Лиррийский принц. Хроники Паэтты. Книга III (СИ) - Федоров Александр Николаевич - Страница 94

– Как так? – опешил Драонн. – А как же запреты?..

– Запреты! – фыркнула Кэйринн, выпустив большое облако пара изо рта. – Кто будет думать о запретах, когда нужно думать о деньгах? Если хочешь знать, тот прощелыга, что продал нам зерно в прошлый раз, а также несколько его подельников, давно уже вовсю сбывают зерно лиррам. Конечно, втихаря. Тайно вывозят уйму зерна и продают его. Платят страже, чтобы та закрывала глаза, и она закрывает. Десятки, если не сотни людей кормятся с этой войны в одном только Шедоне. Цены на хлеб взлетели вдвое, городская беднота стонет, только что не умирая с голоду. А всё для того, чтобы как можно больше зерна продавать лиррам, которые дают вдвое даже против официальной, то есть завышенной цены. И нам даже не нужно будет инсценировать ограбление – мы просто приедем в условленное место где-то в лесу, где прямо из амбара перегрузим зерно.

– Неужели это возможно?.. – потрясённо пробормотал Драонн.

– Что, мой принц, наступает прозрение? – ядовито усмехнулась Кэйринн. – Вот они, те существа, о которых ты так печёшься – во всей своей красе! Вот она, вся их гнилостная сущность! Да любой из них продаст родную мать на мясо, да ещё и сам поможет разделать её на куски, накинь к цене лишнюю рехту! Скажи – достойны ли они жить? Достойны ли они твоей жалости, если уж они сами себя не жалеют? На улицах Шедона полно голодных детей. Многие из них не доживут до весны! И это сделали не мы – это сделали с собой они сами! Человеческая алчность убьёт их, жажда наживы! Надеюсь, что однажды она сожрёт и само человечество!

Лицо Кэйринн исказилось от брезгливой ненависти. Признаться, и у Драонна было сейчас такое чувство, что его вот-вот стошнит. Такую бездну падения он даже и предположить не мог, и даже если бы намеренно пытался бы придумать что-то особенно отвратительное о людях, вряд ли дошёл бы до подобного. Но вот – это было реальностью, превзошедшей самые человеконенавистнические представления.

– И когда же нужно будет отправляться?

– Когда угодно. Теперь это почти то же самое, что сходить в лавку, – фыркнула девушка.

– Неужели в городе ничего не знают? – всё ещё изумлялся принц. – Куда смотрит магистрат? Почему молчит народ?

– Магистрат куплен с потрохами. А народ молчит, потому что запуган. Им постоянно твердят о тяготах войны, о том, что нужно потерпеть и о том, что в такое сложное время роптать и выражать недовольство – почти государственная измена. Я понимаю, что это звучит абсурдно, но это работает.

– До тех пор, пока сюда не доберётся императорская армия, – сквозь зубы процедил Драонн.

– Да какая нам разница! Главное – мы можем купить достаточно зерна, чтобы нормально дожить до весны!

– Ты знаешь, куда нужно ехать?

– Знаю. Нужны только лошади и сани.

– Бери всё, что нужно, и отправляйся.

Драонн и сам чувствовал, что разговор слишком сух. Чувствовала это и Кэйринн. Не так нужно бы общаться после долгой размолвки. Или наоборот – именно так. Принц словно чертил некую демаркационную линию, переходить которую не разрешалось ни ему, ни ей. Вот так вот – сугубо деловые отношения.

Импровизированный лабаз, куда отправилась Кэйринн, находился в довольно глухом месте. До ближайшего поселения людей было около пяти миль, а до Шедона – в два раза больше. Однако же по снегу был наезжен вполне проторённый путь – было ясно, что здесь нередки гости. Сам свежеотстроенный лабаз напоминал скорее небольшую крепость – частокол высотой в два человеческих роста, в нём узкие бойницы, что означало, что внутри было кому защищаться в случае чего. Причём вся эта защита предназначалась в первую очередь вовсе не от лирр, а от отчаявшихся голодных людей, которые невзначай могли прознать о том, куда же делся весь хлеб из города.

И действительно – Кэйринн насчитала почти два десятка людей, из которых полтора десятка были довольно суровыми парнями с отличными луками в руках и добрыми мечами на поясе. Как она уже говорила недавно Драонну – сотни людей кормились на этой беде. Охранники равнодушно окинули взглядом подъехавший отряд илиров – здесь, на этом огороженном кусочке леса, расовая вражда отодвигалась на задний план золотом. Может быть, кто-то из них до недавнего времени и расхаживал в красном берете, но так или иначе все они смекнули, где местечко потеплее и похлебнее, и что ненависть к лиррам кормит хуже, нежели терпимость к ним.

Старого знакомого купчишки тут, конечно, не было – не по чину ему было самому заниматься этим делом и подставляться под возможные удары как со стороны лирр, так и со стороны властей. Кривой на один глаз приказчик с взъерошенными рыжими волосами, простоволосый, несмотря на мороз, равнодушно осведомился о предполагаемых объёмах закупки, удовлетворённо кивнул, услышав цифру, и махнул нескольким охранникам, которые тут же бережно прислонили свои луки к стене, сняли перевязи с мечами, и принялись подтаскивать тугие мешки. Кэйринн подогнала сани, и всего за четверть часа они были наполнены аккуратно сложенными мешками с зерном.

Вот так обыденно и просто она за четверть часа добыла больше зерна, чем за месяц своих вылазок… Уже выехав за ворота, которые тут же захлопнулись за ними, Кэйринн вновь сплюнула. Её передёрнуло от отвращения, словно она сунула голову в выкопанный гроб или отхожую яму. Нет, все они должны умереть!.. Подобная грязь не может жить на земле, потому что в противном случае она заразит, осквернит всё вокруг…

***

Наконец наступила весна. Ожидаемо она стала весьма поздней, и в месяц весны в Доромионе никакой весной ещё и не пахло. К счастью, теперь каждое утро над ним разливался иной запах – запах свежеиспечённого хлеба, и хлеба этого было если и не вдоволь, то вполне достаточно, чтобы изголодавшиеся ранее обитатели замка чувствовали себя почти счастливыми.

Однако весна несла с собой и новые тревоги. Стоило ли в этом году ожидать полномасштабной кампании в Сеазии? Сведения с юга были весьма обрывочны – связи никакой не было, так что то, что знал Драонн, основывалось во многом на слухах. Однако, если верить этим слухам, выходило, что в Ревии и Лиррии всё ещё идёт война – конечно же, за одно лето подавить выступления в двух мощных и крупных провинциях невозможно. И вот принц Драонн ломал голову – решится ли император распылять силы, воюя сразу на двух направлениях, или же попытается уничтожить врага последовательно.

Конечно, в сравнении с Лиррией и Ревией Сеазия не представляла столь существенной проблемы для короны. Численность лиррийского населения тут была довольно небольшой, наделы принцев не были сконцентрированы, зачастую находясь в десятках миль друг от друга. Вряд ли в Кидуе Сеазию рассматривали как проблему, равноценную Лиррии и Ревии.

Однако это в равной степени могло служить как успокаивающим, так и тревожащим фактором. С одной стороны, император Теотен мог вполне оставить Сеазию на потом, и «потом» это могло ещё растянуться на несколько лет, покуда не будут покорены южные провинции. С другой – не расценивая сеазийских лирр как серьёзного противника, империя могла попытаться избавиться от них сразу же, походя, чтобы более уже не возвращаться к этому досадному недоразумению.

Кроме того, лично для Драонна наступление весны означало ещё и уход Кэйринн. С тех самых пор, как девушка высказала всё, что было у неё на сердце, они почти не разговаривали. Во всяком случае, на темы, не связанные с обороной, продовольствием и прочим подобным. Редко когда они могли перекинуться несколькими ничего не значащими словами. Однако, несмотря на твёрдые намерения поставить крест на этих отношениях, Драонн прекрасно понимал, что его чувства к Кэйр никуда не делись. То, что он попытался затолкать их в дальний уголок души, в некотором смысле даже ещё больше распалило их. Поэтому сейчас он испытывал некоторое облегчение от того, что вскоре всё должно закончиться. Правда, он также испытывал и ужасные муки от того, что вскоре всё должно закончиться.

Наконец повеяло весной. Снега, которых немало нанесло вокруг замковых стен, как-то внезапно стали оседать и темнеть. Скоро начнётся распутица, когда по дорогам смогут продираться разве что пешие путники, а затем наступит настоящая весна. И тогда Кэйринн уйдёт…