никого! — Дёрнул он щекой, — ты меня каким-то маньяком считаешь! Прочитал где-то, решил опыт повторить. Дома, на ранчо, на животных опробовал — на крысках сперва, потом на овце. Препарировал по всем правилам животин ради науки, да и сунул яд в стол. Забыл, просто забыл о нём!

Зная Джокера, не удивляюсь… Он как-то рассказал, что отец на двенадцать лет подарил ему автомат Томпсона. Понятно, что с оружием в Америке этих лет всё более чем просто, и родители нередко дарят десятилетним детям мелкашки. Но автомат!?

Интересный отец у моего друга. Очень, я бы сказал, своеобразный. По рассказам сына, напоминает Жириновского, только популизма поменьше, а резких поступков побольше. Ну а Лесли собственный отец странным считает… Те ещё яблочко с яблонькой.

Собственная химическая лаборатория из тех, что не в каждой частной школе есть, автомат, выходные в борделе по случаю тринадцати лет…

Забыть про яд в письменном столе на этом фоне — мелочь, право слово! А прислуга давно отучена лезть, куда не просят.

— На каникулах пасхальных стол разбирал и наткнулся. Сам не знаю, зачем взял, никаких ведь планов… одни смутные мысли, да знаешь — всё больше со стрельбой из автоматов в упор, да минированием автомобилей. Всерьёз думал, где наёмников для такого дела отыскать, даже вышел на… Я тебе потом данные передам, когда из запоя выйду.

Ощутимо задёргался глаз, запой Джокера я пережил однажды и больше… а придётся.

— Сунул и забыл, да… А на выходных папаня мой в Нью-Йорк заявился. Ты знаешь, мы с ним не очень… не ругаемся, скорее просто не понимаем — разные, как кошка с собакой. Но тут дела такое — Рузвельты его пригласили, с семьёй. Не только папаню, понятно, большой приём был, семей под пятьдесят.

— С жёнами, детьми… человек под двести?

— Побольше, — Лесли не задумывается, — ближе к трёмстам в Спрингвуд^[147] приехало. Рузвельт котируется высоко, попасть на такой приём большая удача. Ну… молодёжи много, половина считай.

— Выгулять отпрысков решили.

— Выгулять? Как собак? Хм… интересно, — хмыкает он, — надо запомнить. Да, похоже на выгул. Вот и довыгуливались…

Лесли затрясло, и он поднёс стакан к губам стукнув пару раз зубами по стеклу.

— Что меня не видели, ручаться могу, не тот ракурс, — несколько невнятно сказал он, отдышавшись, — и что Рузвельту яд попал, тоже. Другое дело, только ли ему? Я там… с избытком. В… разных местах. Я чудовище!

— Я тоже, — наливаю себе стакан, — принцип меньшего зла^[148]. Готов убить сотни, чтобы спасти сотни тысяч.

— Ты…

— Да, — салютую стаканом и пью, не чувствуя вкуса. После встречи с Дженни потихонечку перестаю быть отморозком… к добру ли? — И лично, и опосредовано, чужими руками. А сколько ещё предстоит… ты хоть понимаешь, что если дела пойдут удачно для нас, Америке грозит самая настоящая Гражданская?

— А не будет Гражданской, не будет и мира, — шёпотом закончил он, зябко ёжась.

— За что хоть пьём?

— Формальный повод? С отцом… наследства грозился лишить, да содержания лишил.

— У тебя десять процентов нашей кинокомпании, какой на хрен… Ааа! Не сказал?

— К слову не пришлось, — кривовато улыбнулся Джокер.

— Из-за чего хоть, — устраиваясь поудобней прямо на полу, подтягиваю себе бутылку виски. Сейчас нужно говорить на любые темы, лишь бы не вспоминал о Рузвельте.

— Помолвка, — дёрнулась щека, — Катерина фон… ну да ты всё равно её не знаешь, из европейской аристократии.

— Как из европейских, скорее всего знаю, а с некоторыми, не поверишь, даже в родстве! Милый такой снобизм недавних выскочек… Ладно, пьяный, забыли.

— Хорошая партия, и какие-то там многоходовки по бизнесу и политике. Ему, не мне.

— Совсем плохо?

— Так… унылая. Нормальная вроде, но рядом с ней я начинаю отсчитывать каждую секунду до приближающейся смерти.

— Угум, — в памяти всплывает кузина моей приятельницы по школе, Аннабель. Правильная настолько, что это казалось (да наверное и было) психическим отклонением. В ней самым неудачным образом сочеталась ханжа-протестантка, вяжущая кружевные салфетки с религиозными изречениями, и феминистка, толерантная к меньшинствам всех мастей, — понимаю.

Снотворное с алкоголем не слишком-то полезно, но предыдущий запой Джокера закончился сожженной пожарной частью и штрафом в одиннадцать тысяч долларов. Эпично, спора нет… и вспомнить есть что. Весело было, да… Но если бы не связи братства, присел бы парнишка лет на пять.