ПереКРЕСТок одиночества - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов" - Страница 8

Свет гаснет. Тяну за рычаг. Опускаюсь. Закрываю глаза, свет пробивается сквозь веки. Дремлю…

Я не допущу провала. Не допущу ошибки.

Перед тем как лечь спать, заметил раньше не увиденное – еще несколько надписей, расположенных прямо над рычагом. Они были скрыты буро-черной пленкой. Начав подсыхать, она частично осыпалась, и появились буквы. Отодрав пленку, я нашел несколько понятных надписей.

«Промедление с рычагом недопустимо!»

«Нет света – нет пищи!»

«Два по десять биений сердца у тебя!»

«Проспавший вернется в начало пути!»

«Лишь обнаженными руками! Только голыми ладонями!»

Последняя надпись настораживает и заставляет задуматься. Но голова не соображает. Все плывет.

Сердце стучит быстро. Думаю, после того как свет погаснет, у меня будет не больше десяти секунд, чтобы снова дернуть рычаг. Промедлю – вернусь к самому-самому началу.

Дремлю…

Дремлю…

Проваливаюсь…

Встать!

Дремлю…

Встать!

Вздрагиваю. Фыркаю. Мотаю головой. С ужасом понимаю, что я даже не дернулся – продолжаю спать! И просто вижу сон!

Встать!

Получилось…

По щекам себе, по щекам. Свет еще горит… свет еще горит…

Гаснет.

Дергаю рычаг.

Закрываю глаза.

Еще парочка таких «пересыпов» и смогу продержаться несколько часов без сна. А в целом мне надо продержаться чуть больше пяти часов. После этого интервал должен увеличиться с двадцати четырех до сорока четырех минут. А это уже счастье. Вот только будильник… как же мне нужен надежный громкий будильник!

Надежда была на телефон. Но пока он не включился. Возможно, еще включится, но надеяться на это глупо. Хочешь или нет, но мне придется придумать надежную побудочную систему из подручных материалов. Для любой подобной системы нужна какая-то энергия. Не электричество, разумеется. Я даже сомневаюсь, что в горящем сейчас надо мной освещении используется электричество. Нигде не видел подобных ламп.

Из постоянно присутствующей у меня энергии в наличии только поступающая с неизменно постоянной скоростью вода из тонкой трубки, вмурованной в стену рядом с все еще неработающей «кормильней». Я попытаюсь придумать что-нибудь с этим источником энергии…

Придумать систему автоматического опускания рычага? В принципе все на поверхности – у меня есть гиря и веревка. После срабатывания рычаг поднимается и клинится в верхней позиции. Привязать веревку и пудовую гирю… Надо попробовать.

Но не сейчас. Нет. Сейчас мне надо попробовать заснуть.

А пока дремать…

Дремать…

Встать!

Свет еще горит. В голове немного прояснилось. Во рту пересохло. Делаю пару глотков воды. Свет гаснет. Рычаг! Облегченно закрываю глаза. Пульсирующее в висках напряжение исчезло. Свет режет глаза сквозь закрытые веки. Могу прикрыть лицо краем одеяла, но горящий свет – это моя лакмусовая бумажка, потемнение означает беду. Означает – проворонил…

Предположим, телефон заработает. Но насколько хватит заряда батареи? Если выставить будильник на регулярную побудку и больше телефон не трогать, он проработает максимум сутки. Это если пребывание в воде не истощило заряд батареи. И если не было замыкания. Пока не проверю – не узнаю.

А пока дремать…

Дремать…

Яркая картинка, вспыхнувшая в мозгу, напомнила, как я заработал свой первый миллион. Незабываемый день. Все сам. Все своими руками. Все своей головой. Аккуратные пачки денег, ровным рядком лежащие на столе… купюры не слишком крупные, не слишком мелкие. Мои первые серьезные деньги. Ностальгическая картинка…

Не картинка… сон!

Я сплю!

Встать!

Встать!

С хрипом подрываюсь. Свет гаснет. Дергаюсь вверх.

Рычаг! Слышен успокоительный щелчок.

С оханьем поднялся. Хватит с меня снов. Не могу сказать, что выспался. Но только что я едва не облажался, пуская слюни на давным-давно заработанные и давным-давно потраченные приснившиеся деньги. Ради сладкого видения прошлого едва не подпортил свое будущее. Так дело не пойдет.

Выпрямиться, чемпион! Спину ровно! Щеки растереть! Воду допить! Марш умываться! Тебя ждет множество увлекательных дел!

Подобрал тряпье, аккуратно сложил стопкой на лежаке, предварительно убедившись, что он сухой. Очень тяжело понимать ценность имеющихся вещей, если у тебя их слишком много. Вот у меня сейчас почти ничего нет. И к своему имуществу я отношусь предельно бережливо. Разобранный телефон спрятал под одеяло.

Умылся. Выпил еще воды и набрал в бутылку свежей. А теперь вперед – надо попытаться узнать чуть больше об этом месте.

Начать я решил с коробочки оригинальных экстра-сильных леденцов «Друг рыбака», принадлежавшей покойнику. Соскреб слой вещества прикрывающий стык. Поддел крышку и аккуратно ее открыл, отклонив голову назад и вытянув руки на максимальную длину. Вряд ли там опасный посмертный сюрприз. Но вдруг? Трудно не озвереть, оставшись навсегда в одиночной камере. Времени много. Злоба копится. Выхода ей нет. Вот и начинает играть злая фантазия – а давай сделаем опасную коробочку, чтобы испортить жизнь следующего сменщика.

Со звяканьем крышка откинулась и повисла на петлях. Ничего плохого не случилось. Чуть помедлив, наклонил коробочку и взглянул на ее содержимое.

Несколько бумажек. Перехваченная ниткой прядь русых волос. Больше ничего.

Дальнейший осмотр показал, что одна из бумажек является фотопортретом довольно симпатичной женщины средних лет. Фотография черно-белая, пожелтевшая и потемневшая, с одного уголка подмокшая, фотобумага удивительно толстая, по краю рубчик, как у почтовых марок. Удивительно… разве в наш современный век печатают подобные фото? А в наше время вообще кто-нибудь делает бумажные фотографии? Мы живем в цифровую эпоху.

Лицо у женщины немного странное. Слишком уж толстая переносица. Трудно сказать наверняка, но прядь русых волос вполне могла принадлежать ей.

Покопавшись в памяти, вспомнил, что у обнаруженного и расчлененного мною мертвеца переносица была еще толще. Но тогда я это отнес на посмертные изменения. Я не помню подобных лиц ни у одного народа мира. Высокие скулы, миндалевидные глаза, столь толстая переносица… Редчайший признак обитателей какой-нибудь захолустной европейской рыбацкой деревушки, затерянной на побережье? Возможно. Гадать не хочу.

Еще пара бумажек.

Одна чистая. Это вырванный из блокнота лист без единой отметины карандаша.

Последняя бумага – это карта. Толстые неряшливые штрихи изображали уже знакомый мне коридор. Вернее тюремную камеру. Мою тюремную камеру. Вот отмечено каменное возвышение. Вот тут три рычага. Здесь кормильня и вода. Отхожее место. А дальше… странно!

Там, где у меня на полу лежит толстенный бугристый язык льда, переходящий в стену, на карте показано пустое пространство. А за ними едва-едва отмечено что-то вроде двух поворотов – очень похоже, что там два отходящих в стороны коридора.

Вот сейчас не понял…

Я в камере тюремной или все же в коридоре?

Ударив кулаком по столу, спрятал бумаги и фото в жестянку. Закрыл ее. Убрал под одеяло на лежаке. Дернул за рычаг и отправился в короткое путешествие. Пол подсох, воздух перестал быть столь влажным. На стенах медленно высыхала черная мерзкая пленка грязи. Мне нужно что-то вроде шпателя, чтобы счистить ее и посмотреть, нет ли каких подсказок. Это место богато своей странной, пугающей историей. Тут вон целые хроники настенные. Надо только прочитать.

Люди со странно утолщенными переносицами. Древнего исполнения фото. Совершенно не понятные надписи на загадочных языках. Тут есть над чем поломать голову…

Ледяная стена.

Стена льда.

Как не назови – препятствие серьезное.

Ледяная затычка, наглухо перекрывшая мне путь.

Глядя на преграду, я прикидывал свои действия. Лед таял. С тех пор как я постоянно дергал за рычаг, температура в моей «келье» больше не опускалась. Лед растает. Рано или поздно он растает. Вот и отлично. Получается мне нужно просто подождать. Окружающая среда на моей стороне.