Грузовой лифт - Дар Фредерик - Страница 17

• Предыдущая
• 17/19
• Следующая

— Вот смотрите, это здесь.

Огромная задвижка закрывала люк. Он находился наверху за цементными перилами и состоял из двух тяжелых железных дверец. Я открыл одну из них. Образовавшегося отверстия было вполне достаточно, чтобы вылезти.

— Ну вот и все! — прошептала она, хватая меня за руку. Это было расставание. — Я не думаю, что слово «спасибо» подходит к нашему случаю.

— Я не знаю ни одного подходящего слова. Все, что произошло, находится в другом измерении с другими законами.

Мы посмотрели друг на друга со сладкой грустью, которая нам была и приятна и горька.

— Не знаю, увидимся ли мы когда-нибудь, — сказала она, опуская глаза.

— Я мечтаю увидеть вас вновь, и вы знаете это.

— Я думаю, должно пройти немного времени…

— Я тоже так думаю. Вы знаете, где живу я, а я знаю, где живете вы, — нет причин не встретиться.

Не сказав больше ни слова, я вылез из люка и закрыл за собой тяжелую дверцу. Она захлопнулась с долгим вибрирующим звуком. Я услышал, как заскрежетал тяжелый засов, и огромная печаль обрушилась на меня — я вновь оказался в одиночестве.

У входа в тупик никого не было. Как, впрочем, и на улице.

Наши опасения оказались напрасными — полиция приняла версию самоубийства.

Это рождественское утро было зловещим: серое небо и бриз, который нес с собой снег. Квартал, казалось, вымер, а лица редких прохожих, которые прижимались к стенам домов, чтобы скрыться от ветра, были еще более серыми, чем само утро.

Силы мои иссякли. Я не мог думать ни о чем, кроме сна, о том, как умоюсь и лягу в теплую постель. Работа в подвале Драве окончательно раздавила меня. В витринах отражалось мое лицо — ничего хорошего. Я напоминал трепещущее полинявшее знамя, какие обычно выставляют на фасадах обветшавших зданий.

Много раз я оглядывался, но никто не следил за мной. Я вышел на длиннющий и пустынный проспект с короткоподстриженными, похожими на культяпки деревьями. У меня закружилась голова от мысли, что его предстоит пройти.

На этот раз наш дом показался мне веселым, как в те времена, когда я возвращался из школы. Я стал искать глазами наши окна, вспомнив, что на подоконнике раньше стоял горшок с геранью.

Горшок и сейчас был там, но растение, очевидно, погибло, потому что за ним никто не ухаживал.

Деревянная лестница. Запах одеколона и старых пыльных ковров больше не шокировал. Я вошел «к нам», в мою старую квартиру, переполненную воспоминаниями. Их было множество — на выбор для любого состояния души.

Я бросился к умывальнику, но, увидев кран, изъеденный ржавчиной, вспомнил, что воды нет. Лучше всего было бы отправиться в гостиницу. Но мой приход туда в этот час без багажа покажется подозрительным. Я положил чистую рубашку и костюм в чемодан. Мама сложила все мои вещи в целлофановые чехлы, обильно присыпав нафталином, чтобы они могли дождаться моего возвращения. Конечно, они вышли из моды, но я был счастлив надеть их вновь.

Я вышел, нагруженный старым истертым чемоданом, один из замков которого открывался на ходу. Я шагал быстро, так как торопился найти себе пристанище. Я сниму комнату с ванной, приму горячий душ и забудусь в добром сне.

Только пересекая площадь около церкви, я вспомнило правах Ферри, которые лежали у меня в кармане. Как бы случайно я уронил их на асфальт у одного из деревьев, и тут меня окликнули:

— Эй, мсье! Вы что-то потеряли!

Раздраженный, я медленно обернулся. На память пришел американский фильм, который я видел в тюрьме. Это была история про одного типа. Он хотел избавиться от какой-то вещи, и ему это никак не удавалось. В фильме была масса комических сцен. Каждый раз, когда он ее выбрасывал, что-нибудь вмешивалось и вещь снова возвращалась к владельцу. В конце концов он со злостью разрывает пакет и обнаруживает с удивлением, что там лежит какой-то совсем другой предмет.

Мужчина, который окликнул меня, был довольно крепким малым.

Он был одет в черное шерстяное пальто и серую шляпу, края которой напоминали борта лодки. В зубах у него торчал пустой мундштук.

Я изобразил удивление:

— Я?

Он приблизился ко мне, радуясь, что удалось оказать услугу ближнему. Говорят, что большинство людей — плохие. Это ложь. Мир полон альтруистов.

Он сам поднял с тротуара права.

— Я видел, как они выпали из вашего кармана. Ведь они ваши?

— Ах да. Благодарю вас…

Я улыбнулся и протянул руку. Но вместо того чтобы вернуть права, мужчина положил документы в карман, окинув их беглым взглядом.

Я не сразу понял, что все это значит. Он отвернул лацкан — сверкнул полицейский значок:

— Следуйте за мной, Эрбэн.

Надо было что-то сказать, как-то отреагировать.

— Я не понимаю…

— Вот вам все и объяснят.

Он поднял руку, подъехал автомобиль. Я даже не заметил, откуда он появился. Наверное, машина следовала за полицейским.

Это был старый «фрегат» со снятыми крыльями. За рулем сидел мужчина в меховой куртке и зеленой фетровой шляпе с маленькими полями.

— Садитесь, — приказал полицейский в пальто.

— Почему?! По какому праву?!

Он не стал утруждать себя объяснениями, я получил удар в спину и влетел в машину. Споткнувшись о свой бедный чемодан, я оказался на коленях на полу салона, застеленного дырявой резиной.

«Пальто» село рядом со мной, удовлетворенно вздохнув.

Автомобиль тронулся с места.

Все молчали. Я старался разобраться в ситуации. Неужели они следили за мной от самого дома Драве? Уверен, что нет. Абсолютно уверен. Мне показалось, что я видел автомобиль — эту здоровую черную машину — напротив моего дома.

Точно, они устроили ловушку у дома. На счастье!

Чтобы выкрутиться, я должен был понять смысл действий полицейских. Это было несложно. Они хотели найти второго свидетеля, то есть меня. Я ведь по глупости сказал Ферри свое имя, когда мы знакомились в верхнем салоне Драве. К тому же он знал, на какой улице я живу — ведь я сам попросил высадить меня почти у дома. Полицейские навели кое-какие справки, узнали, кто я и откуда.

Я призвал себя к спокойствию. Хотелось оставаться оптимистом.

Они, наверное, спросят меня, где я провел ночь, и особенно будут интересоваться, откуда у меня права Ферри.

«Фрегат» остановился у серого дома. Над дверью висело знамя, с которым я сравнивал себя совсем недавно.

— Проходите!

В коридоре сотрудники обсуждали прошедшее Рождество.

Кабинеты, деревянные скамейки, плакаты, зеленые рефлекторы, запах чернил, заплесневелой бумаги, пота…

Они больше не грубили — ограничились ударом в спину возле машины. Изо всех сил я продолжал надеяться. Опасность, которая становится явью, уже не так пугает.

"Спокойно. Я провел ночь в одном из бистро в квартале. Там было полно людей, поэтому меня не заметили. А что касается этих пропавших прав…

Так вот, что касается этих пропавших прав, то я подобрал их в машине Ферри. Подумал, что они выпали из моего кармана, а ошибку заметил слишком поздно.

Буду придерживаться этих показаний.

Они не могут ничего иметь против меня".

Я с яростью повторял эти слова, словно хотел убедить самого себя. Если я поверю, то обязательно выпутаюсь.

Потом я стал думать о мадам Драве. Я жалел, что не спросил ее имя, мне было бы проще думать о ней. Никогда еще я не встречал такого удивительного существа. Она обладала необыкновенной силой воли, редкой сообразительностью и вместе с тем была слаба и одинока. Мы принадлежали к одной расе — я и она.

Инспектор в пальто рассказывал коллеге об играх своих детей, а тот заворачивал сломанную сигарету в клейкую бумагу. Для них сегодняшний день, несмотря на следствие, останется Рождеством.

Где-то дома у них стояли елки, горели огни, смеялись дети, столы ломились от яств. Они принесли в это зловещее учреждение немного домашнего рождественского блеска.

— Эрбэн!

Инспектор, одетый в меховую куртку, резким движением указал мне на дверь кабинета.

• Предыдущая
• 17/19
• Следующая