Судьба Отверженных. Констанция (СИ) - Анд Лика - Страница 20

Когда один из них, Уилл, упал в сточную канаву, другой, Роб, произнёс сиплым голосом:

— Там тебе и место, негодяй! Это же ты включил станок, когда Джон полез его ремонтировать.

— Помоги, Уилл! — прохрипел из канавы рабочий. — Мы теперь связаны.

— Связаны? — расхохотался Роб — Я убийство на свою душу не возьму!

— Так отчего же не сказал хозяину правду? — послышалось из канавы.

Роб протянул руку незадачливому дружку, помогая вылезти. Тот, кряхтя, упал на землю.

— Спасибо, друг. Я этого не забуду. А Джона я хотел только проучить. Не думал, что он так глубоко руки засунет. Сам же был недоволен, что Джон на хорошем счету у хозяина.

— Так-то оно так, — почесал засаленную шевелюру Уилл. — Только как теперь вдове детей прокормить?!

— У неё есть сбережения — проживут, пока малец не подрастёт.

— Жаль его, — вздохнул Уилл. — Джон всем помогал.

— А мы не можем помочь его семье — сами еле сводим концы с концами.

Джек был в шоке от услышанного. Он хотел подбежать к мужчинам, обвинить их в смерти отца, кричать, звать на помощь, но не мог сдвинуться с места.

Только когда рядом никого не оказалось, мальчуган опомнился и поспешил вслед за пьяницами, но их уже и след простыл. Куда они свернули? Или не были так пьяны, как показалось?

Никому не сказал мальчик об услышанном разговоре, он решил сам разобраться с убийцей. И такой случай представился в одну тёмную ночь, когда все жители города праздновали Самайн.

Раньше это был любимый праздник всей семьи. Мать припрятывала выращенные тыквы, отец вырезал на овощах смешные мордочки, затем ставили тыквы на специальные дощечки вдоль забора, а самую большую — на стол у окна. Под тыквы прятали свечи. Их зажигали ночью.

Когда темнело, семья выходила в сад, садилась за стол, весело поглядывая на тыкву, которую называли Парк, по имени пра-прадеда. Затем мать накладывала пареную тыкву. Она готовила её так вкусно! Часть кушанья оставляли на ночь для духов.

После трапезы пели старинные песни, благодарили духов за еду и кров и просили их о покровительстве на следующий год. Потом отец начинал рассказывать страшные истории, но делал это так забавно, что все улыбались, слушая его рассказы, даже малышка Лили. Пока был жив отец, девочка ничего и никого не боялась.

После смерти отца Джек долго думал, как наказать убийц, а потом вспомнил, что оба боятся привидений.

Выждав момент, когда теперь неразлучная пара возвращалась с работы, он громко начал рассказывать босоногим товарищам, что отец свои сбережения прятал в склепе, ведь там они сохраннее. Только вот он не знает, в каком именно, но обязательно найдёт.

Уилл и Боб переглянулись, запоминая слова мальчугана. С тех пор они все ночи проводили на кладбище, обыскивая склепы.

В ночь на праздник и напугал их Джек, нарядившись в белый саван. Трусы так перепугались, что побежали с воплями по улице и не успокоились, пока не оказались в полиции. Там уже выяснили подробности и посадили неудачливых грабителей за осквернение могил.

И вот уже скоро очередной праздник, но нет теперь ни отца, ни матери.

Мать детей, Марта, была убита горем, но держалась, пока не простудилась. Она ушла за отцом через два месяца, оставив сирот на попечение старой тётушки.

Джек уже ничего не чувствовал, его душа сжалась, а сердце стало каменным. Он во всём винил Уилла и Роба, ведь, будь отец жив, они нашли бы средства на лечение матери.

К своему ужасу он узнал, что сбережения всё-таки были, но тратить их на своё лечение мать не захотела, веря, что сможет и так встать на ноги.

Только после её смерти дети нашли заветный узелок. Эти средства посчитали неприкосновенными и не тратили, живя на скудное жалованье Джека. А потом умерла бабушка, пришлось её хоронить. Похороны отняли все сбережения, но дети жили в своём домике, перебиваясь старыми запасами, пока они не кончились. Лавочник предложил за дом небольшую сумму, но выхода не осталось. И теперь они живут в этом убогом подвале.

Но скоро и отсюда их погонят, ведь оплачивать жильё нечем. Куда им податься?!

Перед Конни проносились события их маленькой жизни, и девушке стало жаль малышей, захотелось обнять и согреть. Но… нельзя ангелиссам вмешиваться в судьбы людей, проявлять сочувствие к людям можно, но сделать ничего нельзя…

Мальчик по имени Джек… Какой заботливый брат! История взволновала Конни до глубины души. Она снова и снова видела картины их тяжёлой жизни и ужасалась увиденному.

Верховный мир оберегал своих детей от жестокости, воспитывая в нежности и неге. Только англы были свидетелями страшных будней Срединного мира.

И что же дальше с ними было? Ангелисса стиснула зубы и продолжила воспроизведение тяжёлых будней детей Срединного мира.

Джек задумался: на кого оставить сестрёнку? Получалось, что не на кого. Конечно, на их улице немало семей живёт. Одни в собственных убогих лачугах, другие в доходных домах, но вряд ли кто согласится безвозмездно присматривать за маленькой девочкой, которая выросла такой непоседой.

Большинство детей с раннего возраста уже помогали матерям в саду-огороде, а Лили в их семье оберегали от физического труда, ведь девочка отличалась хрупким телосложением и такой прозрачной кожей, что казалась младше своего возраста.

Малышка постоянно что-то напевала, и её звонкий голосок раздвигал тёмные тучи и дарил радость. Когда мать и Джек возились с грядками, Лили садилась на лавочку и начинала напевать. От её голоса руки работали проворнее, а душа улетала в далёкие края.

Джек слышал, что с таким необычным голосом можно стать певицей, как одна из тех элегантных дам, что он видел у красивого здания с колоннами, где проходили выступления знаменитостей. Если отец мечтал, что дочь станет высокородной леди, то мать прочила ей карьеру актрисы.

А не попробовать ли им выступать на площади?! Так делали уличные музыканты. Конечно, у них нет ни одного музыкального инструмента… Как нет?! А губная гармошка отца?

Джек порылся в своей котомке и достал инструмент, завёрнутый в чистую тряпицу. Гармошка ― всё, что осталось на память от отца…

Погладив шелковистый корпус, мальчик поднёс инструмент к губам.

Звук вырвался резкий и громкий. Лили наморщила носик и перевернулась на другой бок.

Джек заиграл любимую мелодию отца. Она была такой весёлой, что мальчик забыл обо всём на свете. Через несколько минут ему начал подпевать чистый детский голосок.

Брат с сестрой робко стояли на площади. Мимо них сновали люди, спеша по своим делам. Никому не было дела до одиноко стоящих детей.

— Играй, Джек! — не попросила, а приказала Лили. Мальчик как будто очнулся, вынул из кармана гармошку и приложил к губам.

Старинная народная песня рассказывала о лесной поляне, где поселился голосистый соловей. Его трели разносились по окрестности, приятно лаская слух нежными звуками.

Детей окружила небольшая толпа. Люди стояли молча: мужчины прятали улыбку, а женщины вытирали слёзы.

Когда песня закончилась, толпа медленно рассосалась, а в стареньком картузе Джека поблёскивали мелкие монеты. Так и стали дети зарабатывать себе на жизнь.

Они пели на улицах и площадях, в богатых кварталах и трущобах бедняков. Только к зданию театра Джек никогда не водил сестру. То ли он чего-то опасался, то ли стеснялся, ведь здесь выступали знаменитости, по сравнению с которыми дети чувствовали себя маленькими неумехами.

Теперь не только Джек, но и крошка Лили чувствовала себя востребованной. Ночами они учили песни. Джек знал песни о воинах и сражениях, битвах и благородных рыцарях, а Лили — о красоте природы.

Когда дети обошли близлежащие кварталы, Джек задумал идти на другой конец города, но сестрёнка заупрямилась, сообщив, что сочинит новые песни. Брат посмотрел на неё удивлённо, но утром девочка пропела ему новую песню, к которой он начал подбирать аккомпанемент.

Песни Лили так понравились окружающим, что девочка расцвела, стал ещё красивее, глядя на неё, каждый думал, что встретил ангела, случайно слетевшего с небес.