Хризантема (СИ) - "Dtxyj" - Страница 71

Когда болты оказались у него в руках, зазвонил телефон. Зарычав, Тимур сунул руку в карман, достал аппарат и, нажав на кнопку отбоя, прислушался. Под ним был ещё клуб, слышать звонок не могли, снизу доносились звуки музыки, крики, кто-то проверял микрофон: «Раз-раз, два-с-два-с…» Дунув на вспотевший лоб, Тимур уставился на экран. Сообщение пришло от Лёни. «Паха вспомнил ещё кое-что, — гласила СМС-ка. — Крюгер пах женскими духами. Дорогими». Спасибо! Круг подозреваемых, которых не было вовсе, сузился! Но Тимуру, вот ведь беда, сейчас не до этого! Написав ответ, Тимур сунул телефон в карман и вернулся к решётке. Через пять минут он со вздохом облегчения отставил её в сторону и полез дальше.

Оказавшись над залом, Тимур заглянул в тонкие щели дизайнерской заглушки. Кто бы сомневался, что в зале стояла гулкая тишина. Там никого не было. Присев, Шишков выдохнул. Так спешил, а оказалось всё впустую. Ну, он это и предполагал.

Тимур сам не знал, почему его взгляд зацепился за горящую маленькую красную кнопочку. Она подмигивала, и сначала Шишкову показалось, что у него что-то с глазом. Проморгавшись, он прищурился и заметил ящик, в который была встроена эта кнопочка. Ящик располагался внизу, сразу между двух тумб, на которых стояли макеты парусных кораблей. Ящик был неприметным, однако Тимуру эта лампочка показалась подозрительной. А ещё перед глазами предстало то устройство, которое он приметил на складе пятого этажа.

Тимур прополз дальше, свернул влево, спустился по лестнице вниз. Путь к нижней решётке он нашёл быстро. То ли сноровка сказалась, то ли уже изучил строение лабиринтов вентиляционных шахт. В этой части зала решётка снималась лучше, чем та, что разделяла клуб и зал, она располагалась сантиметрах в пятидесяти от пола, сразу за тумбой, за которой обычно стоял торговец. Веруя в то, что камеры его не увидят — если они, конечно, тут есть, — Тимур вывалился из трубы, прижался к тумбе. Осмотрел пространство.

Шорох в стороне заставил его резко вернуться к укрытию. Краем глаза он заметил мелькнувшую тёмную фигуру. Одетый во всё чёрное человек присел рядом с тумбами, на которых стояли парусники, протянул руки к ящику, что-то принялся делать. Тимур со своего места не видел, что именно, но парень выглядел очень подозрительно. А значит, камер здесь не было.

Тимур думал недолго. Расстояние до парусников — пять-шесть метров, драться с преступником, если это он, вроде как не с руки. Но бомба, если это она, сильно его напрягала, даже больше, чем серийник и великая шестёрка подозреваемых. Тимур не знал, что он будет делать с бомбой, но прибить человека в чёрном ему хотелось очень сильно.

Эффект неожиданности не сработал. Тимур старался быть тихим, но, видно, человек в чёрном был лучше его. Преступник замер и резко повернул в его сторону голову. Шишков остолбенел, впиваясь цепким взглядом в чёрное непроглядное лицо. Конечно, сомнений быть не могло, это маска, но в тусклом свете, что освещал зал, она казалась зловещей.

Мгновение тишины, осторожные взгляды друга на друга, а затем человек повернулся к ящику и быстро что-то начал делать. Пара секунд промедления, но этого, наверное, хватило, чтобы ему закончить дело. А Тимур сорвался с места, надеясь остановить наглеца, но человек резко уклонился и на коленях проехался по гладкому паркету в сторону, чтобы избежать удара и сразу же вскочить на ноги.

====== 22 глава ======

*Лицитатор — ведущий аукциона.

Не стоило идти провожать Тимура, глупая была идея. Максим понимал, что это по-дружески, это по-человечески. Проводить, сказать ещё раз спасибо, вложить в рукопожатие всю свою благодарность. Если бы не Тимур, всё могло бы закончиться иначе. Всё могло бы быть так, как Жиров и планировал. И пуля во лбу Максима очень порадовала бы всех его недоброжелателей. Зоя бы плакала, Стас никогда бы себе этого не простил, Тимур… Тимур, наверное, сожалел. И это все, кто искренне горевал бы о нём. Ну ещё парочка-другая людей, включая тех же Таню, Юрку и Димона. А! Может, ещё Викуля. Впрочем, Максиму на это наплевать, просто его жизнь подошла бы к концу в тридцать три года.

Вернувшись в каюту, он некоторое время сидел на диване и смотрел на кресло. Совсем недавно там сидел Тимур, глядел на него, говорил с ним, рассказывал что-то про Погодина. Они беседовали, даже вроде как шутили. Насчёт группового секса Максу шутка не понравилась, и то, что Шишков распространялся о стонах Русаковой, тоже. Но если первое действительно можно было отнести к шутке, то второе было правдой и чертовски неприятной. Мало того, что Максим люто ненавидел Анну, так ещё с ней отжигал Тимур! Или не отжигал? Макс не помнил, как там обстояли дела, просто само упоминание Русаковой из уст Тимура, да с намёком на стоны, разжигало в груди Волдина ещё больший пожар ненависти.

По большому счёту Макс не задумывался о том, что, возможно, эти чувства имели другую основу. Он гнал эти мысли прочь, уверяя себя в том, что это всего лишь злость и неприязнь. Русакову растерзать ему хотелось всегда! Лишь капля воспоминаний о ней, взгляд на неё, разговор о ней — и всё, красная тряпка для быка готова. Поэтому о другом вроде и говорить не стоило, но Макс чувствовал себя неуютно, он понимал, что обманывает самого себя.

От сводящих с ума мыслей избавила работа. Пусть из-за смерти Жирова и было скверно, пусть Тимур трогал самые сокровенные струны души, Волдин сумел окунуться в документы, договора и переговоры. Но когда наступила ночь, всё вернулось снова. Таня проснулась вечером и продолжила старую песню о главном. Максим надавил на больное, сказал, что Бобров теперь соучастник, и его так же посадят в тюрьму, как и их. Наверное, это возымело эффект, она замолчала, но в свою комнату идти отказалась. Поэтому вновь оккупировала кровать Макса, и Волдину пришлось спать на диване. Но сон не шёл. В итоге, налив себе коньяка, вышел на внешнюю палубу. Несколько минут постоял у перил, подставляясь прохладному ветерку, потом вернулся в каюту, взял сигарету и снова вышел.

Ночная тишина будто отмотала время и вернула назад, к Жирову. Смерть Сергея — это непреднамеренное убийство, но сам факт холодил кровь и заставлял чувствовать себя виноватым. Жиров до последнего пытался осуществить задуманное, а Макс, как полный идиот, страдает от бессонницы и думает о его гибели. Как это называется? Глупость? Сожалел бы Жиров, если бы пуля пробила Волдину череп? Но ведь и Максим не Жиров, он не обязан быть таким, как Сергей. Жиров долгие годы жил одним днём, он верил, что останется молодым и богатым даже через тысячу лет. Богатым он оставался, но старость, как и смерть, не спрашивает, она молча, незаметно приходит. И всё. Вроде тебе четырнадцать, а потом смотришь — и тридцать три. Ещё семь лет, и сорок. Всё слишком быстро, оно пролетает в одно мгновение, и ты понимаешь, что либо поздно, либо всё не так, как ты думал и мечтал. Наверное, только дуракам везёт. Нет, не наверное, а так и есть. Потому что они не думают, они делают.

Лестницу наверх Максим приметил не сразу. Вспомнил, что в его распоряжении должен быть бассейн. Бассейны Максим не любил, как и аквапарки. Плавают там всякие… и всякое… Однако Стас вроде говорил, что этот бассейн личный.

Поднявшись наверх, Волдин обнаружил овальную чашу. Небольшая, примерно шесть метров в длину и три в ширину. Вода блестела в искусственном свете, исходящем от двух фонарей, маня чистотой и прохладой. Через неё можно было увидеть светлое дно. Максим встал на колени, нагнулся, опустил ладонь. Вода оказалась тёплой. Присев на пол, он уставился на зеркальную гладь, потягивая коньяк. На небе горели звёзды и неполный месяц, они наводил тоску и заставляли сердце сильнее терзаться от одиночества. Максиму хотелось чего-то необъяснимого. Может, увидеть Зою. Прошло несколько дней, а он по ней уже скучал.

Утро было не таким уж и радостным. Уснул Макс в четыре, а проснулся в шесть. Встала Таня, осторожно прошла в ванную. Потом поблагодарила Максима, попросила прощения, ещё раз сказала спасибо и ушла в свою каюту. Волдин завалился на диван, но сон уже не шёл. В восемь отправился на завтрак, а когда вернулся, Стас огорошил ещё одной неприятной новостью: Крюгер мёртв. Некоторое время Максим думал об этом, а потом отодвинул невесёлые мысли прочь. В какой-то миг всё надоело. Голова и так гудит, ещё Крюгером её забивать. Подумает об этом позже.