Украденный поцелуй (ЛП) - Ле Карр Джорджия - Страница 11

Я дотрагиваюсь до ее киски, ее скользкие влажные складки расходятся от моего прикосновения. Соки остаются на пальцах. В этот момент я готов отдать все свое состояние, чтобы попробовать ее. Я больше ничего так не хочу, поэтому опускаюсь, прижимаю руку к ее груди, чтобы удержать ее на месте, и накрываю ее киску своим ртом.

Господи, это как вернуться домой!

Пока я всасываю ее соки ртом, а зубы жадно покусывают набухший бутон, который мучил меня своим видом на том конце комнаты, какое облегчение вобрать его в рот. Выплевывая на меня грубые ругательствами, яростные крики от стыда и унижения, она корчится и стонет от удовольствия.

Она пытается оттолкнуть меня, но я не в состоянии, да и не хочу, сдвинуться с места. Не отпуская ее клитор, я погружаю в нее пальцы. Она запрокидывает голову назад, как только я начинаю трахать ее пальцами, так быстро, что очертания моих пальцев расплываются у меня перед глазами.

Я слышу, как она изо всех сил пытается вздохнуть, пока с силой двигается всем телом от моего темпа, но я давно утратил способность сопереживать. Садистски, я продолжаю трахать ее пальцами, пока она не начинает неудержимо дрожать. Она хватает меня за волосы, впившись глубоко зубами в мое плечо в попытке заставить меня остановиться, но ее тело посылает мне совсем другие сигналы, яростно извиваясь в тандеме с натиском моих пальцев.

Она отпускает мое плечо, взрываясь в мощном оргазме, выгибаясь, ее губы раскрываются от крика, как только первая струя ее соков попадает мне в рот и на лицо. Она стекает по моему горлу на рубашку.

Ее оргазм настолько сильный что она, словно проваливается в неизвестность. Пряди волос, прилипшие ко лбу, грудь поднята кверху, рот широко раскрыт, она машинально хватается за меня руками, пытаясь прижаться, чтобы облегчить волну экстаза, все еще сотрясающую все ее тело. Словно загипнотизированный силой ее оргазма, я могу только молча наблюдать.

Затем, под эмоциями, у нее начинают течь беспомощные слезы из полузакрытых глаз.

Я поднимаюсь на ноги, продолжая на нее смотреть, она пытается прийти в себя, представляя собой прекрасный беспорядок. Ее глаза распахиваются, она смотрит на меня с ненавистью. С презрением переводит глаза на мои пальцы. И, нахмурившись моргает, я тоже опускаю глаза на свои пальцы.

У меня на пальцах ее кровь!

Я замираю от шока, так как мой мозг не верит тому, что видят мои глаза. Это невозможно. Испорченная богатенькая стерва не могла оставаться девственницей до 20 лет? В ту же секунду она вскакивает на ноги и с такой силой бьет меня по лицу, что моя голова резко дергается в сторону.

— Доволен, больной ублюдок? — кричит она со слезами на глазах.

Все ее тело дрожит, в глазах боль, на которую, как ни странно, откликается мое замерзшее сердце. Я отворачиваюсь, слезы текут у нее по лицу. Я не могу смотреть на ее слезы и на то, что я сделал с ней. Грудь болит. Потрясенный и сбитый с толку, я иду к двери, но с яростным воплем она налетает на меня сзади и начинает изо всех сил колотить кулаками по моей спине.

Я позволяю ей обрушить свой гнев себе на спину. Это даже приятно. Я заслуживаю наказания. И как только чувствую, что ее удары теряют силу, поворачиваюсь, хватаю ее за запястья и бросаю на кровать. Она легкая, как перышко. Возвышаясь над ней, вижу, как она подпрыгивает на кровати, груди тоже подпрыгивают. Их я еще не сосал.

Я рассматриваю ее. Она похожа на дикое животное. Ее лицо опухло, покрылось пятнами от слез, грудь тяжело вздымается, взгляд готов меня убить, но ее молодое тело безмолвно зовет меня. Я наклоняюсь, хватаю ее за лодыжки, широко раздвигаю ноги. Она не сопротивляется. Я смотрю на ее измученную киску.

Я буду первым мужчиной внутри нее.

Я хочу ее так сильно, что, черт побери, до боли с трудом отворачиваюсь и выхожу из комнаты. Я захлопываю дверь и запираю ее, чувствуя себя сумасшедшим, запирающим свое сокровище. Потому что теперь она моя. Даже мысль о другом мужчине, только посмотревшем в ее сторону, вызывает во мне огненную ярость. Я не успокоюсь, пока не овладею ею полностью. Тогда я сделаю так, что ни один мужчина не сможет прикоснуться к ней, пока я жив. Я останавливаюсь от неожиданной мысли. Откуда, черт возьми, у меня взялись подобные мысли?!

Все идет совсем не так, как я планировал.

Глава одиннадцатая

Лилиана

Может несколько часов, еще долго после того, как поворачивается замок в двери, я голая неподвижно лежу на кровати, с широко разведенными ногами, и смотрю в потолок. Ничего не слыша и не видя. Такое чувство, что я нахожусь в прекрасном сне, который внезапно превратился в кошмар.

Сын садовника. Он всегда вызывал во мне сожаление от воспоминаний и сумасшедшую теплоту в моем сердце. Сегодня он вызывает во мне недоумение, разочарование и ненависть. Я не могу поверить, что этот мужчина, именно тот мальчик, по которому я тосковала годами.

Постоянно думая о нем, никогда не могла предположить, что когда-нибудь окажусь в таком положении. И не могла представить, что буду голой до такого уровня уязвимой, использованной. Я чувствую себя животным. Все эти годы в моих мыслях он был принцем, а, на самом деле, он оказался бесчувственным, диким зверем. Я не только заложница, но и подверглась сексуальному насилию с его стороны.

Затем голос в моей голове произносит: «Ты забыла, как бесстыдно кончила перед ним? Когда он раздвинул твои ноги и посмотрел на твою пульсирующую плоть, ты хотела, чтобы он взял тебя. Ты хотела понять, каково это, когда он окажется внутри тебя».

Я зажмуриваюсь. Потому что это правда. Я не контролировала реакцию своего тела на него. И если бы это был другой мужчина, то было бы немыслимо унизительно и ужасно, но ведь это был он, и тогда я даже не почувствовала себя оскверненной. До сих пор мне не хочется смывать его запах. Хотя здравомыслящая, нормальная, самая разумная часть меня хочет убить его за то, что он собирается проделать со мной и моей семьей, но другая часть, которая все эти годы тосковала по тому поцелую, хочет, чтобы он вернулся и закончил начатое.

Я вспоминаю его взгляд с ненавистью. Он считает, что я виновата в смерти его отца, но чем я виновата? Что я сделала такого ужасного? Голову наполняют воспоминания того дня, почти десять лет назад. На протяжении многих лет я постоянно думала о том поцелуе, но совсем не по той причине, в чем он меня сейчас обвиняет.

Я злилась на себя за то, что побежала домой и все рассказала отцу. Потому что его поцелуй был чем-то особенным, пока я не открыла свой говорливый рот и все не рассказала миру. Я ругала себя за то, что пошла не в маму. Она бы никому о таком не рассказала. Мама умеет хранить секреты, как никто другой. Если бы мне тогда хоть немного хватило ума, все было бы по-другому. Садовника не уволили бы, они оба не исчезли бы из нашей жизни, и ничего ужасного с его отцом, возможно, никогда бы не случилось. За совершенно один бездумный поступок я изменила ход всех наших жизней. Все это время я постоянно сожалела о своем неосторожном шаге.

Но мой детский поступок, все равно не оправдывает его жестокость.

Я была всего лишь ребенком и не могла предположить всех последствий. Даже то, что мой отец уволил его отца, не оправдывает моего похищения, содержания в этом доме, в заточении, в глуши. Я вспоминаю маму, как она должно быть волнуется, думая, как я там одна в Испании. Мысль вызывает во мне вспышку ярости, аж до дрожи. Я соединяю ноги. Если с моей мамой что-нибудь случится, клянусь, я убью этого ублюдка. Я выслежу его и убью.

Я поднимаюсь и направляюсь в душ.

Вода обжигающе горячая, как кипяток, но я не чувствую этого. Я хочу, чтобы вода смыла запах и все его следы с моего тела. Я больше не девственница. Он не знал, но все эти годы я хранила себя для него. Он единственный мужчина в этом мире, которого я хотела. Какой странный поворот судьбы, что моей самой большой мечтой был мужчина, который хочет мне отомстить. Я пытаюсь вспомнить тот наш поцелуй, но странное дело, он стал каким-то расплывчатым и бесцветным после сегодняшнего. Как будто это происходило со мной в другой жизни.