Украденный поцелуй (ЛП) - Ле Карр Джорджия - Страница 5

— Почему ты так смотришь на меня? — спрашивает она.

И интонация страха в ее голосе заставляет меня поднять взгляд к ее лицу. Она бледная и дрожит от ярости, но, увидев выражение моего лица, невольно делает шаг назад, натыкаясь на кровать. Я возвышаюсь над ней, как и тогда, но на этот раз я буду доминировать не только физически. На этот раз я полностью контролирую ситуацию... и она отдаст мне все, что у нее есть.

— Чего ты хочешь? — резко спрашивает она. — Денег? Я достану их для тебя.

Ее предложение оскорбительно. Как будто я возьму у нее хоть цент. Я достаю из кармана мобильник и бросаю его на кровать.

— Позвони отца, — приказываю я.

Она с вызовом смотрит на него.

— Сколько ты хочешь?

— Все, чем он владеет.

Ее голова взмывает вверх, на лице появляется выражение недоверия.

— Ты, что глупый похититель?! Кто просит все? Поверь мне, мой отец не отдаст тебе все в обмен на меня. У него еще трое детей, подумай.

Мне удается сдержать мрачную улыбку, но она такая забавная. Мучительное ожидание того стоило.

— О, но я собираюсь забрать все, что у него есть.

— Ты в своем уме? — усмехается она. — Если бы так легко можно было так чертовски разбогатеть, тогда никто бы не тратил свою жизнь, надрывая задницу, чтобы чего-то достичь, ты, гребаный неудачник.

Она не скупится в выражениях. С любой другой девчонкой я бы сразу расставил все точки над “i”, но с ней мне хочется присесть и просто слушать ее ругань, направленную на меня. Она продолжает сыпать оскорблениями. У этой девушки нет абсолютно никакого чувства самосохранения. И она невероятно высокомерна. Эту черту ее характера я просто ненавижу.

— Сколько, черт возьми, ты хочешь? — повторяет она, хватая телефон. Либо гнев заставил ее забыть свой страх, либо она совершенно неправильно меня поняла. Она думает, что может меня оскорблять, тем самым взяв надо мной вверх. Я больше не сын ее садовника. Я ее хозяин.

— Если ты скажешь что-нибудь не то, — тихо говорю я, когда она набирает номер отца, — он умрет еще до восхода солнца.

Она замирает и потрясенно смотрит на меня, я скрещиваю руки на груди.

— В данный момент твой отец находится в районе станции Хаммерсмит, так ведь? Однако, он знает, что ты пропала, поэтому можешь ему просто сообщить, что твои друзья увезли тебя в Испанию, чтобы отпраздновать твой день рождения, который будет через несколько дней. И ты скоро вернешься.

Она внимательно смотрит на меня, и я вижу, как в ее глазах появляется осознание моих слов. Теперь она знает, что я имею в виду.

— Он никогда в это не поверит, — медленно отвечает она. — Я только что устроилась на работу, о которой мечтала весь год. Сегодня мой первый рабочий день, он не поверит, что я решила ее бросить.

— Тогда придумай свою собственную версию. Для его же блага лучше сделать все, чтобы выглядело правдоподобно. Если он начнет рыскать по городу, то фотография его трупа может оказаться последней, когда ты его увидишь.

У нее в глазах появляется настоящий ужас, и она становится совершенно бледной.

— Что тебе от меня нужно? — спрашивает она. — Он даст тебе деньги, раз ты так хочешь, но дай мне уйти.

— У меня есть свои деньги. — Отвечаю я.

Она хмурится.

— Тогда чего же ты хочешь?

— Тебя. Ты — то, чего я хочу.

И на ее лице ясно отражается в качестве кого, я хочу ее видеть.

— Ты больной придурок, — бросает она мне, краска заливает ей шею, а потом и щеки.

— Все так говорят, — любезно соглашаюсь я.

— Ты собираешься взять меня силой?

Я улыбаюсь ее реплике. Взять силой. Ну и ну, какая интересная мысль.

— Нет, не собираюсь. Я хочу, чтобы ты полностью и беспрекословно повиновалась мне. Хочу, чтобы ты раздвигала ноги, когда я скажу, и сосала мой член, когда мне нужно будет облегчиться.

Она заявляет:

— Я скорее покончу с собой, чем позволю стать твоей игрушкой.

Я грубо парирую:

— Ну, что ж. — Криво улыбаюсь я. — Я трахну твой труп. Ты не нужна мне живой, чтобы наслаждаться твоим телом.

Слезы застилают ей глаза и впервые с тех пор, как она оказалась здесь, она кажется мне хрупкой и уязвимой. Но проявление ее слабости длится недолго. Она выпрямляется и еще больше хмурит брови.

— За что ты меня так ненавидишь? Что я тебе сделала? Я тебя даже не знаю. Тебе не приходила мысль, может ты ошибся и похитил не ту девушку?

— Не ту девушку?! Забавно, — ухмыляюсь я, смеясь.

— Ты сумасшедший, — рычит она.

— Да, — отвечаю я. — Так что лучше меня не провоцировать. Звони отцу, сейчас же.

Глава пятая

Лилиана

Бросив взгляд на телефон в руке, я задаюсь вопросом, смогу ли вообще воспользоваться им. Рука то ли онемела, то ли нет, но я не чувствую телефонной трубки.

Но я набираю единственный номер, который выучила, и только потому, что отец заставил всех своих детей выучить его номер наизусть, чтобы мы могли позвонить ему в любое время даже, если у нас не будет с собой мобильников. Я подношу телефон к уху, как только раздается звонок. Мне тут же отвечают, в ухо врывается папин голос:

— Привет, — лает он. Он понимает, что это я, потому что ни у кого, кроме членов нашей семьи, нет этого номера.

Я прерывисто вздыхаю, прежде чем заговорить:

— Папа, — говорю я, мне невероятно трудно сдерживаться, чтобы голос не сорвался, и я не стала его умолять вытащить меня от сюда, как он всегда делал. Для всех нас.

— Где тебя черти носят? Уже почти четыре утра, а ты еще не вернулась домой. Последний раз тебя видели в баре. — Его голос звучит тише, чем обычно, и это означает, что он в ярости, но, как ни странно, я чувствую, что под маской ярости он в ужасе от того, что могло со мной случиться.

Я сглатываю и осторожно произношу:

— Ты ведь замолвил за меня словечко в «Осборне и Несбите», да? — Обвиняю я. — Поэтому они меня приняли.

Несколько секунд стоит мертвая тишина, затем он в ответ недоверчиво спрашивает:

— Какое это имеет отношение к твоему исчезновению на несколько часов?

У меня начинают течь слезы из-за родителей, которые меня так любят, что готовы ради меня на все. Они оба думают, что я эгоистка, раз исчезла, не сказав им ни слова. Я расправляю плечи. Пусть думают обо мне, что хотят, я знаю, что делаю. Я буду защищать отца всем, что у меня есть. Мой голос срывается, когда я говорю:

— Я же сказала тебе, что хочу попробовать все сделать сама, а ты все испортил.

— Я помог тебе сделать первый шаг, — огрызается он. — А что будет дальше и как далеко ты пойдешь, зависит только от тебя.

— Неправда. То, что происходит сейчас и как далеко я пойду будет зависеть от твоего имени, а не от меня, — кричу я.

— Лилиана, — обращается он, — Где ты?

— Они с радостью взяли меня и все передо мной заискивают, — бормочу я, — потому что знают, что я твоя дочь. А я хотела несколько месяцев поработать сама, а ты все испортил.

— Лилиана, что с тобой? — спрашивает он с отчаянием в голосе. Я никогда не слышала, чтобы он так говорил.

Я вытираю слезы и жалобно шмыгаю носом.

— Я съехала из апартаментов. Мне нужно подумать и прояснить голову. Я вернусь после своего дня рождения.

— После своего дня рождения?! — недоверчиво повторяет он. — Ты не хочешь приехать домой на свой день рождения? Даже если ты злишься на меня, разве ты не хочешь увидеть маму? Сестру и братьев?

Упоминание о маме вызывает во мне панику и страх. Что, если у нее опять будет нервный срыв? Я пытаюсь что-то сказать, но не могу. У меня перехватывает горло.

— Лилиана, ты там еще?

— Папочка, а мама с тобой?

— Нет, она осталась дома и вне себя от беспокойства. Я в Лондоне, разыскиваю тебя.

— О, папочка, — всхлипываю я.

— Где тебя черт побери носит, Лилиана? — Внезапно спрашивает он.

Мое сердце подпрыгивает в груди. Когда я была ребенком, то была ужасной лгуньей, но в десять лет отец заставил меня пообещать, что я никогда больше не буду ему врать после того, как очередной раз соврала ему из-за чего чуть не умерла папина лошадь. Не важно, чего бы этого не стоило. С того раза я никогда больше ему не лгала.