Три желания (СИ) - Цезарь Юлия - Страница 30

— Барти… — выдохнул Казан в ужасе, будто смерть собрата увидел. — Так это ты предатель?

Это не могло быть правдой. Он знал Барти с детства, когда они еще бегали по улицам города эфирами. И чтобы он перешел на сторону вампиров?! Но все указывало на то, что Бартимеус был прекрасно осведомлен, кто жил в его комнате.

— Неважно! — С ним разберется король, а его цель — Луи. Его месть за тот проигрыш. Будто в руке Казана был невидимый шар, он сжал кулак, пытаясь раздавить его, и вместе с этим клетка-купол тоже стала сжиматься. — Я не стану тебя прикрывать перед королём и Джинной, Барти!

— Прости, но я не могу тебе позволить его убить, — с тяжёлым вздохом произнес Бартимеус, а в глазах было столько сожаления, будто он и правда был предателем. Хотя таковым он себя и считал. Маленький огонек надежды, что все обойдется, потух окончательно. Барти щёлкнул пальцами, и так как это относилось к выполнению желания Вуди, магия была сильна — Луи оказался на свободе прежде, чем шар окончательно сжался.

Луи буквально шмякнулся позади Барти и Вуди, но тут же подскочил, готовый к новой драке. Вот уж чего он не ожидал, так это что кто-то из джиннов встанет на его сторону. Хотя тут он догадывался, что дело все в желании Вуди. Глупая, всё-таки потратила одно на него. Но было приятно, что он хоть кому-то не безразличен, и хоть кто-то не пытается его убить, а даже наоборот. И как он ее отпустит домой? Он взглянул на нее с бесконечными нежностью и признательностью.

— Я готов предстать перед судом Джабраила, — тем временем Барти говорил с Казаном. — Но он учил нас, что выполнять желания людей — наш первостепенный долг. И я его выполнил.

Этих слов хватило, чтобы остудить Казана. Он понимал это — желания первостепенны, но… Он перевёл взгляд на Барти. Желание выполняет он, а не другие джинны. Вампира могут убить. И Казан был готов это сделать. Вот только Барти, если Казан понял желание человека, будет защищать его до конца. С собратом драться он никак не собирался.

— Что ты натворила? — оскалился Казан на Вуди, коротая в этот момент вставала так, чтобы Луи оказался как за Барти, так и за ней. Выдержать взгляд Казана было трудно, да и в конце-концов она отвела взгляд.

— Луи никого не тронул за это время, — пискнула она, но Казан её даже не слушал.

— Тебя нужно было убить еще в лесу!

— Казан!

Гром короля заставил двух джиннов встать на одно колено, и когда вошел в комнату сам Джабраил, а в ней из воздуха стали появляться новые представители, Луи вновь оказался в клетке, но эту уже не разрушил бы никто из молодых.

Вуди прижалась спиной к настоящим, уже видимым прутьям, готовая защищать своего вампира, но хоть в глазах короля и была злость, настроя на убийство пока не было. По крайней мере, сейчас он смотрел на своих детей.

— Я не верю своим ушам, Казан, — прошипел король. — Как ты смел такое сказать?

— Повелитель, я…

— Молчать! — Его шипения, тихого, дрожащего от злости, Казан боялся больше, чем что-либо на этом свете. Даже потеря лампы или превращение в огненного джинна его сейчас так не пугала — и это было видно. Он с распахнутыми глазами смотрел на облако, заменяющее ноги короля, как он сам приближался к нему, а Казан опустился на оба колена, а потом почти лёг, вжимая лоб в пол. — Ты, кажется, забываешь наше место с мире людей, Казан. Ты становишься злым, мстительным. Я вижу, как этот яд отравляет твою душу. И сейчас…

— Король! Она пожелала!..

Но Джабраил даже слушать не стал — настолько он был зол. Один взмах руки заставил Казана исчезнуть в сиреневом облаке, и на его месте осталась лишь лампа, куда всосалось это облако. Король подошел к лампе и, сверкая золотыми зрачками, прошептал в лампу медленно, вкрадчиво, с паузами:

— Нас. Не касается. Что. Желают. Люди. Казан. Надеюсь, ты обдумаешь мои слова в дни своего заточения. А пока не смей выходить, пока я не разрешу.

— Повелитель, — дрожащим голосом заговорил Барти. Он точно также не поднимал головы выше облака Джабраила, а после такой расправы с Казаном сглотнул тягучую слюну. Никогда не считал его своим другом, но такого наказания никому не пожелал бы. — Я понимаю всю серьезность своего проступка и готов понести наказание, но позвольте… Знаю, я многого прошу, но позвольте мне закончить испытание и выполнить до конца все желания моего человека.

Он покосился на Вуди, прекрасно понимая, что ей нет никакого дела до него, ведь ненаглядного вампира поймали. Какое-то время его это обижало, но сейчас… Почему-то он ей сочувствовал. Скорее всего это его вина, он мог бы сразу объяснить все нормально, человек загадал бы желания, но он сам себя загнал в эту ловушку.

— Я дал разрешение тебе говорить? — метнул в Бартимеуса молнию Джабраил. Причем, в прямом смысле — слева от него в подушку ударила молния, и комната наполнилась неприятным запахом. Сейчас его не интересовал Барти. Пока. Он хотел выяснить всё до конца с человеком. Без лишних слов. И потому, повернувшись к Вуди, которая после всего произошедшего еле держала себя на ногах и цеплялась руками за спиной за прутья клетки. — Скажи мне, человеческое дитя, как твоё имя?

То ли она пыталась имя вспомнить, то ли думала, просто так спросил или ей всё-таки позволили вставить слово.

— Ву-ву-вуди, ваше величество.

— Вуди. Скажи мне, какое желание загадала ты моему ученику?

— Я… я… — К её большому счастью, терпением Джабраил отличался и с пониманием отнесся к её страху. Держа в руках лампу Казана, он летал на облаке и просто ждал её ответа. — Защищать… Луи.

— Спокойно, дитя. Сейчас я лишь рисую картину произошедшего. Что сподвигло тебя загадать именно это желание?

Вуди повернула голову, чтобы встретиться взглядом с Луи, будто бы искала его одобрение на правду. И получив кивок на молчаливый вопрос, попыталась взять себя в руки и честно всё рассказать.

— Я переместилась в замок. Замок Луи. Меня забрал оттуда Бартимеус, но я оставила в нём свою вещь. Пока Бартимеус отсутствовал, я в замок вернулась и, вновь встретившись с Луи, пообщалась с ним, после чего началось непонятное. Меня спас Барти, переместив куда-то из замка, и я увидела, что… вот этот джинн, — указала она на лампу, — что-то творит с замком. Я не увидела в Луи ничего плохо и… загадала, чтобы он прятал Луи и защищал.

Взгляд Джабраила лишь чуть-чуть стал мягче, уступая место задумчивости. Он уже давно буравил взглядом именно Луи. Всё, по словам Казана, по словам человека, сходилось. Казан встретил Луи и пытался убить, и в этот момент в самом замке был человек, после чего произошло исчезновение Луи, явно благодаря силам джинна, ибо сам он был истощен.

Истощен…

Вот это и удивило больше всего Джабраила.

Он был истощен в замке, что не смог справиться с сильным заклинанием Казана (хотя вот именно Редлжинальд мог с ним на пике сил справиться без труда), потом не лечил раны ровно до того момента, пока не появился Казан, и то, по словам того же Казана, «очарованная» человечка сама дала ему крови.

Джабраил посмотрел на Вуди, вновь на Реджинальда. В ней он не чувствовал магии вампира — очарования. Но и в Луи было мало сил. В последний раз, двести лет назад, когда они встретились, Луи был совершенно другим, и сила в нём чувствовалась другая.

— Знала ли ты, какая ситуация в нашем мире? — не забыл поинтересоваться Джабраил и об этом моменте.

— Всё, что было перед моим желанием, произошло за шесть или восемь часов. Я только узнала о неприязни Бартимеуса к Луи, но о войне узнала потом, да и как-то постепенно.

— Луи Реджинальд Христиан Мопад де ла Круа, — резко перевёл взгляд на вампира король, — ты пропал из мира на двести лет и тут вдруг объявляешься на нашей территории, в центре одного из наших поселений, истощенный, но до сих пор не убивший человеческую девушку. Я хочу услышать твою историю, как ты дошел до этого и почему вышел с поля боя? — Вот при разговоре с Луи было видно, что Джабраилу неприятно. Он питал особую ненависть к Луи, но сейчас старался быть справедливым королём. Его ученик — Бартимеус — ни в чем не виноват. И из-за глупости человека не хотелось бы с ним драться и лишать заслуженной лампы. Но он обязан был убедиться, что не делает ошибки. Пока он подходил к Луи, голос его вновь превращался в шипящий, змеиный и не предвещающий ничего хорошего. — О тебе пели легенды. Джинны засыпали в страхе, стоило только кому-то произнести твоё имя. Ты погубил наших больше, чем вся эта война. Так расскажи мне, в чем дело?