Наследник клана (СИ) - Шапочкин Александр Игоревич "Rayfon" - Страница 26

За два года я уже почти забыл, что это такое. Достать свежий огурец или помидор детдомовцу в Нахаловке было, наверное, так же сложно, как пачку сахара. Хотя если очень припёрло, и не брезгуешь гнильём, то на рыночной площади по вечерам, после окончания торга, подобное угощение валялось под ногами, и никто не запрещал детишкам на свой страх и риск составить конкуренцию крысиному племени. А уж покопаться в мусорных баках уровнем выше для вечно голодной мелюзги из младших групп было сродни походу в дорогой ресторан.

Мне же не позволяли подобного заявленный статус и врождённая брезгливость. Да и не сказать, чтобы прямо так уж не хватало еды, другое дело — её вкус, но это вторично. Нет, я не обкладывал младших данью и вообще не брал лишнего у своих, просто работал за сахар. А вот его уже можно было обменять на многое. Например, пары кусков рафинада хватало, чтобы как следует набить пузо в любом трактире. Главное, особо в тарелку не всматриваться и не интересоваться, из чего приготовлена еда. Откровенной крысятины или, упаси Древо, человечины там точно не было, если только в совсем уж дикие места не забредать, но о свежести продуктов и о том, мяукало или гавкало мясо, до того как попало в котёл, можно было только гадать.

Что же касается овощей, да и прочих продуктов, и то и другое в изобилии имелось лишь у кланов, правда, ходили слухи о гигантских гидропонных фермах где-то на севере полиса. Вот мне, оказывается, и повезло своими глазами увидеть и попробовать одну из городских легенд. А потому сдерживать себя я не собирался.

Хлеб, два компота, большая тарелка куриного супа с макаронами-рожками и громадная груда перловой каши, которую здесь никто не ел, щедрой рукой растроганных поварих политой соусом и накрытой шницелем размером с большую шестерёнку мобиля-паровика. У меня от одного запаха закружилась голова, а рот наполнился слюной.

Благодарно кивнув улыбающимся мне женщинам, я бегом добрался до стола, где уже сидели Ульрих с толстым Борисом, и, плюхнувшись на свободное место, принялся орудовать ложкой. Вкусную еду в детдоме на дне очень быстро учат ценить. И сжирать лучшие куски ещё не доходя до стола, а то старшаки отберут. И это при том, что меня старались лишний раз не трогать.

Мелкие же всегда ходили голодные, и некоторых, например, пятилетнюю Алёнку, я даже в тайне подкармливал. До тех пор пока в шесть лет она внезапно не исчезла. Нам тогда сказали, что её удочерили, но я, пробравшись на третий уровень к дому «её новых родителей», за три дня так ни разу и девочку не увидел.

— Ты что? — удивился Борис, глядя на мой поднос. — Неужели перловку любишь?

— Ну да! — пожал я плечами. — Вкусно ведь!

Естественно, сейчас я вёл себя не как в детдоме, а ел, хотя и быстро, но аккуратно, да и за столом оказался не самым большим обжорой. Удивительно, но главным чревоугодником оказался не Камыш, как можно было подумать, глядя на его телосложение. Хотя и он подкреплялся основательно, взяв сразу три порции второго и закончившиеся до моего прихода мясное рагу с капустной солянкой.

«Главным по тарелочкам» оказался худющий как жердь Шмель, обложившийся порциями, словно строил из них новую Стену полиса. Три порции салата и четыре супа, пять шницелей, правда, не шибко больших, и огромное блюдо жареного с овощами риса, а также море разливанное компота. И всё это планомерно исчезало в ненасытной утробе «резинового» мальчика. Я даже украдкой пнул ногой Бориса, мол, нам-то прятаться не пора? А то мало ли с таким-то аппетитом…

— Не обращай внимания, — толстяк пригубил сладкий напиток. — Мы поначалу тоже пугались. Это эффект его вторичного аспекта — высокий метаболизм. Вот и приходится Ульке хавать как не в себя.

— Фе фажыфай мемя фак, — с набитым ртом пробурчал худой и с трудом проглотил кусок мяса в панировке. — Лучше уж Шмель, всё равно Нинка уже весь мозг всем им выела. Чего тебе назначили-то?

— Две недели на кухне, — скрывать наказание я не собирался. — Вместе с чокнутой Белоснежкой. Она всегда такая безбашенная, или я удостоен особенного отношения?

— Да как сказать, — толстяк пожал плечами. — Бывало у неё поначалу. Стремилась доказать всем, что круче её только горы. Ну и частенько перебарщивала, как с тобой примерно, правда, первый раз вижу, чтобы кто-то оказался настолько крепким, как ты.

— Кстати, Антон Каменский, — я протянул соседу руку. — Честно говоря, не думал, что выживу, сам знаешь, наверное, что я вообще этой вашей живицей не владею.

— Борис Цимбалюк, — ответил он на рукопожатие, — но можешь звать меня Камышом.

— Очень приятно, — улыбнулся я. — Тогда я Белый. Так ещё в старой школе погнали.

— Взаимно, — кивнул толстый. — А живица, она не наша, она и твоя. И скажу прямо, Антон силён.

«Ну да, — мысленно хмыкнул я. — Лестно, конечно, но вот как реально биться с подобным монстром, как ты, я вообще не представляю!»

— Так что там с Дарьей?

— Да вроде бы была она такой раньше, но года два как успокоилась. Да, Уль?

— Блин, достал! Ну, первые пару лет Дашка из отработок не вылазила. А потом стала сдержанней, но иногда, когда тронешь её, могла дать жару. Три года назад после турнира получила титул абсолютной чемпионки школы по рукопашному бою без использования печатей. И тут же обернулась пай-девочкой, — Шмель пригубил компот. — Правда, в спарринги с ней мало кто вставал — обычно Дарья с мистером МакПортером работала.

— МакПортером?

— Ну, физрук «МакПрохором» стал, когда к нам переехал, а так — Грег МакПортер, переделал себе фамилию в честь какого-то дедка.

— Хм…

— Да неважно это, — отмахнулся Шмель. — Ты представь, как мы удивились, что он тебя с Дашкой выпустил. Наверное, посчитал, что такой опытный боец, можно сказать, его воспитанник и почти инструктор, не наделает глупостей… А уж когда ей башню сорвало… честно говоря, я думал, что тебе конец! Уж извини.

— Да эта мелкая… — за спиной что-то грохнуло, и я чуть не прикусил себе язык от неожиданности.

Все повернулись к источнику звука, и я тоже, чтобы увидеть за соседним столиком, буквально в шаге от меня, белобрысую, невозмутимо поднимающую стул.

— Прошу прощенья, выскользнул из рук, — приторно медовым голосом проворковала эта стервозина и полосонула по мне злобным взглядом. — Антон, не забудь, что нам нужно подойти насчёт отработки.

— Слушайте, а как тут с медициной? — я демонстративно отвернулся, не удостоив девушку ответом. — Мистер Грег говорил, что Борислава за неделю на ноги поставят, а вот с болезнями как? Часто проверяют? На бешенство, например?

— Спасибо, я наелась…

Звякнула ложка, и все, кроме меня, демонстративно поглощавшего обед, проводили взглядом покинувшую столовую белобрыску.

— На дне все такие психи, как ты? Чудом ведь жив сегодня остался и опять нарываешься, — Ульрих покачал головой. — Не спешил бы ты заводить врагов, Антон, а то Дашка, она ведь резкая, но при этом простая, как барабан. Даст в морду и успокоится. Но ведь нарваться можно и на такое гуано, что будет тебе в глаза угодливо хихикать, а потом подставит по полной.

— М-да? — буркнул я. — Ладно… разберёмся.

От моих слов у парня явно дёрнулась щека. Похоже, не всё так благополучно в элитной школе, как кажется снаружи. И сумасшедшие девки не самое страшное, что может случиться на жизненном пути чародея. Вот только согласиться со Шмелём я не мог. Пусть их компания приняла меня хорошо, но даже им я до конца не доверял. С чего бы?

Все они уже повязаны между собой долгим общением, я же чужак. Кроме того, он сам сказал, что кинуть может даже тот, кто сейчас тебе улыбается. Конечно, это не значит, что я прямо сейчас собираюсь прекращать налаживать связи! Всё же одиночке гораздо тяжелее выжить — уж за последние два года я это, можно сказать, печёнками прочувствовал. Но и настороже быть не помешает. Меньше говори — больше слушай, хороший девиз на все случаи жизни. А пока попробуем разжиться информацией.

— Такое уже было, верно? — я закончил с салатом и супом и вгрызся в сочный шницель. — Иначе ты бы не завёл об этом речь.