Песок под солнцем (СИ) - "Серый Кот" - Страница 8

— Думаю, если скажу, что я тебя воспринял как человеческую женщину, меня наизнанку вывернут. Психологи там всякие...

— Значит, говори "не воспринял как женщину". Я в каком-то файле о людях смотрела, что иногда для облегчения действия "огонька" используют резиновых кукол. Волн они не снимают, но делают не такими острыми.

— А ты не обидишься, если я скажу, что использовал тебя как резиновую куклу?

— Ага, связал и использовал. По вашим законам, если нет заявления от потерпевшей, то нет и "дела", а заявления не будет. Если скажешь так, тебе, как мне кажется, ничего не грозит. А про обиду ответ простой: я же чувствую, как ты ко мне относишься, какие обиды?

Улыбаюсь до ушей. Как же приятно понимание, которое не боится сплетни или невпопад сказанного слова!

Дорога попетляла по сырому кустарнику и через несколько километров вывела на городскую окраину. Отсюда старыми улочками бедных кварталов легко добраться к моему любимому кафе "Полуночный дятел". Любимому не столько за кухню, сколько за возможность выпить кофе в любое время, например, рано утром перед лекциями.

Заказываю большую чашку капуччино и забиваюсь в уголок под лестницей на второй этаж, за маленький столик. Задремываю; спали мы сегодня совсем немного. В ушах звучат шаги, шорохи, голоса.

— Доченька, как ты? С тобой все в порядке? Глаза какие усталые...

— Подожди, Маева, тараторить. Дай мне с ней поговорить спокойно. Ты что, Рафа, такое устроила? Мы о чем договаривались?

— Корат, ты обещал "спокойно".

— Ладно. Рафа, ты должна была предупредить нас о том, куда едешь и когда вернешься. Мы все очень перенервничали, мало того, что ты исчезла, вдобавок, когда полиция стала разыскивать тебя в здании университета, нашли двоих студентов под "огоньком". Один связал себя под лестницей, а второй на чердаке сделал петлю и вешался.

— Как "вешался"? Повесился? — Рафа испугана и изумлена.

— Нет, он стоял в петле на стремянке. Как начинался приступ, дергался, петля его придушивала и он оставался на месте. Но речь не о них. Полиция уверена, что тот парень, с которым ушла ты, тоже под "огоньком". Тебе известно, в этом состоянии мужчины не контролируют себя...

— Знаешь, пап. Оказывается, все-таки контролируют. Я расскажу потом, а прямо сейчас сообщи, пожалуйста, человеческой полиции, что у меня нет претензий к этому парню.

— У тебя действительно нет к нему претензий?

— Действительно нет. Зато есть куча любопытной информации, — кажется, она улыбается, — и я не хочу, чтобы полиция вытрясла эту информацию из него. Так что побыстрее, если возможно, пожалуйста.

— Гм... Хорошо, но ты мне все расскажешь подробно. Сейчас поговорю с Теодраном, ему все равно с минуты на минуту официальное заявление по происшествию делать. Маева, побудь пока с нею.

— Доча, с тобой точно все в порядке? К целителям не нужно?

— Ма, ну что ты прямо. Говорю же — все в порядке.

— Он тебя не... не изнасиловал?

— Ф-ф-ф. Я что, совсем без сил и соображения? Нет, не изнасиловал. Зато занялся со мной сексом. Или я с ним, это как посмотреть.

— Доча!

— Что "доча"? Информация того стоила. Вот па освободится — расскажу.

— Уже освободился. Про "занялся сексом" я слышал. Давай обещанную информацию.

— Если коротко — у него было только три волны приступов.

Какое-то время (очень недолго, впрочем) полная тишина.

— Что-о-о? Ты хочешь сказать, что подействовала на него как человеческая женщина?

— Да! Более того, второй приступ его прижал в дороге. И мы... в общем, хватило поцелуев.

— Доча! Ты целовалась с этим... с этим!..

— Ма, не вмешивайся, я с па говорю... Так что, по крайней мере, под действием "огонька" человеческие мужчины нас могут воспринимать как своих женщин. Стоит эта информация того? Наверняка в ваших файлах ее нет.

— Действительно, нет, и наверное, стоит. Но почему ты не предупредила? Зачем рисковала?

— Потому, что это — случай. Случай, который нужно ловить.

— Пожалуй, соглашусь. Теперь подробнее на тему полиции. Что ты не хочешь, чтобы она узнала?

— Так вот это самое и не хочу! Нам разве надо, чтобы журналисты трепали о "хвостатых самочках в роли женщин?" Я предложила ему рассказывать, как он использовал меня в качестве резиновой куклы, в связанном виде. Тоже тема, конечно... Но уже другая и отвлечение внимания прессы. Но па, ты понимаешь, если полиция попытается на него что-нибудь повесить, он расскажет, что принуждения не было. А повесить она попытается, если отсутствие претензий с нашей стороны будет донесено до них недостаточно четко.

— Понял. Одобряю. Подумаю, как правильно подать подробности.

— ...Миша! Мишаня, ты спишь? Ну ладно, так даже лучше.

Я не успеваю ответить и чувствую, как к лицу прижимается мокрый платок с какой-то химией. Просыпаясь, резко вдохнул... и обмяк, тело почти моментально перестает меня слушаться. Глаза остаются открытыми и смотрят в одну точку — на муху, ползущую по краю каменного столика кафе. Я превратился в "регистратор" — все вижу и слышу, но в голове поселилась абсолютная пустота, ни одной мысли.

Сдавленный голос за спиной:

— Ритка, ты что наделала? Мы же договорились, что ты выманишь его на улицу.

— Виола, не кипеши. Он спал, все видели. Мы сейчас берем его под белы руки и выводим. Две девушки уводят перебравшего в ночных попойках парня.

— Мы его не утащим!..

— Утащим. Еще сам ногами перебирать будет. Это хороший препарат, мозги отключает полностью, но все рефлексы работают.

Мимо меня проплывают столики, потом клетки плиток на полу, асфальт...

— Рита, помогай.

— Ой, девочки, привели. Какие молодцы!

— Давайте его в машину, назад. Придержи вот здесь. Ага... поехали.

— Лена, мы сейчас куда? Ты обещала рассказать.

— Рули к универу, на задний двор, где вход в подвал. У меня есть дубликаты ключей от той двери, от сорок шестого склада.

— То есть его — туда? Для чего?

— Полиция и так что-то подозревает, а если будет еще один свидетель...

— Фи... Ну и что? Твоя мама нас отмажет. Да просто прикажет прекратить следствие.

— Мама, конечно, начальник городской полиции, но из-за этой долбаной коши все осложнилось. Дело на контроле из центра, и следователь не местная. Все, что мама смогла сделать, как только нашли его мотоцикл, — сообщить мне.

— И как нам теперь быть?

— Избавиться от свидетеля.

Кто-то охнул. Голос Лены продолжал:

— Все очень просто. У меня остался еще целый пузырек "огонька". Вольем ему все.

— Но это же почти три дозы!

— Вот именно. От такого гарантированно сходят с ума. Потом найдут "овощ", решат, что парень закрылся на складе, где его не нашли. А не нашли потому, что не искали за закрытыми дверями. Там замок такой, что мог и сам захлопнуться, а с ума сходят порой и от обычной дозы.

— Еще коша остается...

— С нею нам повезло. Мама звонила только что, говорит, коши не имеют претензий к людям по этой истории. Видимо, засранка сама потерялась.

— Хоть это хорошо. Как он там?

— Да что ему сделается. Сидит, уставился в точку. Вполне животное состояние.

— Не-е, Лена. Животное состояние для мужчин как раз обычное. По сути ведь они животные и есть, только говорящие. А он сейчас скорее растение, во. Точно, овощ.

— Ну и пусть валяется...

Голос Виолы с переднего сидения, сухой, злой:

— Нет, все-таки, девочки, какой облом. Такой план был! А что получается? Новогодний бал мы упустили. Теперь мне что же, работать идти? По этой дурацкой специальности?..

— Виола, а зачем ты на нее вообще поступала?