Хирургия Плоти (ЛП) - Ли Эдвард - Страница 32

— Сдаюсь! — крикнул Паон, но автоматный огонь только усилился. Паон свернулся в клубок, и все вокруг стало распадаться на части. Пули летели обойма за обоймой, разбивая ящики, перемалывая кухонный стол и пол, и от Паона тоже мало что осталось. Левая кисть повисла на одном сухожилии. В живот впилась горячая серебристая сталь.

И тишина.

В животе горело, будто он проглотил напалм. Сознание уносилось на волнах запаха сгоревшего кордита. Паон чуть отполз; очки были заляпаны кровью. Санитары унесли мертвых полицейских, люди в синем вошли в кухню, выставив впереди дымящиеся стволы автоматов. Как туман, висели в горячем воздухе квакающие разговоры по радио, потом Паона протащили по озеру крови.

В глазах замигало белое и красное, двери машины «скорой помощи» с лязгом захлопнулись.

— Господи ты Боже! — шепнул он.

— Я же Вам говорила, что вы вспомните, — сказала сестра.

— Серьезно я ранен?

— Не смертельно. Антибиотики внутривенно остановили перитонит, — она прищурилась. — Вам повезло, что в этом штате нет смертной казни.

Это да, — медленно подумал Паон. А федеральные законы разрешают высшую меру лишь в случае убийства агента при контрабанде и торговле наркотиками. Его засадят пожизненно без права помилования, это можно не сомневаться, но все лучше, чем удобрять кладбище. Федеральные тюрьмы куда лучше кутузок штата, к тому же Паон — убийца копа, а таковые в камере сразу получают иной статус. Никто его не попытается опустить.

Могло быть хуже. Это он теперь понимал.

Паон вспомнил, как объяснял Родзу насчет его уверенности, что ничего с ним не случится. Oн же надеялся на свое оружие. Его подставили, окружили, продырявили, как швейцарский сыр, и он руку оставил нa кухне у Родза, зато он жив. Кто же знал? Если бы он использовал свой ум и не торопился, он мог бы даже когда-нибудь вырваться из заключения.

Ага. Надежда умирает последней.

— Чему вы улыбаетесь? — спросила сестра.

— Не знаю. Наверное, просто рад, что живу… Да, в этом все дело.

И это была правда. Несмотря на довольно очевидные обстоятельства, Паон был счастлив.

— Рады, что живете? — В голосе сестры слышалось холодное отвращение. — И вам наплевать на убитых вами людей? У них были жены, семьи. Дети. Эти дети теперь осиротели. И люди погибли по вашей вине.

Паон пожал плечами, насколько это ему удалось.

— Жизнь — игра. Они проиграли, а я выиграл. Это они хотели играть жестко, а не я. Не трогали бы они меня, у деток остались бы папочки. Я не собираюсь угрызаться, что завалил несколько ребят, которые хотели завалить меня.

— Меня от вас тошнит, — сказала медсестра.

Я тебя тоже люблю, малышка. Да, забавно. Боль в животе становилась все острее, но Паон все равно не мог сдержать самодовольства. Хорошо бы сейчас вернуть себе очки, чтобы лучше разглядеть эту сестру. Черт, да и холодного пива сейчас хорошо бы, и затяжку. И еще снять бы эти больничные ремни. Отпраздновать возвращение жизни, и в порядке празднования засадить бы этой заносчивой суке-сестре. Ага, завалить ее на койку и задать работу ее охолодавшей дырке. Уж тогда бы с нее крахмал пообсыпался.

И Паон начал по-настоящему смеяться. Ну и карты выпадают в этом мире! Да, пути Господни неисповедимы. Зато у Него хотя бы есть чувство юмора. Да, забавно до чертиков. Три копа откинули копыта, а я тут лежу в кайфе и уюте и лапаю глазами эту фригидную сучку. Тихий и отрывистый смех Паона не смолкал.

Сестра включила радио, чтобы заглушить неуместное веселье пациента. Она стала проверять пульс Паона и маркировать капельницы, а по радио доносились вечерние новости. Ведущий бубнил главные события дня. Японцы собирались начать импорт американских автомобилей. На следующей неделе обезжиренное масло выйдет на рынок. Главный хирург США обращается к производителям с просьбой приостановить выпуск силиконовых имплантантов для яичек, а президент (- О, боже, нет! — ) переболел гриппом. И это было еще смешнее: весь мир с его дуростью перестал для Паона что-нибудь значить. Он на всю жизнь загремит за решетку. Так какое ему дело до всех мировых событий, плохих или хороших?

Он прищурился, пытаясь рассмотреть, кто это еще к нему вошел. Из размытых контуров комнаты выступило лицо: мужик лет шестидесяти, белоснежные волосы и серые пушистые усы.

— Добрый вечер, мистер Паон. Я доктор Уиллет. Решил зайти и посмотреть, как вы тут. Могу я вам чем-нибудь помочь?

— Раз вы спрашиваете, док, я бы не возражал, чтобы мне вернули очки. И если правду вам сказать, не возражал бы против замены сестры. У этой дружелюбие как у бешеной собаки.

Уиллет в ответ только улыбнулся.

— Вы были тяжело ранены, но зато можно не волноваться насчет инфекции или потери крови. При множественных огнестрельных ранениях с этим всегда проблемы. Рад вам сообщить, что, учитывая все происшедшее, вы на удивление в хорошем состоянии.

Ну и отлично, — подумал Паон.

— И должен вам сказать, — продолжал Уиллет, — я хотел с вами познакомиться. Вы — первый убийца, с которым мне представилась возможность поговорить. В некотором экзотическом смысле вы знамениты. Стоящий вне закона преступник.

— Да, я бы вам дал автограф, — пошутил Паон, — да вот проблема: я левша.

— Отлично, вот что значит не падать духом. Нужно иметь характер, чтобы сохранить юмор после того, через что вам…

— Т-с-с! — зашипела сестра. Ее размытый контур дрожал и нервничал. — Это оно… кажется, оно.

Паон состроил гримасу. Из радио все так же бубнил диктор:

— …в результате длившейся год тайной операции федеральных сил. Один из подозреваемых, Натан Родз, был убит на месте в яростной перестрелке с полицией. Погибли также двое сотрудников полиции штата и специальный агент Министерства Юстиции. Согласно заявлению властей, они были убиты вторым подозреваемым, предполагаемым агентом мафии по имени Фрэнсис Паон по кличке «Фрэнки». Сам Паон находился в разработке по тем же обвинениям; считается, что он тесно связан с преступным синдикатом Винчетти, который, по оценкам экспертов, контролирует более пятидесяти процентов рынка детской порнографии в США. Пресс-секретарь полиции позже объявила, что Паон получил массивные огнестрельные ранения в живот и, как сообщается, умер по прибытии в медицинский центр округа Южный Арундел…

Мысли Паона медленно оседали на дно.

— Как это… Мертв по прибытии? — Медсестра улыбалась. Она открыла дужки очков в черной оправе и надела их на Паона…

Наконец-то размытая комната сфокусировала резкость.

О, Господи Боже…

Это была не рентгеновская насадка, которая висела над головой, это были чашечные весы. Стены покрыты блестящей белой плиткой. Паон теперь ясно осознал, что «фармацевтические» шкафы были фактически торцами металлических полок, просто штабелированных с сосудами и бутылками. Один сосуд был помечен как ГИСТОЛОГИЯ.[55] Другая этикетка гласила: ФОРМАЛИН.[56] И еще одна: ГИПОФИЗ.[57] И последнее, но не менее важное: на полу (просто голый серый цемент), посередине, был дренаж.

…царствующий на небесах, — закончил мысль Паон.

Это была не больница. Не отделение интенсивной терапии.

Это МОРГ, — понял Паон.

Пока медсестра заклеивала его рот, доктор Уиллет выбрал из лотка разных инструментов самый длинный обоюдоострый нож. Нож вспыхнула на свету, когда док поднял его.

— Время для вашего вскрытия, мистер Паон, — объявил патологоанатом. Лицо его выглядело веселым, глаза сияли. — И я могу обещать, что сделаю все возможное, чтобы Вы оставались в живых как можно дольше.

Паон задрожал, когда Уиллет сделал первый разрез.

перевод: Михаил Левин & Zanahorras

Элиот и Снидикер уже как-то раз это обсуждали. Именно поэтому умные копы не едят перед сменой. Меньше пищи в желудочно-кишечном тракте. Всякие отбросы нынче предпочитают тефлоновые пули, после той статьи в «Пост». Девятимиллиметровая пуля пробивает кевларовый бронежилет в два счета. Смерть от перитонита весьма мучительна, в особенности в 1981 году, до изобретения антибиотиков нового поколения. Фекальные бактерии устремляются прямиком в кровяное русло, разбивая в прах всю иммунную защиту. Абсолютная абдоминальная инфекция.