Хризантема (СИ) - "Dtxyj" - Страница 11

— Столик двенадцать, — просипели от окна раздачи, и Тимур подошёл к нему, беря талон. Высокий парень только готовился подхватить большой поднос, на котором дымились тарелки с супом и вторыми блюдами.

Шишков отступил в сторону, позволяя коллеге спокойно пройти к выходу. Глянув на четырнадцатый и двенадцатый столики, стоявшие рядом, Тимур вернулся к Максиму. Лобыкин разговаривал с каким-то мужиком. Отсюда Шишков не мог рассмотреть незнакомца, но по выражению лица Максима можно было понять, что разговор неприятный. Вот мужик отошёл от столика и присел в кресло двенадцатого. Тимур прищурился. Ему показалось, что он его уже видел. Решив не зацикливаться на незнакомце, снова глянул на Макса.

Он изменился. Даже отсюда видно, насколько сильно. Ещё бы! Теперь он взрослый. Сердце Тимура дрогнуло, бешено забилось, дыхание перехватило. Воротник рубашки сдавил горло, капли пота выступили на спине и на лбу. Шишков дунул наверх, сглотнул, чтобы промочить горло. Мужчины действовали на Тимура по-разному, особых предпочтений он не имел, лишь не любил манерных мажоров в обтягивающих сраку джинсах и в откровенных топиках ярких цветов. К Лобыкину Тимур сразу же почувствовал желание и ощутил непривычное волнение, но тут же успокоил себя, запретив думать о посторонних вещах.

— Столик двенадцать! — позвали его.

— А, — вздрогнул Тимур.

Кто-то его толкнул, повар, чуть ли не вывалившись из окошка, глянул на него так, будто хотел уничтожить одним лишь взглядом. Тимур сделал вид, что ничего не заметил и ему насрать на мнение поварёнка, подхватил поднос и, развернувшись, направился в зал. Ноги сами понесли его к четырнадцатому, однако впереди выросла высокая фигура его коллеги, и Шишков, обругав себя самыми непристойными эпитетами, поменял курс.

Цифры тринадцать на корабле не существовало вообще. Её ничем не заменяли, не затирали, не задвигали. Её просто не было. Как объяснил Серёжа, хозяин «Хризантемы» верил в приметы, поэтому изначально в проекте не употреблялось это число. Когда Тимур подошёл к двенадцатому столику, стараясь не пялиться на соседний, сразу же понял, где видел сидящего в кожаном кресле человека. Это Игнат Анатольевич Аборин. Тот самый хозяин «Хризантемы» и первая личность, которую стоило бы подозревать в заговоре против Максима.

Аборину было пятьдесят три года. Он владел двумя компаниями, одна из которых производила семена цветов, а лаборатория выращивала фруктовые и цветущие деревья, как, впрочем, и цветы, которые Аборин продавал по всему миру и зарабатывал на этом много денег. Чуть больше ста лет назад мир претерпел глобальные изменения, и теперь осталось мало лесов, полей и садов. Только парниковые фабрики и редкие районы планеты могли похвастаться большим количеством выращенных фруктов и овощей. И только в северных районах — что удивляло — росли пшеница, рожь, гречка и рис. К этому Игнат, конечно же, не имел отношения, но на мировом рынке он утвердился прочно, и никто не смел перебегать ему дорогу. Кроме одного человека — Максима Волдина… А ещё Аборин входил в узкий круг Тёмной Династии, об этом Тимуру сказала Зоя. И это тоже многое значило. Выглядел же Аборин на свои годы, был достаточно приятен на внешность, в каштановых волосах и в коротко подстриженной бороде просматривалась седина. Взгляд имел острый и проницательный. В нём угадывался лидер и человек, который привык действовать, а не рассусоливать, который мог сломать одни мизинцем и который не имел сочувствия и жалости к врагам.

Составив тарелки с ухой, жареной картошкой, рыбой, салатом и солёными огурчиками с грибочками на столешницу, Тимур подхватил графин с водкой и налил в рюмку беленькой. Оставив графин на столе, выпрямился и пожелал приятного аппетита. Самому себе он показался вышколенным аж до тошноты. Но элитные рестораны это приветствовали. Аборин, не глядя на него, кинул на столешницу чаевые. Тимур удивился, но деньги схапал сразу же, плавным и отточенным движением сунув их в карман брюк. Ещё раз пожелав приятного аппетита, он вернулся к раздаче. Если Тимур не ослеп, то Аборин дал целую сотню. Просто слов нет, как прекрасно!

— Четвёртый, — услышал он из окна, и к раздаче подошла хрупкая девушка. Кажется, в их группе она была последняя в строю. Тимур встал за ней. За ним — только что подошедший длинный парень. Посмотрев на четырнадцатый столик, Шишков немного задумался. Почему его коллега так задержался? Объяснилось это тем, что за столиком Лобыкина, то есть Волдина, сидел ещё один человек.

«Охрана?» — подумал Тимур, рассматривая плечистого лысого мужика. Похож. Впрочем, он Тимура совсем не интересовал. А вот, что Макс заказал, было любопытно?

— Шестой, — услышал он всё тот же голос и подошёл к окну…

Максим ел быстро. Из ресторана он ушёл раньше Аборина, впрочем Игнат никуда не торопился. Проходя мимо двенадцатого столика, Макс кивнул хозяину «Хризантемы», на что тот ответил таким же лёгким кивком. Только тогда Тимур расслабился и почувствовал лёгкость и грусть. Глядя на то, как длинный убирает со стола, Шишков почувствовал жуткую зависть и ненависть к парню. Чёрт, это уже не есть хорошо! Ненавидеть человека лишь только потому, что фортуна отвернулась от тебя. И потом, сколько можно себе напоминать, что ты на работе и что не время страдать ерундой!

После обеда Тимура и ещё четверых отправили отдохнуть, несмотря на то, что залы оставались полными. В кармане лежали полторы сотни чаевых, что грело душу. Обед был вкусным, но точно с барского стола. Объедки Тимура не устраивали, но делать было нечего. К тому же он представил, что лежащий перед ним кусок отбивной — та самая еда, которую не доел Макс. Однако гречневая каша с молоком не была в списке заказанного Лобыкиным, Тимур чётко помнил, что носил её трём девицам.

— Прошу прощения, нас так и будут объедками кормить? — спросил Тимур у Ульяны, направляясь на палубу, чтобы покурить.

— А тебе какое дело? — грубо спросила она.

— Большое, — хмыкнул опешивший от её тона Тимур.

— Жри, что дают, — рыкнула Ульяна и пошла дальше. Шишков нахмурился, проводил начальницу взглядом. Оценил смотрящих на него временных коллег, потом отвернулся и направился к выходу.

Рация была небольшой, раскладной, очень удобной и легко помещалась в кармане. Прикурив, Тимур нашёл на бейджике номер Серёжи и набрал десять цифр. Тишина длилась недолго. Серёжа ответил почти сразу.

— Чё? — коротко осведомился он, Тимуру показалось, что Серёжа слегка запыхался и был чем-то раздражён.

— Слышь, Серё…жа, меня тут объедками покормили, так и надо? Ты мне про это ничего не рассказывал.

— В смысле — объедками?

— Вот такими объедками, — Шишков затянулся дымом. — Я сейчас дожрал гречневую кашу с молоком, которую совсем недавно не дожрали три тёлки с бриллиантами, и отбивную, которую не дожрал кто-то из богатых дядей. Я тебя спрашиваю, так и будет?

— Нет, конечно, — как-то совсем грубо ответил Серёжа, а потом цыкнул раздражённо. — Вот сука. Я ей щас устрою кузькину мать! Она у меня сама помои жрать будет. Сучка грёбаная!

И отключился. Тимур оценил замолчавшую рацию, щёлкнул крышкой, сунул аппарат в карман и всецело отдался сигарете. Лёгкий ветерок ласкал его лицо, трепал волосы, проникал под воротник. Охлаждал горячую и потную кожу, прояснял голову, успокаивал сердце. Одно лишь появление Макса в зале заставило его почувствовать себя прыщавым подростком, которому понравилась девочка. Разве это нормально? Наверное, нормально. Ведь порой даже в пятьдесят ты как подросток, стоит только показаться на горизонте тому, кого… кто тебе нравится.

— Макс, — вместе с дымом выдохнул Тимур имя и прикрыл глаза, подперев голову руками. Оперевшись локтями о перила, он наклонился вперёд, будто пытался рассмотреть на пролетающей под днищем корабля земле нечто доселе неизведанное. Какой же он… он… Тимур не знал, какие прилагательные подобрать, не потому, что боялся этой оценки, а потому что происходящее казалось сном. И потому что прошли годы, и они с Максом стали чужими друг другу.