Космическая полиция (трилогия) - Дуэйн Диана - Страница 19

— У тебя будут неприятности, — предупредил Джосс, когда Эван заталкивал в контейнер последнее полотенце.

— Ты меня спасешь, — сказал Эван, опуская крышку контейнера и проверяя печать. — Ты сообщник. В похищении полотенец. — Он фыркнул. — Мы оставим им в гостиничной сети послание и попросим записать на наш счет. Думаю, они будут так потрясены нашей честностью; что вообще ничего с нас не возьмут. Но это создаст нам репутацию людей честных и неподкупных.

Теперь хмыкнул Джосс. Эван обиженно посмотрел на него.

— Некоторые из нас, — сказал он, — воспитаны правильно. Мелочи — вещь важная.

— Особенно здесь, — согласился Джосс, беря маленький адресный монитор контейнера и набирая адрес лаборатории судебной экспертизы в Море Спокойствия. — Тут действительно все прогнило.

— Причем везде, — покачал головой Эван. — Мне трудно представить, что половина этих копов с их игрушечными карабинами куплены. — Он посмотрел на внутреннюю сторону запястья, где в доспех был вмонтирован хронометр. — Они могут доставить нам много неприятностей, но, честное слово, пусть только попробуют. И я сам намерен устроить им взбучку. Когда у нас встреча с представителями «БурДжона»?

— В половине второго.

— Хорошо. Еще есть время. Хочу пойти и взглянуть на место, где погиб Лон.

Джосс сначала поднял было брови, затем кивнул:

— У тебя оружие заряжено?

Эван улыбнулся. Это была улыбка, совершенно отличная от его обычной ухмылки.

— А твое?

Джосс пожал плечами. Он относился к оружию со смешанным чувством. С одной стороны, Джосса привлекала его мощь и эффективность, с другой стороны, он считал, что в работе полицейского такое грубое оружие, как карабин, должно применяться очень редко. Но ему пришло в голову, что его мнение на этот счет вряд ли кто будет учитывать. Применение оружия — это такая вещь, о которой нужно думать в рамках закона, так их учили.

— Все в порядке, — сказал он, — и запасные обоймы тоже под рукой. — Он немного помолчал, потом добавил: — Вряд ли нам следует ходить туда, где ослабление силы тяжести будет создавать нам проблемы.

Эван усмехнулся и посмотрел на правое запястье, где открылось, а потом защелкнулось еще одно отверстие.

— Мы мыслим одинаково, — сказал он. — Иногда мне кажется, что люди сейчас уж слишком полагаются на легкое оружие. Они забыли, каково это, когда в тебя стреляют чем-то тяжелым да еще с большой скоростью. Ну, мы напомним.

Джосс глянул на Эвана, не понимая, о чем это он, затем оставил эту мысль.

— Вот, — сказал он, вынимая ноутбук и вызывая схему станции. — Мы здесь. А двадцатью уровнями ниже…

— Там нет островов, — проронил Эван. — И нет вида на центральные районы с нулевым тяготением.

— Это все равно что обитать в жилом комплексе в тридцать этажей в высоту и в восемь миль длиной, — развил его мысль Джосс. — Окон нет, только в крайних отсеках. Однако почти все они заняты производствами, которым требуется для работы сила тяжести, близкая к единице. Например, для кое-какой гидропоники, которой нужно, чтобы корни были «тяжелыми». Но не всем, кто тут живет, есть дело до гравитации… и не многие стремятся жить на верхних уровнях. Наверху жить дорого. Те, кто живет внизу, живет там потому, что не может позволить себе ничего получше.

— Ты говоришь мне, что мы едем в весьма специфический микрорайон, — сказал Эван. — Это я очень хорошо понимаю. Думаю, даже лучше, чем ты себе представляешь.

— Там, куда мы идем, — продолжал Джосс, — нет жилых домов. Это гораздо глубже. Там только закрытые или заброшенные заводы. Когда местные полицейские перестали патрулировать эти уровни, предприятия перебрались в другое место или были переведены на другие станции. — Он посмотрел на свой ноутбук и сказал: — Я хочу узнать, почему эти производства так легко покинули свои цеха. Неужели здесь все так дешево? Это же совершенно невообразимо для бизнеса — так запросто бросить часть станции. Что случилось с этими людьми?

Эван покачал головой.

— Одному богу известно, найдем ли мы ответы на эти вопросы. Ладно, пока пойдем и зададим свои вопросы им.

Джосс кое-как справился с неприятными впечатлениями от того, с чем они встретились на верхних уровнях. Возможно, он просто ожидал, что эта часть станции будет выглядеть именно так. Однако то, что они увидели внизу, было просто ужасным.

Естественно, что все пришло в упадок не сразу. Семь или восемь уровней, через которые они спускались, выглядели достаточно пристойно. Но где-то на пятнадцатом уровне внезапно закончилась та ступенчатость расположения жилых кварталов, которая позволяла хотя бы изредка видеть звездное небо. Еще несколько уровней все было более-менее, но в то же самое время нарастало ощущение тревоги. Уже не было домов, окруженных стенами, двери все больше теснились друг к другу, а значит, квартирки за ними были куда меньше, чем на верхних уровнях. На стенах все чаще стали попадаться значки различных банд, намалеванные или выцарапанные на стенах, вырезанные на полу и потолке. По мере спуска они встречали все меньше и меньше людей. А у немногих, попадавшихся навстречу, был вороватый или беспокойный вид, чего Джосс не замечал на лицах тех, кто жил на верхних уровнях.

Чем дальше они спускались, тем меньше становилось эскалаторов и тротуаров, но и эти немногие чаще всего не работали. Из них варварски вырвали контрольные панели либо забили в механизм какие-то ошметки, а в одном случае эскалатор был просто разворочен взрывом. Эван смотрел на все это с каким-то извращенным восхищением.

— Талантливый любитель, — прокомментировал он. — Его талант весьма пригодился бы в армии.

Джосс брезгливо посмотрел на развороченную часть эскалатора, которую им пришлось обойти.

— Их бы силы да в мирных целях, так?

Эван чуть нахмурился.

— А ты сам? Как бы ты жил в таких трущобах? Надо же давать выход гневу, и у кого-то внизу ведь хватило и изобретательности и осторожности соорудить такую бомбу. Кто-то потратил на это свои деньги, которые мог бы пустить на пиво. Или на хлеб. Однако показал остальным, сколько тут, внизу, накопилось гнева.

— Думаю, — сказал Джосс, — что если ты любишь взрывать, так лучше сделать это профессией, получать за это деньги и награды, как в Патруле или армии. Но, с другой стороны, ребята из банд как раз этим и занимаются. Кто-то платит им и награждает за взрывы. Хотя и не тот, кому следовало бы.

— Это по нашему мнению, — ответил Эван. — Но, как мне кажется, оно их не слишком заботит.

Они все спускались и спускались по лестницам, полуразбитым эскалаторам, которые сейчас мало чем отличались от лестниц, пару раз по приставным лестницам через служебные люки, там, где обычные лестницы были завалены мусором, обгорелой мебелью, представляя собой стихийные, но достаточно прочные баррикады. Некоторые лестницы были перегорожены коряво приваренными стальными брусьями, так что приходилось искать обходные пути. Но все пути вели вниз.

— Facilis decensus Averni, — проговорил Эван, — sed revocare gradum superasque evadere ad auras, Hoc opus, hic labor est…

— Что?

Эван с некоторым удивлением посмотрел на него.

— Ты что, нигде не учился, парень? — Потом усмехнулся. — Или я могу темнить не хуже тебя, когда мне этого хочется?

— Это меня бы не удивило. Что это значит?

— Путь вниз легок, — ответил Эван. — А вверх подняться трудно.

— Я счастлив, что ты мне это поведал, — ответил Джосс.

Они продолжали спускаться. Жилых помещений тут уже не было или, по крайней мере, не было строений, для этого предназначенных. Кругом находились производственные помещения, несколько мрачных фабрик, забранных укрепленными панелями и скалящихся развороченными системами сигнализации. Все панели были размалеваны, выщерблены, выжжены лучевиками, наполовину ободраны. Другие фабрики были давным-давно закрыты, разграблены и переделаны под жилье бомжами. Снаружи они были укреплены уродливыми сооружениями вроде каких-то острых кольев или самодельной (а может быть, где-то украденной) колючей проволоки. Перед некоторыми дверьми тоже была натянута проволока, в дверях или рядом с ними были спрятаны самострелы, что напоминало Джоссу грубые ловушки, изобретенные террористами во времена древних лесных войн на Земле. Там, где не было дверей, тянулись длинные полутемные туннели длиной футов этак в четыреста. Попадались глухие ниши, которые некогда были дверными проемами, но теперь были заделаны. Свет был слабый, и чем дальше, тем тусклее он становился. Световые элементы и платы давно разворовали, те, которые невозможно было украсть, разбили — скорее всего просто со злости.