Руна на ладони (СИ) - Федорова Екатерина - Страница 26

Оборотень выглядел спокойным — и почему-то отстраненным.

— Стой тут, — распорядился он. — Брошь не отпускай.

А потом Ульф опять двинулся к сундуку. Но на полпути зачем-то свернул в угол, развязал узел с тканями, оставленный там Светой. Оторвал широкую полосу от темно-красного отреза, снова подобрал нож и вернулся. Выдохнул:

— Возьми.

Света взяла протянутый нож, сжала железную полоску, оставшуюся от рукояти. Ульф вдруг начал завязывать ей глаза полоской ткани.

Хочет, чтобы метнула нож вслепую, сообразила Света. Тяжелый золотой овал понемногу нагревался у неё в кулаке. Ульф был рядом. От него пахло дымом, потом, кровью, выделанной кожей, ещё чем-то металлическим.

Он стоял так близко, что у Светы между лопаток побежали мурашки. Но не от страха. Просто потому, что Ульф стоял рядом. И дыхание непонятно почему частило…

— Бросай, — спокойно велел оборотень.

Света коротко замахнулась, практически не целясь. Сказала восхищенно, когда железо в ответ грохотнуло:

— Вау!

Ульф молча стоял рядом, и она сама стащила с головы повязку. Посмотрела на него.

Свейтлан посмотрела на него так радостно, что Ульфу вдруг захотелось завыть. Вот и все. Ей больше не нужен защитник. Она сама способна его защитить.

— Бог Один, — медленно проговорил он, глядя на Свейтлан.

На её губы, изогнувшиеся в восторженной улыбке. На вскинутые брови. На россыпь веснушек, сияющие глаза…

Она ещё никогда не смотрела на него так. И возможно, больше уже не посмотрит.

— Бог Один когда-то провисел девять дней на Мировом ясене Игдрасиле, приколотый к нему копьем, — спокойно сказал Ульф. — Взамен он получил мудрость. И помимо прочего, узнал секрет рун. Говорят, когда-то руны были волшебными. С их помощью можно было творить колдовство. Но люди уже много веков пользуются рунами — и ничего. Никакого колдовства. Однако в твоих руках руны снова ожили.

Свейтлан улыбнулась уже изумленно.

А мог бы и промолчать, безрадостно подумал Ульф. И осторожно отловил обожженную руку Свейтлан. Забрал брошь, ткнул когтистым пальцем в стрелку из золотой проволоки — держа золотой овал так, чтобы она её видела.

— Это руна Тиваз. Мы, оборотни, называем её Тивар, руной копья. Она означает желание, попадающее в цель. Или просто достижение цели.

Если бы не этот проклятый дар, мелькнуло вдруг у него в уме, он когда-нибудь объяснил бы Свейтлан, что имеет в виду волк, даря девушке украшение с такой руной. И не только объяснил, но и показал…

Света заворожено уставилась на стрелочку, выложенную в середине броши из крученной золотой проволоки. Руна копья, попадающая в цель?

Она вдруг припомнила, что оборотень положил украшение на её ладонь так, чтобы стрелка коснулась кожи. То есть чтобы руна была на ладони…

А потом она попала ножом в шлем. С завязанными глазами.

— В наш мир вернулось старое колдовство, — хриплым голосом объявил Ульф. — Вместе с тобой, Свейтлан. Я, может быть, и утаил бы… но тебя видело слишком много народа. Мои воины рано или поздно вернутся к своим семьям. К людям, что живут в Эрхейме. И кто-нибудь из них обязательно проговорится. Как бы ни уважали меня те, кто ходит на моем драккаре, но я оборотень, а они в первую очередь люди. О тебе узнают в Эрхейме.

Он протянул ей брошь.

— Если хочешь… пусть это станет моим подарком тебе. Вместе со второй брошью, которая валяется где-то тут. Я недавно пометил эти побрякушки своей кровью, так что любой оборотень сразу узнает в них подарок другого волка. Может, когда-нибудь это тебе пригодится. Правда, рано или поздно мой запах с них сойдет. Тебе придется многому научиться, Свейтлан. Опробовать все руны — огня, бури, льда. Кроме того, есть ещё руны урожая, чаши. И руна врат. Не знаю, на что она будет способна в твоих руках. Но ты станешь женщиной, которой многое подвластно. И, похоже, все, что тебе для этого нужно — это просто коснуться руны.

Света недоверчиво улыбнулась. То, что говорил Ульф, было невероятно…

Но он говорил слишком уверенно. И её прогулка по палубе во время боя подтверждала его слова.

Ещё вчера все, на что Света могла надеяться — это милость оборотня. И место в его доме, за которое пришлось бы расплатиться своим телом, став его женой.

А теперь она стала…вернее, скоро будет женщиной, которой многое подвластно. Будет, как только выучит руны и опробует их.

Лишь одно её смущало — слова Ульф ронял как-то слишком тяжело. И голос у него стал хриплым.

— Когда мы придем на Хрёланд, — сообщил он, сунув ей в ладонь брошь, — я проведу с тобой на берегу столько времени, сколько потребуется. Покажу тебе руны. Постою рядом, пока ты будешь их опробывать. Здесь, на моем драккаре, посреди моря, я тебе такое позволить не могу.

Он говорил про руны бури и огня, припомнила Света кое-что из сказанного им. Ну да, на корабле с ними лучше не экспериментировать. Ей теперь придется всегда смотреть, за что она хватается…

— Отныне ты не должна касаться вещей, помеченных рунами, — тут же, словно подслушав её мысли, заявил Ульф. — Потом, когда научишься владеть своим даром, я могу отвезти тебя обратно в Нордмарк. Если, конечно, ты сама этого захочешь. Но я бы посоветовал остаться на Хрёланде. Ярл Ульвдан Серый Плащ, который там правит, будет рад девушке, что может защитить его острова. Огнем, льдом и бурей…

Это прозвучало так неожиданно, что она изумленно уставилась на оборотня.

То есть он хочет оставить её где-нибудь? Антон сбежал, этот тоже собирается бросить…

Света вдруг припомнила, что к ведьмам в средневековье относились без особой радости.

Правда, тут их вроде бы уважали. Но может, Ульф боится, что она принесет беду в его возлюбленный Ульфхольм? Огнем, льдом и бурей, как он сказал…

Если припомнить, как жестко, неуклонно сам оборотень соблюдал все правила своего народа — гривну с кожи не убирать, на женщине своей крови не жениться — то дело может обстоять именно так. Ульф решил, что она слишком опасна для его сородичей.

И тогда ей не на что обижаться. Кроме того, что из-за него она попала сюда.

Или Ульф не хочет связываться с женщиной, которой не сможет управлять? Которой нельзя приказать?

Света стояла у переборки и смотрела Ульфу в глаза. Янтарное сияние в них выцвело, теперь они стали просто желтыми…

Оборотень вдруг скривился, отвел глаза. Протянул руку, несильно и как-то неторопливо ударил по переборке за Светиной спиной. Доски ответили глухим звуком.

Но она даже не вздрогнула. И не отвела от него взгляда.

— На драккаре есть место, где ты сможешь помыться, — с хрипотцой сказал оборотень, по-прежнему не глядя на неё. — Я найду для тебя пресную воду — правда, согреть её не получится, придется мыться холодной. Попозже, когда в помывочной уже не будет людей из моего хирда, я за тобой зайду. Отведу туда. А завтра к вечеру, если ничего не случится, мы придем на Хрёланд. Там ты помоешься по-настоящему, горячей водой. Пока отдыхай. И… не шей сегодня. Береги руку.

Ну да, с горькой иронией подумала Света. Теперь её ладони — её богатство.

— Я найду для тебя какие-нибудь тряпки, когда мы придем на Хрёланд. — Ульф наконец посмотрел на неё. — Если хочешь, куплю рабыню, чтобы прислуживала.

Надо понимать, ещё один прощальный дар, устало подумала Света. Рабыню — ей? Дарить человека, как безделушку? Наверно, здесь это в порядке вещей.

— Отдыхай, — буркнул Ульф.

И вышел, забрав шлем.

Она осталась одна. Прошлась по каюте, подобрала с пола вторую брошь. Подумала, держа золотые овалы перед собой — он пометил их своей кровью. Интересно, в каком случае, по его мнению, они могут пригодиться?

А потом Света опустилась на постель. И уставилась в окно напротив, за которым синело чистое небо. Ульф от неё отказался. Вот так просто, только потому, что у неё обнаружился дар. Но обещал помочь с рунами. И оборотень поможет как-то устроиться, если она правильно его поняла.

Наверно, надо было радоваться. Наверно. У неё открылся дар, который делает её чуть ли не всемогущей. Надо радоваться…