Лекарки тоже воюют (СИ) - Ветреная Инга - Страница 39

— Син, ты будешь в нашей команде? — глаза Керема возбужденно блестели в азарте, как перед боем.

— Конечно, но я бы хотела слинять отсюда, — честно призналась я. — Пойду отпрошусь!

Я подошла к старшему тренеру.

— Уважаемый тренер Грэн, разрешите обратиться, — по всей форме завела я беседу.

Он окинул меня снисходительным, недовольным взглядом и поморщился, как от зубной боли:

— Обращайтесь.

— Я себя сегодня плохо чувствую, разрешите, пожалуйста, покинуть полигон, — ровным голосом проговорила я.

Он хмуро обвел мою фигурку недовольным взглядом повторно и заявил:

— То, что ТЫ являешься падчерицей генерала Контера, не означает, что ТЫ можешь делать все, что захочешь! А сейчас вернись туда, откуда притопала, и займись делом, — орал мне в лицо поставленным командным голосом этот камикадзе так, что слышал весь полигон.

Штабная крыса, правильная, неповоротливая, знающая и следовавшая только букве устава, в критической ситуации ведущая парней на гибель по собственной глупости, а совершив это позорное деяние, не способная даже застрелиться, но быстро шагающая по карьерной лестнице. Видимо, эта шавка, рьяно завидовавшая моему генералу, и жалующаяся судьбе на несправедливость, решила за все свои обиды отыграться на мне. Ой, зря!

Ладно, пойдем другим путем. Я сделала вид, что возвращаюсь к выделенному нашей десятке орудию, но, как только штабист отвел от меня взгляд, которым он пытался просверлить в моей спине дырку, я рванула в сторону к забору, окружавшему полигон. К другим школьникам, которые подошли к Грэну, старший тренер был более лоялен и спокойно выпустил с полигона. Но не меня.

Забор полигона находился под магической защитой, но это было полбеды, с внешней стороны забора стояло оцепление из подчиненных штабиста. Они зорко следили за моими передвижениями. Я попыталась завести разговор с ними:

— Господа, я прошу прощения за беспокойство, но я себя не очень хорошо чувствую. Пожалуйста, отпустите меня в школу.

— Ученица Син, я разве в первый раз нечетко сказал, что тебе запрещено покидать полигон? Приказываю вернуться к своему расчету и выполнять упражнения по стрельбе из артустановки, — верещал самоубийца хорошо поставленным командным голосом.

Мда, вредный мужик мне попался. Не зря его бабы не любят, мягче надо быть, дубовый ты мой. Что ж, будем подключать административный ресурс. Я отошла на несколько шагов от мужика и стала вытаскивать телефон из кармана юбки. Меня начало пошатывать, в ушах постепенно нарастал гул. Но тут совершенно неожиданно даже для меня, мою руку резко вывернули так, что плечевой сустав подозрительно хрустнул, и плечо пронзила острая боль, так давно не напоминавшая о ранении. В глазах потемнело, чтобы не вскрикнуть, и не порадовать этого урода, я закусила губу, во рту появился вкус железа. Попалась Син! Рука ослабла, телефон практически сам упал в ладонь вредного тренера.

— Капрал, — обратился он к своему подчиненному, — проводи ученицу к месту проведения занятий.

Капрал смотрел на меня с явным сочувствием, но ослушаться приказа не посмел. Кажется, я попала в настоящие неприятности. Ладно, мне не в первой, будем разбираться.

Сначала был долгий и нудный инструктаж, мои одноклассники живо интересовались устройством прекрасного в своем совершенстве, но грозного оружия. Я стояла за Керемом, уютно спрятавшись за его спиной. Он сразу разгадал мой маневр, потому сорганизовал парней из нашей десятки так, чтобы я всегда со всех сторон была прикрыта спинами ребят. Вскоре приставленный ко мне капрал потерял к объекту своего наблюдения всякий интерес, и сам увлекся устройством артустановки.

И вот все инструктажи были закончены, и мы приступили к стрельбам. Ну как мы, мои одноклассники сначала с осторожностью дали по залпу, затем освоившись, стали стрелять из орудий все чаще и чаще. Я стояла в сторонке, вздрагивая от каждого залпа, и старалась себя успокоить. «Это наши стреляют! Война закончилась! Это только учения! Это не по-настоящему!» Ничего не помогало, ноги подрагивали, в глазах плыли круги, к горлу подкатывала тошнота.

Керем быстро смекнул, что нужно разбиться согласно расчету, чтобы не толкаться, а выполнять каждый свою операцию. Выделенное ему орудие стало стрелять гораздо быстрее и точнее. Все это я отмечала автоматически, практически на привычном подсознании, а в это время ко мне подкрадывалась паника, заставляя искать убежище, окоп, овраг, на крайний случай, в яму спрятаться, а лучше закопаться. Но нужно было держать лицо, я не могла себе позволить впасть в истерику, плакать, кричать, рвать на себе волосы. Я ДОЧЬ ГЛАВНОЙ ЛЕКАРКИ ВОЕННОГО ГОСПИТАЛЯ! Твердила я себе без устали. Должна соответствовать!

— Син, не хочешь поучаствовать? — заботливо спросил воодушевленный Керем.

Он был радостно возбуждён, его глаза светились счастьем, как у маленьких детей, которым дали поиграть в долгожданную игрушку.

— Спасибо, дорогой! Но это развлечение не для меня. Я предпочитаю менее шумное занятие, — растянула я губы в улыбке.

— Ну, хорошо, тогда я пойду, там мои парни… — оглядываясь с гордостью на свой расчет, прокричал одноклассник.

— Конечно, иди! Они тебя ждут, — кивнула я.

А я неплохо держусь. Керем даже не обратил внимания на мое состояние, хотя я уже чувствовала, как спина покрылась испариной.

Наша десятка, нет, поправка, девятка слаженно вела огонь и, надо сказать, на очень приличной скорости. Судя по звуку, снаряды ложились ровно в цель или рядом с ней. Ни один снаряд не ушел в молоко. У Керема талант к организации людей и командованию. Смотря на него, и остальные десятки распределились, согласно расчетам. Над полигоном стоял дым от установок, гул от выстрелов поглощал все остальные звуки. Нас бомбят! Ковровая бомбардировка! Нас пытаются сровнять с землей! Нужно вывозить раненых! Раненые! Их нет! Что мне делать? Нужно укрыться! Срочно нужно укрыться!

Явуз

Я сидел на занятиях. Этикет — не самый интересный предмет. Мы с парнями присутствовали и просто терпели. Профессор Пур — профессионал своего дела, читал свой предмет добросовестно и тщательно описывал каждую тонкость этикета со всех сторон, следя, чтобы мы не отвлекались, а внимали его словам, которые, судя по его отношению к делу, были на вес золота. Вдруг у меня зазвонил телефон. Профессор Пур поднял на меня недовольные глаза:

— Студент Позеванто, если у Вас такой важный разговор, то, пожалуйста, выйдите из аудитории.

Только авторитет моего отца допускал такую вольность. Обычным смертным такое было непозволительно. Высветившееся имя было странным «новая жена отца» и мне не знакомым, поэтому отбив вызов и извинившись перед преподавателем, вернулся к лекции. Но вызов с этого номера все повторялся и повторялся. Я стал подозревать что-то неладное, потому, отпросившись у профессора, вышел из аудитории, поймав при этом на себе взгляд злопамятного преподавателя. Ох, чувствую, будут у меня проблемы при сдаче этого зачета.

— Да, слушаю, — приложив трубку к уху, ответил я на пятый звонок.

— Явуз, дорогой, нужно быть более внимательным к родственникам, — выговаривала мне госпожа Данейра, — я уже хотела вызывать группу быстрого реагирования.

Несмотря на полушутливый тон, голос лекарки мне показался непривычно напряженным.

— Зачем? — удивился я. — Что-то случилось?

— Не знаю, — честно ответила Данейра. — Син не отвечает на звонки, а я чувствую, что ей плохо.

— В смысле «чувствуете», что ей плохо? — ошалел я от объяснений.

— Явуз, дорогой, — еле сдерживаясь, ответила лекарка. — Давай позже обсудим мои необычные способности, а сейчас я хочу, чтобы ты нашел Син и помог ей. Мелкой страшно, она в панике. Спаси ее! — и лекарка повесила трубку.

Мда, это женщина умеет ставить боевые задачи лучше, чем командир нашего полка, четко, ясно, мотивированно. В душе шевельнулась тревога. В следующую секунду я уже стоял в дверях аудитории и, игнорируя профессора Пура, отдавал распоряжения: