Человек идет! (В дали времен. Т. VIII) - Мавр Янка - Страница 6

Наступила критическая минута. Догадаются ли древние люди, что им нужно сделать?

Сегодня, возможно, кто-нибудь и улыбнется, услышав такой вопрос. Но пусть он помнит, что и вокруг него наверняка имеются вещи, которыми он точно так же не догадывается воспользоваться, и что кому-нибудь другому, более знающему, это тоже может показаться смешным.

Кра спасло женское сердце. Агу, та самая девушка, которая недавно смывала с себя кровь, в порыве какого-то вдохновения бросилась вперед, схватила жердь и протянула ее Кра.

Вслед за ней и все остальные ухватились за обломок и с большим трудом вытащили несчастного из трясины. Он едва не потерял сознание и долго еще, лежа на сухом берегу, держался за жердь.

Все были явно довольны и внимательно наблюдали за потерпевшим.

Не меньшим вниманием пользовалось и «спасительное приспособление». Дети таскали жердь за собой, пока совсем ее не сломали, и после еще долго размахивали прутьями, не сознавая, что уже сама эта игра была большим достижением.

Даже вожак обратил внимание на новое орудие, поднял один из обломков жерди, повертел его в руках и, не зная, что с ним делать, бросил в болото…

Люди вновь приблизились к поворотному моменту своей истории и вновь прошли мимо…

Тем временем Краг совсем оправился и встал на ноги, чувствуя себя достаточно хорошо.

Если бы древние люди умели смеяться, они не удержались бы от хохота, глядя на Крага. Среди своих мохнатых собратьев он один выглядел «гладким»: липкая грязь, покрывавшая его тело, теперь засохла и придавала ему такой вид, что соплеменники, даже не умея смеяться, с каким-то удивлением поглядывали на него и корчили гримасы.

Племя потянулось дальше. Люди миновали болото, снова вошли в густой лес. Вожак внимательно оглядывался по сторонам: он знал, что в чаще всегда может подстерегать непредвиденная опасность.

И в самом деле, не прошло и часа, как вожак издал особенно громкий и тревожный крик. Все заметались и, еще не понимая, откуда и какая грозит беда, очутились на деревьях.

Тогда только разглядели, что между деревьями мелькают какие-то рыжеватые звери, похожие на нынешних тигров, но гораздо крупнее их. Это были самые страшные хищники не только тех времен, но и вообще когда-либо существовавшие на земле. Их называют махайродами. Кроме силы, ловкости и ярости, махайроды также отличались своими чрезвычайно острыми клыками-кинжалами, сантиметров 15–20 в длину, загнутыми и щербатыми.

Львы и тигры были ничто в сравнении с ними, но по какой-то причине махайроды давно уже вымерли и считаются теперь «допотопными», а более слабые львы и тигры благополучно продолжают существовать.

Люди едва успели взобраться на деревья, как хищники окружили их. Махайродов было восемь или десять. Видимо, они были очень голодны, так как не отходили от деревьев, на которых сидели люди, постоянно поглядывали на ветки и даже становились на задние лапы, пытаясь достать добычу. Жутко было видеть, как они кружили вокруг.

Один из хищников подпрыгнул и уцепился зубами и передними лапами за нижнюю ветвь. Он извивался, раскачивался, дергая задними лапами в воздухе. Люди вскарабкались выше и со страхом следили за его движениями. Наконец он сорвался и упал на землю.

Другие махайроды пробовали грызть деревья, да так, что только щепки летели из-под их устрашающих клыков. Но мало-помалу хищники успокоились и разлеглись под деревьями, точно решили ждать, пока люди не слезут…

Шли минуты. Прошел час, другой. Махайроды и не думали уходить. Времени от времени некоторые хищники куда-то убегали и снова возвращались. Очевидно, они устроились здесь надолго.

Прошел еще час. Положение людей становилось безвыходным.

Оставалось испробовать другой путь к спасению — бежать по деревьям, как обезьяны.

Вожак перебрался на соседнее дерево; за ним остальные. Потом на третье. Хуже всех пришлось матерям с детьми, но кое-как перелезли и они. Дальше все стало хуже. Следующее дерево стояло не так близко, и перебраться на него было не так-то легко. Ловкий Ра прыгнул на ветвь этого дерева, однако она так согнулась и зашаталась, что остальные не могли и надеяться последовать за ним.

Если бы наши люди умели рассуждать, они в эту минуту наверняка пожалели бы, что мало походили на обезьян.

Тем временем махайроды услышали шорох в ветвях и бросились вслед за людьми. Осажденным ничего не оставалось, как отказаться от своего плана.

Внезапно в лесу раздался шум. Хищники вскочили и стали прислушиваться. Среди деревьев показался носорог. Махайроды ринулись к нему и окружили со всех сторон.

Носорог глухо заревел, нагнул голову и бросился на ближайшего хищника. Махайрод отскочил, и в тот же миг четыре пары клыков в четырех местах разодрали шкуру носорога.

Страшный рев прокатился по лесу, и носорог, как бешеный, начал метаться во все стороны. В отчаянии он проявил такую ловкость, какую никак нельзя было ожидать от этой неуклюжей громадины. Но ему удалось пронзить рогом только одного врага, тогда как сам он получил не менее десятка ран.

Как ни страшны были эти раны, для такого огромного толстокожего животного они еще не были смертельными, поскольку внутренние органы оставались неповрежденными. Сражение продолжалось…

Носорог уничтожил еще одного врага, но зато сам превратился в груду мяса, свисавшего клочьями со всех сторон. Собрав оставшиеся силы, зверь бросился вперед, но тут же грохнулся наземь, и на него насели махайроды.

Лишь тогда люди осторожно слезли с деревьев и потихоньку двинулись дальше.

Наступает день, такой же облачный и дождливый, и приносит с собой только голод. Люди бродят по окрестностям, безмолвные и хмурые, довольствуясь всем, что попадает в руки. Исчезло их прежнее товарищество. Никаких «разговоров», никаких жестов. На звериных лицах осталось мало человеческого; все чаще и чаще они взрываются злобой. Как-то раз из-за жалкой лягушки едва не перегрызли один другому горло.

Мало-помалу они начали выбираться из влажного леса, направляясь в сторону возвышенности. Лес поредел, небо немного прояснилось, и они увидели перед собой новую местность. Вместо леса впереди лежала гряда каменистых холмов; между ними высилось множество громадных скал. В нескольких шагах от них две такие сомкнутые скалы образовывали нечто вроде навеса или каменной хижины. И когда вновь начался дождь, люди, разумеется, направились к этой пещерке. С каким же удовольствием мокрые и усталые люди расположились в сухой пещере! Казалось, они мгновенно забыли о голоде, холоде и обо всех прочих бедах. Кто сидел, кто лежал на сухой земле; быть может, впервые люди почувствовали себя «как дома».

А там, снаружи, ненастье разгулялось не на шутку. Особенно бесновался ветер, грозивший перейти в бурю. Все ближе раздавались раскаты грома.

Капли дождя долетали теперь до середины пещеры. Тут только люди заметили, что в другом конце ее, чуть повыше, тоже имелось отверстие, сквозь которое и падали капли. Не беда: расселись по углам — и все хорошо.

Буря те временем усиливалась; гром грохотал уже над самой пещеркой. Но зато как приятно было чувствовать, что он где-то далеко, что в пещере сухо и спокойно, тогда как там…

Но вот на сером фоне входа обозначился какой-то большой темный силуэт, остановился, будто в удивлении — и послышался грозный, хриплый рев.