Попасть в сказку и не выйти замуж? Книга 2 (СИ) - Ветреная Инга - Страница 43

— Отказала? — улыбнулся Костя.

— Нет, предложила не спешить и еще подумать, — смеялась я.

— Щзачем? — не сдавался свистун.

— Ну, мало ли, как жизнь повернется? — развела я руками. — Вдруг мне понадобится широкая спина, чтобы с сыном за ней спрятаться? А тут у меня их аж целых три!

— Это не стены, так, стеночки с прорехами! — фыркнула средняя голова Горыныча.

— И ты также думаешь? — раскисла я и для успокоения себя залпом выпила содержимое своего бокала.

Мир покачнулся, но устоял. Я повернула голову направо и поняла, что практически лежу, облокотившись на довольно надежное плечо Константина, или это меня так вино решило подбодрить? Мол, нечего, Маша, унывать, вон вокруг тебя какие хлопцы с мощным скелетом, и, особенно, плечевым поясом.

— Мария Васильевна, Вам нехорошо? — в голосе секретаря послышалось явное беспокойство.

— Да обрыдаться, как мне хорошо! — встрепенулась я. — Вы мне лучше, соколики, расскажите, что от нас с Ваняткой Кощею нужно?

— Не знаю, — тихо ответил Костя.

— Врешь, поганец! Знаешь, но не говоришь! А я вот, всю голову сломала, даже предположений нет никаких. Хорошо, что на контакт идет, теперь хоть не страшно! — возмущалась я.

— А щты его, щчто ж и не щбоишься? — влез Соловей.

— Не, ну, внешность у него впечатляющая, и взгляд, аж до печёнок пробирает, но в остальном очень даже интересный, и, самое главное, вменяемый мужчина. А от ужинов с ним одна сплошная польза будет. Похудею, может, от страха.

— Зачем? — искренне удивился Горыныч.

— Чтобы для тебя стать не вкусной, и ты меня не слопал, — решила я не вдаваться в тонкости женского самозагона.

— Мария Васильевна, то, что Вы не боитесь нашего государя — это уже половина успеха! — обрадованно сообщил Константин.

— Расскажи! — толкнула я в плечо парня.

— Не могу! — пряча глаза, ответил секретарь.

Мир начал кружиться в неторопливом вальсе, получалось красиво.

— Ну, хоть намекни! — положив Косте на плечо голову, попросила я.

— Не могу! — не отрывая от меня печальных глаз, ответил Константин. — Прости, действительно, не могу. Спрашивай, о чем хочешь, только не об этом.

Это он зря так сказал, если надеялся на мое нетрезвое состояние, то напрасно. Мозг уже неспешно перебирал темы, которые мне интересны.

— А почему у вас женщины такие замотанные ходят? Традиция? — поддержала я свой пьяный имидж резкой сменой темы разговора.

— И традиция тоже, — ответила правая голова Горыныча.

— Я у тебя и не спрашивала, — обиженно оттопырив нижнюю губу, ответила я.

— Почему? — опешил от моего откровенно-хамского поведения дракончик.

— Нежелание тактильного контакта, говорит об отсутствии доверия и уважения к собеседнику, — пустилась я в нравоучения и, повернувшись к Соловью, спросила: — Ты меня уважаешь?

— Уващжаю!

— И я тебя, — чмокнув разбойника в щеку, ответила я. — И мне кажется, это прекрасный тост.

Соловей бодро разлил вино по бокалам, и мы вдвоем, чокнувшись, вновь выпили.

— Можешь меня потрогать, — величественно разрешила левая голова.

— Уже не хочется! — также величественно икнула я.

От моего нахальства Горыныч завис.

— Я настаиваю! — напряженно проговорила средняя голова.

— Ни в коей мере не желаю нарушать Ваше внутреннее пространство! — нацепив на себя воображаемую корону, отнекивалась я.

— Я требую! — рычала на меня правая голова.

— А кто ты такой, чтобы от меня чего-то требовать?! — добавив воинственного рыка, спросила я.

— Да я сейчас тебя в клочья порву! — пуская дым из ноздрей, угрожал динозаврик.

— А трех шкурок не жалко? — издевалась я. — Или слово Кощея тут пустой звук?!

Горыныч, уже оскалившись, примерялся, как бы меня поудобнее разорвать на три части, при этом несильно забрызгать пол и стены кровью, вдруг резко остановился, как будто о невидимую стену ударился, и покосился на секретаря. Я тоже перевела взгляд на Костю, он смотрел на меня с изумлением.

— Ну, что скажешь? — пыталась я ускорить события.

— А почему я должен что-то говорить? — нахохлился Костя.

— Ну, он же весь вечер на тебя косится. Может, мне легче с тобой договариваться без посредников? — хитро прищурила я правый глаз. — Соловей, я права в расстановке сил?

Разбойник заливисто расхохотался и, подняв свой бокал, провозгласил:

— За щсообразительных щженщин!

Я подергала свои уши, чтобы в них пропал звон и ответила:

— Какая безбожная лесть! Но работает! За меня!

— Разве скромность — не главное украшение женщины? — решил укусить меня вопросом вредный динозаврик.

— Главная, — согласилась я, с вредными особями мужского пола легче согласиться, чем переубеждать. — Но, как видишь, я ею обделена. Предпочитаю наряжаться во второстепенные украшения.

— Это какие же? — не унималась рептилия.

— Золотые, чтоб посверкивали, да поярче! — язвила я.

— Блестящими побрякушками обвешаться — не велика работа! — укорил меня ящер.

— Видишь, до чего я ленивая, даже на такую малость не заморачиваюсь! — развела я опять руками, демонстрируя свой скромный сарафан, на котором не было ни одной блестящей детали. — Совсем меня заболтал! Так что у нас с женщинами? Почему они у Вас, как мумии, все обмотаны?

Костя, Соловей и Змей переглянулись, потупились, и Разбойник за всех традиционно ответил:

— Щстрашные они у щнас, вот и щзаматываются, щчтобы щникого не щпугать.

Блин, и тут сплошная дискриминация, а я только уши развесила, обрадовалась, да здесь хуже, чем в тридесятом царстве. Во всех бедах у них бабы виноваты, страшные они у них, видите ли! Нахалы!

Я скуксилась и с отчаяния хлебнула вина. Ой, кажется, наклюкалась!

— Мария Васильевна, не расстраивайтесь, никто Вас не заставит платки и чадру носить. Вы прекрасны! Вам этого не требуется! — старался меня успокоить Костя.

— Неужели никто не напугается? Или у вас все такие чувствительные, что не могут женщине в открытое лицо смотреть? — бурлящее во мне вино подстегивало врожденную природную вредность и толкало на пакости. — Женаты? — лучезарно улыбнулась я.

Вся троица, отнекиваясь, замотала пятью головами:

— Нет, боже упаси!

— Свободны? — еще шире растянула я улыбку.

— Нуууу…, - затянули пять голосов, немного смутившись.

— Холостые! — самоуверенно подытожила я.

— Да! — твердо ответили парни и рептилия.

«Кобели обыкновенные!» — хмыкнула я про себя. Ну, я им тоже в супруги не набиваюсь, дружить можно. Эти хоть мне в женихи не напрашиваются. Можно вести себя вполне расслабленно и даже хулиганить.

— Мария Васильевна, Вы только не думайте…, - начал успокаивать меня Костя.

— Константин, ты считаешь, что в моем состоянии я имею возможность, а главное, желание думать? — рассмеялась я. — И что ты мне все «выкаешь»? Маша я, МАША!

— Опасаюсь своим неуважением обиду Вам нанести, — парень опять ушел от прямого ответа в пафос.

— Знаю я способ, позволяющий легко перейти на более неформальное общение, — навела я тумана. — Брудершафт называется.

Сказочные персонажи, заинтересованные моим предложением, тут же подобрались, согласные на любые эксперименты.

— Руку нужно поставить дугой и взять в нее кубок, — я сама помогла Косте правильно изогнуть конечность и подала ему емкость с вином.

Потом переплела свою правую руку с его, правда, держать тяжелую посудину одной рукой не смогла, поэтому ухватилась за кубок двумя руками и продолжила инструктаж:

— В данном случае обычно говорят тост: «За любовь!», выпивают в таком положении вино, а затем целуются.

От выданной мной информации брови парня резко поползли вверх, и он затаил дыхание. Я перевела свой бесстрашный и насмешливый взгляд на Соловья, тот тут же все понял и торжественно провозгласил:

— За щлюбовь!

Я пригубила вина из кубка и поставила его на стол, повернулась к испытуемому. Парень выпил вино из своего кубка до дна и, поставив его рядом с моим, замер, не решаясь пошевелиться. Ну, что ж, сама так сама! Я приблизилась к Косте, взяла его лицо двумя руками и прильнула к его губам. Они оказались горячими и сладкими, как вино Горыныча. Сильные мужские руки нежно обняли меня и прижали к мощному телу. Неспешный поцелуй пьянил больше, чем алкоголь. Мы знакомились друг с другом, позволяя брать инициативу и забирать ее обратно. Не прерывая поцелуя, я открыла глаза и обнаружила, что за мной внимательно наблюдает карий омут, немного настороженно отслеживая каждую мою реакцию. Но вино, бежавшее по моим венам, делало меня до отчаяния смелой и отважной, поэтому вновь легкомысленно прикрыв глаза, я нырнула в водоворот чувственности и нежности. Ощущение вседозволенности и легкости будоражило, хотелось… Да, ХОТЕЛОСЬ! Это была я, мои чувства, мои желания, моя страсть! Я вновь приоткрыла глаза, но ощущение правильности не схлынуло. Даже мысли о сыне не смогли оторвать меня от столь желанных губ. Ванька в порядке, в безопасности и под присмотром Серого Волка, боевой отряд горгулий и химер несет круглосуточную вахту по всему периметру выделенных нам комнат. Можно вдоволь и нацеловаться, если все так удачно складывается. Оторваться смогла, лишь, когда осознала, что есть вполне реальная угроза погибнуть от асфиксии. Это ж надо так парня распробовать! Тяжело дыша, чуть отстранилась от Кости.