Хризантема (СИ) - "Dtxyj" - Страница 52

Он видел, как Шишков схватился за решётку и попытался её отодрать. В этот момент к нему подлетел ещё один кролик. Максим вскочил на ноги и швырнул в него стакан. Левая рука у Волдина росла из заднего места, так говорил дядя Олег, но в этот раз бросок оказался точным, стакан угодил преступнику прямо в висок.

Максим открылся, и дротик тут же впился в плечо. Зарычав и почувствовав лёгкое головокружение, Волдин схватил стул и не глядя кинул его в направлении выстрела. Второй дротик угодил в руку, третий в шею. Максима повело в сторону, он не удержался на ватных ногах и завалился на пол. Потом опёрся о стул и попытался сесть. Кто-то схватил его за плечо и потянул в укрытие, но к тому моменту Макс уже ничего не видел, лишь чувствовал.

Когда Волдин пришёл в себя, он был в своей каюте. Лежал на кровати. За иллюминатором царствовал день. Некоторое время Макс смотрел в потолок, потом откинул покрывало и медленно сел. Почувствовал лёгкое головокружение и противный приступ тошноты. Посидев так немного, снова лёг. С минуту лежал, рассматривая причудливые линии на потолке, а затем опять сел. Соскользнув с постели, прошлёпал в душ. Глянул на себя в зеркало, покривился. Опухший, будто пять дней и ночей беспробудно пьянствовал, занимался сексом со всеми подряд и курил всякую гадость.

— Проснулся? — дверь в ванную отъехала в сторону, и его взору предстал Стас. Без стука и разрешения, словно это его территория, а Волдин здесь на правах гостя.

Максим посмотрел на него сонными глазами, молча взялся за ручку и закрыл дверь, оставив Боброва за ней. Потом щёлкнул щеколдой и вернулся к своему отражению. Картина печальная. Максим упорно не желал всё списывать на возраст, поэтому в своём ужасном виде обвинил сонное зелье кроликов и… стресс.

Душ смыл дрёму, расслабил мышцы, заставил почувствовать себя живым. После Макс почистил зубы, но бриться не стал. Пусть щетина растёт, она никому не мешает. Взявшись за пластырь, бросил его обратно, посчитав, что заклеивать рану — сплошная морока. Выйдя из ванной, застал Боброва у столика. Тот оглянулся, указал на диван. Максим присел, Стас придвинул к нему чашку с какой-то мазнёй непонятного цвета.

— Это что? — охрипшим голосом спросил Максим. Он что, вчера пил? Курил? Или трахался так, что сорвал голос? А может, пока был в бессознанке, над ним надругались? То есть не в том смысле, а когда заливают в глотку водку и заставляют глотать сигаретный дым.

— Это овсянка, сэр. — Стас был таким шутником, что аж животик от смеха заболел.

— А еда есть? — спросил Максим, отодвигая от себя чашку с кашей.

— Видишь ли, вас накачали стрехолином, а это такая гадость, которая влияет на желудочно-кишечный тракт. Доктор сказал, что несколько дней надо бы посидеть на диете, рекомендовал кашки всякие. В туалет по большому хочешь?

— Нет, — захрипел Максим, испепелив Стаса ненавидящим взглядом.

— А голова кружится?

Максим вздохнул.

— А тошнит?

— Стас, дай нормальной еды. А твой доктор пусть сам жрёт это говно, если ему так сильно хочется! И заметь, это я ещё мягко сказал.

Бобров удручённо вздохнул и поставил перед Максимом тарелку с омлетом и овощами, рядом водрузил кружку кофе с молоком, булочку с тонким слоем сливочного масла и куском сыра. Волдин взял ложку и принялся за еду, медленно всё пережёвывая.

— Ну, рассказывай, — буркнул Макс, продолжая есть.

— Когда мы пришли, уже всё закончилось. Тимур сказал, что они ушли через торт. Охрана корабля за ними погналась, но никого не нашли, и костюмов кроликов тоже.

— С Тимуром всё нормально? — хрустя овощами, спросил Максим и при этом сделал вид, будто его это не особо волнует.

— Ага. Он успел улизнуть в вентиляцию. Вылез с другой стороны. Хотел связать хотя бы одного, но товарищи не дали. Забрали с собой.

 — Я двоих отправил в нокаут, да и Тимур тоже. Что, тоже забрали?

— Выходит, что так. Никого, кроме гостей зала, охраны и персонала, не нашли. Кто-то в полном здравии, кто-то в отключке. Свидетели говорят, что кролики вытрясли все карманы находящихся в зале, а потом смылись.

— Мою карту стырила до этого одна верткая особа, — буркнул Максим и забросил остатки омлета и овощей в рот, превратившись в бурундука.

— Юрка мне описал ситуацию вкратце, но я плохо понял, что вообще произошло.

— Брюнетка с коротко остриженными волосами подкатила ко мне сама. То да сё, туда-сюда. Болтовня ни о чём, намёки на трах. Потом меня к столу пригласил Аборин, — принялся рассказывать Максим, берясь за бутерброд и кофе. Рассказывать про Тимура не спешил, Стасу это знать необязательно, да и неважно, что именно Шишков пригласил его к столу. — Он расщедрился, предложил мне сделать ставку. Я взял с собой карту на десять тысяч и всё. Хотел уже поставить её, но тут понял, что карты нет. Ну и брюнеточки тоже. Только не надо сейчас промывать мне мозг о том, что мой член меня до добра не доведёт.

— Я, вообще-то, молчу.

— Я слышу, как ты об этом думаешь.

— Я думаю о другом. О том, что Аборин, насколько мне известно, предложил сгонять за картой в каюту. И Юрик благодаря тебе свалил из зала. Так?

— Так. Думаешь, останься он там, смог бы изменить ход событий?

— А если бы этот ход был другим?

— Тоже вероятно, — согласился Волдин, затолкав полбулки в рот и запив её кофе. — Но со мной оставался Тимур. И я доверился ему.

Стас хотел что-то сказать, но дверь открылась, и в каюту вошёл Юрка. Его приход мог означать только одно: что-то случилось. Впрочем, вид Юрки говорил об этом лучше всяких слов.

— Только что сказали, что Погодин умер.

Максим ошарашено уставился на него. Юра даже стушевался.

— Как умер? — удивился и Стас.

— Сказали, что аллергия. В стрехолине есть какой-то компонент, на который у него аллергия. Ещё вчера вечером Погодин впал в кому, а сегодня умер.

Стас и Максим переглянулись. Волдин ощутил, как по спине ползут мурашки. Погодина было жалко, как любого человека, но, с другой стороны, плакать Максим по нему не будет. Последней сволочью был Валентин Погодин, хоть о покойниках плохо и не говорят. Однако такой крутой поворот событий сбивал с ног.

— Ладно, иди, — сказал Стас. — И пригласи официанта, чтобы убрал посуду.

— Ага, — буркнул Юрка и немного даже растерялся. Когда он вышел, Бобров встал, прошёлся по каюте, сунул руки в карманы. Максим откинулся на спинку дивана, уставился в одну точку.

— Завтра утром пойдём к врачу. Надо снять швы и обработать рану. Анализы сдать, — заговорил Стас. — Сегодня никуда не пойдёшь, некоторые мероприятия отменили, в виду вчерашних событий. Но завтра охота, и ты на неё записался. Сегодня надо подтвердить твоё участие.

— Пойду, конечно. И я бы прогулялся.

— Давай ты сегодня отдохнёшь? — вздохнул Стас.

Стук в дверь нарушил разговор. Юрка запустил официанта, тот быстро убрал со стола и выкатил тележку в коридор. Дверь закрылась. Бобров прошёл к ней, потом вернулся, подошёл к иллюминатору, выглянул в окно и снова вернулся к креслу, но не сел.

— По всему выходит, несчастный случай, — резюмировал он. — Убийство по не знанию некоторых фактов. Непреднамеренное.

Максим молча смотрел на него и слушал.

— Стрехолин используется в основном в дурках, — продолжил Бобров. — Я слышал, что он в небольших количествах даётся психам каждый день, чтобы они были менее буйные. В больших дозах он действует как снотворное. Три-шесть кубиков, и ты улетаешь в царство Морфея. Что с вами и произошло.

— У меня такое ощущение, что я с бодунища.

— Это реакция организма на антидот. Доктор сказал, что в дополнение к симптомам стрехолина будут ещё кое-какие реакции организма на этот препарат.

— Просто прелесть, — буркнул Максим и потёр горло.

— Стрехолин — рецептурный препарат. Значит, в банде кроликов есть либо врач, либо псих, либо тот, кто знает, где и как достать это милое снотворное. Сомневаюсь, что они знали, что у Погодина аллергия. Я тоже не знал. И ты.