Кровник (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович - Страница 33

— Было бы лучше, командир, если ты нас отпустишь. Мы и ночью можем уехать, — Лан Вэй говорил это без особой надежды, предчувствуя, что следующий восход солнца может стать для него последним.

— Хрен вам, — ожидаемо ответил Сорокин, — сидите в бараке от греха подальше. И последний штрих: Дима, ты со мной, — согласное движение головой второго бойца. — И комендант тоже. Возьмешь автомат, а пистолет отдай этому красавчику.

Палец подполковника уставился на печального Кривого.

— А мне куда? — обреченно спросил он, хлопая синими глазами.

Спец тяжело вздохнул. Сколько же здесь балласта, умеющего держать марку только перед подобными себе! Весь гонор и спесь как рукой сняло! Оказывается, под масками приблатненных индивидов кроются испуганные мальчишки, еще не верящие, что придется столкнуться с жестоким врагом, не ведающим жалости. Очередное мясо на пути к цели — вот кто они такие. Кто вообще в живых завтра останется? Хоть бы обошлось, и твари просто отступят без боя! Но лучший вариант будет, если его группа с помощью разношерстного сброда задержит продвижение чужаков, и здесь, наконец, их хлопнут.

— Тоже в барак. А теперь идем к рабочим. Надо, чтобы все знали, что нам завтра предстоит. Начнут паниковать — твари все стадо вырежут.

Я каким-то образом почувствовал, что совсем скоро наш поход завершится. Может, энергетика этих мест подействовала? Суровый край, низкое небо над головой, холодный ветер, пронизывающий каждую клеточку тела. На вершинах гольцов, как их называют аборигены, уже сахарятся снежные шапки. Видимо, снег упал ночью, когда мы после длительного перехода прятались в небольшом лесу, росшем на каменных россыпях. Хрутты совсем плохи. По-хорошему, надо бы их избавить от мучений, но я пока терплю, потому что мне проводник еще нужен. Как только он выведет меня в урочище — я убью обоих. Почему я не трогаю Шамана? Не хочу, чтобы проводник нервничал, потеряв хоть какую-то цель в своей жизни. Хрутты, несмотря на свою агрессивность, все же привязаны друг к другу, дают какие-то обещания, клятвы, которые тут же и нарушают, когда перед ними встает выбор: умереть или жить. Пример у всех перед глазами. Один из приятелей хруттов сбежал, когда появился такой шанс. Ведь ничего в его душе не колыхнулось, я думаю? Плевать, что друзья остались в лапах мерзких чудовищ, коими они нас считают, разделить судьбу вместе со всеми — кишка тонка оказалась.

У нас проще. Строгая иерархия и подчинение низшего высшему. Таким образом, мы исключаем из взаимоотношений ненужные эмоции, мешающие любому делу, будь то в обществе гражданском, мирном или в военных кругах.

Мне нужны эти двое, по своей наивности думающих, что они переиграют меня в последний момент. Пусть держатся друг за друга, я не буду препятствовать этому. Да и зачем? Хрутты сломлены, ярость в их глазах потухла. Даже уловки проводника не помогли. Сколько бы он ни водил нас по болотам и лесам — цель уже рядом. Я помню карту, начертанную Великим Праохотником. Он не один раз бывал в этих местах, делал все основательно, чертил маршруты для будущих поколений Охотников. И карту я держал в памяти, до малейшей черточки. Именно с этих мест, с извилистой, как змея в каменном лабиринте, реки мы начнем продвигаться к урочищу. Здесь много стойбищ, много хруттов, занимающихся разведением животных, оленей, кажется. И еще: мне хочется отомстить за смерть Праохотника. О! Вот это будет славное деяние, которое войдет в историю моего мира!

Замечтавшись, что мне было несвойственно, я не заметил, что Ааргис подает мне какие-то сигналы рукой. Он стоял на плоском как ладонь валуне и крутил головой во все стороны. Мне пришлось изменить тактику поведения, и теперь один из моих помощников постоянно находился в дозоре. Сегодня им был Ааргис, уже чувствовавший себя вполне сносно. Лихорадочная серость сошла с его лица, раны купировались, кровь снова разогналась по венам и артериям, наполняя восстановленные сосуды.

Мы поднялись ранним утром, и только успели пройти несколько километров, как обнаружили следы протекторов. Здесь проезжала машина, следы на влажной земле хорошо читались. Это слегка озадачило меня. По карте здесь не должно быть человеческого жилья, разве что оленеводы пригонят своих животных на водопой. И я послал вперед Ааргиса.

— Что там? — подходя к помощнику, поинтересовался я.

— Взгляни, Высший, — сказал Ааргис, освобождая мне место.

Легко вспрыгнув на валун, я сразу увидел машину, одиноко стоявшую посреди плато. Вокруг стояла утренняя тишина, откуда-то наползал туман, густыми клубами обволакивая и транспорт и нас. Сразу повеяло сыростью. Мне почему-то до самой глубины души захотелось солнца, ярких его лучей, радующих теплом и светом. Внимательно осмотревшись, я не увидел ничего подозрительного. Никто не копошился за камнями, нигде не мелькали фигуры хруттов. Тишина. И все же здесь кто-то был. Не сама же машина приехала в такое неудобное для человеческой деятельности место? Судя по посадочным местам, здесь могут быть до пяти хруттов. Давно заметил, что лесовики и речники самые агрессивные среди аборигенов. Они ходят вооруженные, стреляют без малейшего колебания, когда дело касается их материальных благ. Поэтому чтобы избежать новых дырок в своей шкуре, нам нужно быть настороже.

Я подал знак Стохсу, и тот, слегка удивленный, толкнул в спину Шамана.

— Подойди к Высшему, — пролаял он.

Шаман, запинаясь о каменистые выступы, приблизился ко мне, да еще старательно шуршал гранитной крошкой. Специально, что ли? Я для профилактики треснул его по затылку.

— А ну, тихо! Видишь кого-нибудь?

— Высший ослеп? — съязвил Шаман, отодвигаясь от меня на пару шагов. — Ладно, ладно. Вижу машину. Рядом никого.

— Кто это может быть?

— Я же не телепат, — пожал плечами хрутт, — рыбаки, охотники, добытчики.

— Какие добытчики? — нахмурился я, отметив про себя новую категорию хруттов.

— Нефрит добывают, минеральный камень, — пояснил Шаман.

— Что за люди, имеют ли оружие?

— Очень страшные люди, — округлил глаза хрутт, — за свое добро глотку рвут зубами. Те, кто мешает им в бизнесе — закатывают в бетон, расчленяют на части….

Хрутт врал, но врал вдохновенно, пытаясь поколебать мою уверенность в благополучном исходе нашего похода. За что и получил еще одну затрещину. Для профилактики.

— Иди туда, проверь, — толкнул я Шамана в спину, пока он приходил в себя после звонкого удар по голове.

— Почему я? — возмутился Шаман. — Я заложник — мне нельзя.

Я вытащил фрезу и несильно резанул ему по шее. Острая боль должна отрезвить ведущего себя слишком вольно хрутта.

Шаман от неожиданности вскрикнул, схватился за шею, стараясь сдержать кровь, потекшую ему за шиворот.

— Иди и проверь, а потом я перевяжу тебя, — пообещал я. На что только не пойдешь, чтобы подвигнуть к действию ленивых и строптивых аборигенов! Даже на человеколюбии приходится играть!

Шаман пошел, оглядываясь по сторонам. Вот он достиг машины, осмотрел ее, зачем-то попинал колеса, потом подошел к большому валуну, похожему на развалившегося животного, расстегнул ширинку, демонстративно помочился, словно показывая, что плевать он хотел на мои указания. Я хмыкнул. Не сломался абориген, еще остался огонек злости в душе. Дам я ему шанс доказать, что можно добыть свободу оружием!

А Шаман тем временем зашел за валун, и я потерял его из виду. Стохс заворчал, что хрутт может убежать, и надо бы вернуть его. Пришлось осадить ретивого помощника, потому что парень снова показался на глаза. Он помахал рукой, потом ткнул ею в направлении, куда собирался двигаться дальше.

Пришлось изменить порядок движения. Ааргис отодвинулся в тыл, контролируя проводника, Стохс пошел первым, а я чуть сбоку и сзади. Вытащил плазмоган. Осторожно ступая по осыпи, поднялись к машине, прошли ее. Туман накрыл нас густым покрывалом, и я потерял из виду Шамана. И обругал себя последними словами. Не учел природный фактор! Чертов хрутт обязательно воспользуется шансом и спрячется так, что не найдешь.