Руна на ладони (СИ) - Федорова Екатерина - Страница 70

— Но руны лежали перевернутыми, — заметила женщина. — Это меняет их значение.

Она сделала пару шагов, замерла за спиной у самца. Тот оглянулся на неё. Заявил:

— Ты сама знаешь — все зависит от того, откуда на них смотреть. Как я понял из объяснений волка, если со стороны трупа, то руны и впрямь должны были показаться перевернутыми. Но Ауг оставила послание не для себя, а для того, кто подойдет к её телу. Оборотень не понял смысла рун — но он насторожился. И убрался из Нордмарка задолго до того, как твои слуги отыскали светлого альва, видевшего странную девицу рядом с каким-то оборотнем. Все это вышло случайно… или кто-то с нами играет? Твой отец отказал Ульфу, он пошел за невестой к Ауг, тут же получил женщину с даром, уплыл к Хрёланду. И ты, узнав об этом, захотела забрать дар себе этой Свейты. Как уже забрала у других. Это напоминает мне приманку в капкане…

Капкан, недобро подумал волк, стоявший по-прежнему неподвижно. Капкан — плохо. Но на этих двоих — хорошо!

— Локки, — выдохнула женщина, — за этим может стоять только великий йотун. Если Локки и впрямь приковали в Неистинном Мидгарде, но он как-то освободился — тогда он не захочет возвращения асов. Может, дар этой бабы не такой, как мой, в этом все дело? И ты не сможешь её одолеть?

Так много слов, подумал волк. Но плохо, что самец насторожился. И от него запахло тревогой с привкусом страха.

По крепости перекрикивались люди, из окна все сильней несло дымом, горьким, нечистым, не таким, как от лесного пожара. В горле от него рождалось рычание — но приходилось терпеть и сдерживаться.

Все ради второго, мелькнула у волка злая мысль. А ведь он даже не желает выпускать его на волю время от времени. Хотя бы иногда.

— Может, ты и права, — медленно выговорил человек. — Ауг объявила темным альвам, что люди, живущие здесь, станут углями и льдом. Или у неё было видение, или старухе об этом кто-то рассказал. А теперь мы стоим тут, девица зажигает костры в крепости, оборотень рядом со мной…

Его последние слова утонули в грохоте — раскатистом, долгом. Словно каменная лавина сошла с горы. Даже пол опочивальни содрогнулся вслед за раскатами.

Люди дружно оглянулись в сторону окна, волк подавил желание оскалиться.

— Она испробовала руну Разрушения, — напряженно заявила женщина. — Раскатала по камешку или стену, или один из домов. А на завтра назначен арваль, поминки по твоему отцу. Арваль должен пройти спокойно — чтобы тебя объявили конунгом, как положено. И подняли на щитах… без этого ничего не выйдет. Я должна идти. Нужно хотя бы погасить костры…

— Мы пойдем вместе, — отрывисто бросил человек. — Но сначала я изменю кое-что в этой игре. Заморозь его.

Он указал на неподвижно стоявшего оборотня.

— Полностью? — спокойно спросила самка, потянувшись к ожерелью на груди.

И волк понял — сейчас.

Сейчас!

Лунного цвета тень взметнулась с пола — к тому, кто был ближе. И опасней для рыжей, бродившей сейчас по крепости…

Когти вонзились в мягкое тело, клыки рванули горло. Хрустнул кадык.

Самка, вместо того, чтобы закричать, молча кинулась к нему.

И волк, уже падая на пол вместе с телом, которое подмял под себя — вдруг ощутил, как шкуры на бедре коснулась женская рука.

Он выдрал из горла гортань вместе с куском хрящеватой трубки, тянувшейся от неё. Покатился к окну, все ещё сжимая в пасти сладковатую человеческую плоть, с лоскутами кожи, содранными с шеи…

Правую заднюю лапу внезапно ожгло ледяным холодом.

Волк стряхнул с клыков кровавые лохмотья, заполнившие пасть. Разжался пружиной, чтобы выпрыгнуть в окно — но задняя лапа вдруг скользнула по полу.

И прыжка не получилось. Лапа окостенела, став негнущейся. Когти с тонким скрипучим звуком прошлись по половицам, оставив в них борозды.

Оборотень неловко завалился на бок. Тут же попытался вскочить, но опереться удалось лишь на передние лапы. Задние уже ничего не чувствовали.

Режущий холод волной тек по телу, поднимаясь снизу, от крестца.

А потом лед добрался до сердца. Стиснул болью так, что не вздохнуть, не выдохнуть…

И сквозь ярость, плескавшуюся в зверином уме, пролетело — один из двоих мертв. Это хорошо. Вот только эта добыча станет его последней. Если бы рыжая все-таки принесла волчонка!

Пусть он вырастет в рыжего волка, яростно подумал оборотень.

Человек, так и не успевший крикнуть, лежал на полу. Что-то булькало, кровь вытекала из разодранной шеи. Ноги ударили пятками по половицам — слабо, с мелкой дрожью…

Самка стояла над телом. Смотрела на волка с ненавистью.

— Значит, это ты зубец капкана, — медленно, тягуче сказала она. — И я сама привела тебя к нему… но ещё не все потеряно. Мерзнешь? Даже твоя баба, появись сейчас тут, тебя уже не спасет. Руна Исс — одна из трех необратимых. Её нельзя перевернуть, нельзя отменить. Каково это — заживо становиться льдом, оборотень? Может, хочешь, чтобы я согрела тебя пламенем Фё?

Волк, все ещё упиравшийся в пол передними лапами, развернулся к ней. Подумал — может, рыжая догадается уйти назад, в его логово, плывущее по волнам. Откроет нору вроде тех, что она умеет открывать в стенах, и спрячется…

Остатки дыхания вырывались из пасти морозными клубами. Челюсти свело ломотой от стужи, по загривку резануло ледяным холодом — словно лезвием.

Он покачнулся и упал.

Но упал уже ничком, стремительно начиная перекидываться. Ноги, все ещё немного похожие на лапы, сразу же накрыла шуба инея. Белый покров, искристо поблескивавший в свете альвова огня, быстро пополз к лопаткам.

На половицах рядом с его телом вспухла колючая корка ледяных кристаллов. Потекла дальше, к стене под окном.

И в самый последний миг, когда в уме уже исчезла последняя мысль, принадлежавшая волку, Ульф вынырнул из небытия.

Тела он не ощущал — только боль и дикий холод.

Но сквозь дымную вонь ноздри ему теплым перышком вдруг пощекотал знакомый запах. И Ульф ещё успел увидеть, как за спиной Хильдегард, в простенке возле двери, распахнулась дыра прохода. Успел разглядеть Свейту, молча кинувшуюся вперед.

Хильдегард, стрельнула мутная мысль. Хильдегард её скрутит!

Перед глазами все заволокло серым — корка инея докатилась до лба.

И все погасло. Все исчезло — опочивальня, Хильдегард, Свейта…

ГЛАВА 13

За спиной у Светы полыхали уже четыре пожара, когда она решилась использовать руну Разрушения.

Решилась только потому, что оказалась возле крепостной стены — и пока петляла между зданиями, рядом то и дело пробегали люди, спешившие к другой стороне крепости. К огням, которые она там зажгла.

Значит, есть надежда, что никого из стражников здесь не осталось, подумала Света. Можно попробовать.

Руну Хагалар, припомнив о том, как мгновенно загорелась земля вокруг руны Фё, она вырезала в паре метров от стены. Наклонилась, коснулась знака, тут же отскочила назад. И сквозь крики расслышала, как тяжело, со скрипучим треском, расступилась земля. Дрогнула у неё под ногами…

Света покачнулась, едва не упав, но все же устояла. Добежала до ближайшего строения, прижалась к нему.

Сзади уже скрежетали камни стены, повисшей над трещиной в земле — пронзительно, стонуще. А когда камни рухнули, у Светы заложило уши. В носу и горле запершило от пыли, все вокруг стремительно заволокло черно-серым маревом.

Несколько мгновений она стояла, сглатывая, чтобы избавиться от немоты в ушах. Пыль, закрывшая все, осела быстро. И неяркие отсветы далеких пожаров заплясали на верхних камнях стены, в которой теперь зиял пролом. Широкий — хоть на тройке проезжай.

Значит, вот как действует Хагалар, подумала Света.

Неподалеку кто-то истошно закричал:

— Стена рухнула! Это колдовство!

И она снова нырнула в темноту. Второпях едва не столкнулась с людьми, спешившими к пролому — но вовремя остановилась, замерев и прижавшись к стене. Её шагов они, похоже, не расслышали, потому что пронеслись мимо.