Мар. Тень императора (СИ) - Лисина Александра - Страница 20

Еще одно лицо, которое благодаря придворному магу было мне хорошо известно, восседало почти напротив меня и деликатно обгрызало куриное крылышко. Герцогиня Ила эль Мора… весьма эффектная женщина, сильная магиня со сродством сразу к четырем основным стихиям. И дальняя родственница его величества. В краткой характеристике, которую «дядюшка» дал этой утонченной, изящной и эффектной блондинке, значилось: «умна», «хитра», «опасна». Проще говоря, сегодня мне довелось своими глазами увидеть главную интриганку императорского двора, к мнению которой его величество всегда прислушивался. А еще Тизар высказывал мнение, что в раскрытии некоторых заговоров против повелителя проявила немалое участие именно эта кокетливо улыбающаяся леди с холодными глазами. Которая сейчас весьма мило беседовала с начальником императорской внутренней разведки, а сама при этом очень ненавязчиво изучала мою физиономию.

Ее именитый сосед тоже носил герцогский титул и принадлежал известному в Ории роду эль Соар. Звали его Тарис эль Соар. Магом он не являлся, но, пожалуй, после императора это был самый влиятельный человек в стране. При этом выглядел он весьма далеко от идеала: маленький, невзрачный, активно лысеющий человечек с необычайно высоким лбом и маленькими цепкими глазками. По сути, этот башковитый лорд держал под жестким контролем всю обстановку в империи. Весьма жестко подавлял немногочисленные бунты. Отличался незаурядным умом. Проницательностью. Умением принимать непопулярные решения. И, что немаловажно, был исключительно предан своему повелителю.

Наконец, последним, кого я совершенно точно знал в лицо, был собственно наследник престола. Его высочество Карриан сидел на почетном месте по правую руку от императора. Был тщательно выбрит. Причесан. Одет во что-то типа военного мундира спокойных зеленовато-коричневых тонов. При этом выглядел он задумчивым. Разумеется, прислушивался к разговору отца с господином Ястребом. Но взгляд его карих глаз… да, через десять лет после той встречи я наконец-то выяснил, какого они цвета… постоянно блуждал по залу, нигде надолго не задерживаясь.

Среди остальных придворных знакомых лиц мне больше не встретилось. Однако получить право присутствовать на завтраке во дворце простому смертному было нереально. Значит, так или иначе эти люди были нужны его величеству. А раз они были нужны ему, значит, мне следовало как можно скорее узнать, кто они и какую роль играют при дворе.

Кстати, о ролях… не пора ли приступить ко второй части моего спектакля?

Убедившись, что никто не обращает на меня внимания, я полез под стол и, пошуровав под хламидой, выудил оттуда грифель и несколько сложенных пополам бумажных листов.

В бытность Мариной Извольской у меня неплохо получалось создавать графические рисунки. И раз уж его величество загорелся идеей превратить меня в художника, следовало дать ему повод прийти к такому необычному решению.

Пока народ кушал, выпивал и вел степенные разговоры, я положил листок на колени и принялся рисовать, мельком поглядывая на ближайших соседей. Начать, естественно, решил с леди, которая, к тому же, успела принять эффектную позу. Работать было несложно, хотя за последние пару лет я уделял поддержанию навыков совсем немного времени. А когда с дамой было покончено, я устроился поудобнее и принялся один за другим делать остальные наброски.

Его величество Орианн получился у меня внушительным и суровым, как и положено великому императору. Господин Рокос эль Нор и впрямь походил на хищную птицу, но ему шло, так что я не стал ничего исправлять. Тизара нарисовал таким, каким помнил по первой встрече — задумчивым, с чрезвычайно озабоченным видом изучающим свое отражение в маленьком зеркальце. Тогда он, конечно, крутил пальцами серьгу, но не суть важно. Главное, что получилось похоже. А вот после этого мне нужно было нарисовать кого-то, над кем очень бы хотелось, но нельзя было посмеяться. И, выбирая между герцогом эль Соар и его высочеством Каррианом, я, недолго думая, решил отдать эту почетную роль наследнику престола.

Можно было, конечно, обойтись без экстремальных мер и просто, проходя мимо императора, выронить из-под хламиды… то есть, туники, конечно… уже готовые наброски. Но если уж его величество выдал мне карт-бланш, то я рассудил: раз шут, значит, должно быть смешно. А веселье становится гораздо сильнее, если грамотно выбрать объект для шуток и день за днем, методично, прямо на глазах у присутствующих, доводить его до белого каления.

Мне отчего-то показалось, что милорд эль Соар не оценит моих стараний, а его высочество мне слегка задолжал. Поэтому остаток завтрака я увлеченно калякал на бумаге и под конец так увлекся, что едва не пропустил долгожданный вопрос:

— Мар, ты чем это занимаешься?!

Тизар, дорогой мой «дядюшка», так замечательно громко об этом спросил, что мною немедленно заинтересовались не только ближайшие соседи, но и люди с другого конца длиннющего стола. А когда я, вызывающе шмыгнув носом, продемонстрировал «дяде» результаты своего труда, он на мгновение онемел.

— Какая прелесть, — восхитилась герцогиня эль Мора, когда на столе появился набросок, где она с задумчиво-печальным видом смотрит куда-то вдаль, поднеся к лицу красивую розу. Розу я специально поместил вперед и сделал более яркой, чтобы она бросалась в глаза. Но при внимательном рассмотрении можно было заметить, что женщина на заднем плане гораздо красивее. А если кто-то знал ее ближе, то еще добавил бы, что и у нее есть острые шипы.

— Позвольте взглянуть? — проворковала леди, протянув через стол изящную ручку.

Я заколебался, но потом все же протянул один листок. Разумеется, не тот, который она просила. Бросив на него заинтересованный взгляд, герцогиня загадочно улыбнулась, а затем под приглушенный шепоток передала набросок его величеству.

— Мне кажется, это вам, сир.

Император молча принял листок, так же молча оценил мои художественные таланты, а затем пристально взглянул на нас с Тизаром поверх рисунка.

— Можно взглянуть на остальные?

«Дядя» беспокойно обернулся и протянул руку, но я предпочел с грохотом отодвинуть тяжелый стул и, в полной тишине добравшись до повелителя, протянул ему слегка помятые, местами украшенные отпечатками моих пальцев листки. Само собой, передавая их, я умудрился половину уронить на стол. Прямо в тарелку его озадаченного величества. А когда кинулся их оттуда выуживать, то совершенно случайно толкнул господина Ястреба в плечо. Пробормотав извинения, стукнул его локтем по голове. Едва не опрокинул бокал с вином. А когда все же сумел поднять проклятый листок, то исключительно по причине врожденной неуклюжести продемонстрировал его всем желающим.

На рисунке крупным планом был изображен его высочество Карриан. Легко узнаваемый, хотя я умышленно обозначил его штрихами, в эффектной позе полководца, под ноги которого вот-вот падет весь мир. В достойном его происхождения парадном камзоле, сверху донизу увешанном всевозможными орденами… ага, на рукавах их было особенно много. И с обнаженным мечом в правой руке, которым его высочество со зверским выражением пытался плашмя, словно тапкой, прибить ползущего по стене таракана.

Таракан у меня получился особенно красивым. Весь такой гладенький, толстенький, с блестящим панцирем и с роскошными усами. Глаза я ему, правда, пририсовал карикатурные, зато они были большими, печальными и с невыносимым укором смотрели на лихо замахнувшегося принца, как на человека, который не только не умел использовать меч по назначению, но еще и выглядел на редкость по-идиотски.

— Хм-м… — с сомнением протянул император, когда я торжественно возложил перед ним сей шедевр и приосанился в ожидании похвалы. — Какое у вас богатое воображение, юноша.

Я вытянулся, как примерный солдатик.

— Благодарю, ваше величество!

После этого едва заметные улыбки появились и на лицах придворных, которые, разумеется, лучше меня знали его величество и гораздо раньше поняли, что император не собирается сердиться. Правда, открыто выказать неуважение второй присутствующей в зале монаршей особе никто не осмелился. Поэтому народ за столом лишь загадочно переглядывался, а если кому-то было сложно удержаться от улыбки, то он или она старались прикрыть рот ладошкой.