Лекарки тоже воюют (СИ) - Ветреная Инга - Страница 28

— Привет! — сдерживаясь, и, как только мог, мирно поздоровался я. — Почему у тебя не заперто? Удивлен, что ты уже проснулась.

Мелкая сладко потянулась и стала с хитрым прищуром меня рассматривать:

— Ты считаешь, что мне в этом замке грозит опасность и стоит запираться? — она явно ждала от меня какой-то реакции, но я промолчал, поэтому она продолжила хриплым ото сна голосом: — Сегодня благодаря тебе весь замок проснулся ни свет, ни заря. Кошмар приснился, что ты так орешь?

— Не приснился, — я не выдержал ее дерзости и зло усмехнулся: — Увидел наяву!

— Заинтриговал! — насмешливо проговорила Син, кулачками протирая глаза.

Я понял, что опять начинаю злиться, а это только помешает достижению той цели, с которой я к ней пришел.

— Син, я хотел с тобой поговорить, — начал я процесс мирных переговоров.

— В пять утра?

— Да! — настаивал я.

— Может, попозже? — пыталась увильнуть соня.

— Нет! — я был непреклонен, и она это явно поняла.

— Мое сознание обязательно должно присутствовать или я могу поспать? Если это для тебя важно, фиг с ним, глаза останутся открытыми, — ее изобретательности можно было только позавидовать.

— Обязательно!

— Хорошо, тогда коротко и по делу, — наконец-то согласилась мелкая.

Вздохнув и собравшись, я произнес:

— Я хотел извиниться за свои слова, они были произнесены в запальчивости, я не хотел тебя обидеть, и был не прав.

Мелкая, сидя на своей кровати и положив руки на колени в своей коротенькой пижаме смотрелась трогательно. Взъерошенные после сна волосы придавали ее образу хрупкость. При этом, она с издевательской улыбкой, глядя в упор мне в глаза, приподняла левую бровь и отчеканила:

— Извиниться ты НЕ ХОЧЕШЬ, а ВЫНУЖДЕН. Ни одного своего слова ты не произносишь на эмоциях, ты слишком для этого вдумчив. А обидеть меня ты хотел, и у тебя получилось. Своими словами ты попал в цель. Явуз, ты был прав во всем, в каждом своем слове.

От такой откровенности я даже растерялся. Она сказала правду. Все было именно так: я хотел обидеть это заносчивое создание, раздражавшее меня с первой минуты своего появления. И у меня получилось, результат даже превзошел мои ожидания, вот только никакого удовольствия или мало-мальского удовлетворения я не почувствовал. А девчонка, между тем, продолжала:

— Розовый кошмар вынудил тебя сделать тактическое отступление лишь для того, чтобы получить преимущество в будущем и возможность комфортно жить в настоящем, — мелкая рассмеялась, и ее смех переливался грустными нотками. — А мне с какой стати предоставлять противнику преимущество в противостоянии?

— У нас с тобой нет никакого противостояния! — подойдя к кровати и нависнув над девчонкой, цедил я.

— Разве? Тогда с какого перепугу ты мне публичные сцены в школьной столовой устраиваешь? — малышка не отшатнулась, а чуть приблизившись к моему лицу, смотрела на меня своими распахнутыми глазами.

Я замолчал. Действительно, зачем я пристал к девчонке на людях, если можно было спокойно поговорить дома? Оторваться от ее глаз было невозможно, запах кожи манил. С трудом заставил себя говорить, разрывая это сладкое мгновение минутной близости:

— Хорошо, больше этого не повторится, — пообещал я осипшим голосом.

Син лишь хмыкнула и, встав с кровати, направилась в ванну.

— Зачем ты это сделала с машиной? — устало спросил я.

— А что с кабриолетом? — искренне удивилась мелкая. — Сломался?

— Нет, — ответил я. — А ты что, не знаешь?

— Не знаю о чем? — разговор превращался в абсурд.

— Собирайся, скоро сама все увидишь, — сдался я.

Вышел из ее комнаты с раздвоенными чувствами: с одной стороны я был уверен, она причастна к смене окраса автомобиля, а с другой стороны ее удивление не было фальшивым.

Завтрак проходил в молчании. Видимо, все домашние уже узнали о произошедшем и не хотели подливать масла в огонь, поднимая неприятную тему, лишь изредка бросали на меня вопросительные взгляды. А вот мелкая спокойно кушала, мурлыкая что-то веселое себе под нос. В конце завтрака у нее зазвонил телефон.

— О, это за мной! — радостно воскликнула она, — Всем хорошего дня, я в школу! — и, закинув рюкзак на левое плечо, поскакала к выходу.

Я поймал ее в коридоре:

— Ты куда бежишь?

— В школу! — ее ответ, как всегда, отличался логичностью.

— И как ты туда решила отправиться, пешком?

— Явуз, если придется, то я пойду пешком, лишь бы не находиться с тобой в одной машине, но к чему такие сложности? Меня подвезут! — сквозь оскал беспечно лепетала она.

Выходя во двор замка, я увидел Керема, в недоумении рассматривающего мой обновленный за одну ночь кабриолет. Малолетка, увидев кричаще-розовый тюнинг машины встала, как вкопанная:

— Ой, какое розовое убожество! — затем перевела на меня хитрый взгляд и елейно пропела: — А тебе идет!

— Ты хочешь сказать, что это не твоих рук дело? — злился я.

— Нет, но надо признать, бабочки в стразах на твоем кабриолете произведут в универе фурор! — насмехалась малолетка.

— Тогда садись в машину, я тебя в школу отвезу! — скрипел я зубами.

— Ни за что, — откровенно хохотала надо мной мелкая, — мне еще дорога моя репутация.

В это время во двор вошли Данейра с отцом. Они делали вид, что ничего особенного не происходит, но их выдавали смеющиеся глаза.

— Оригинальный дизайн, сынок, — похвалил меня отец, — это ж надо так судьбу прогневить!

— Не расстраивайся, дорогой, — погладила меня по плечу подошедшая Данейра, — бабочки — это не самый худший вариант.

— А что, могло быть что-то еще хуже? — не веря ее словам, спросил я.

— Конечно, — залихватски подмигнула мне лекарка. — Существуют тысячи способов сделать гадость ближнему.

Вот этого, я совершенно не ожидал.

— Мама, мой генерал, познакомьтесь, это мой одноклассник и друг Керем, — представила своего нового шофера малолетка. — Керем, это моя мама — госпожа Данейра и мой генерал — господин Контер.

И вот тут поведение лекарки изменилось кардинальным образом. Если минуту назад на меня весело смотрели и нежно, успокаивающе гладили по плечу, то теперь мать Син смотрела на Керема очень серьезно и внимательно, пронзая его взглядом насквозь, казалось, заглядывая в самые потаенные мысли.

— Доброе утро, Керем, — поздоровалась она. — Надеюсь, ты понимаешь, что берешь на себя ответственность по транспортировке моего ребенка до школы?

— Да, госпожа, — серьезно ответил парень. — В крайнем случае, вы оторвете мне голову или умертвите иным способом, — Керем пытался шутить, но явно неудачно.

— Нет, Керем, — лицо лекарки окаменело, черты заострились и напоминали маску суровой богини. — Жить ты будешь долго, но зря…

Во дворе замка повисла гнетущая тишина, которую нарушила возмущенная тетка Лекоя:

— Госпожа Данейра, разве можно говорить мальчику такие вещи?

— Можно и даже нужно, — не сводя глаз с Керема, ответила лекарка. — Он же военный и должен четко осознать степень угрозы.

Лекоя на это лишь стояла в полном недоумении, глупо хлопая глазами. Да, сильна мачеха! Не всякая так умеет припечатать! Керем на это с уважением опустил голову в полном согласии:

— С Син и волос не упадет.

— Что ж, такая формулировка меня устраивает, — улыбнулась Данейра.

На этом мелкая и Керем распрощались и уехали в школу. Я же направился в гараж, выбрать для поездки другую машину. Поиски затягивались, я был разъярен, когда проверив все автомобили, обнаружил, что ни один не работает. Причем наш механик бил себя в грудь, что еще вчера вечером все машины были исправны. Но как мы не старались, ни одна не хотела заводиться. Во мне бурлил гнев, мелкую хотелось наказать с особой жестокостью, потому что в моем распоряжении исправным оставался только один автомобиль: розовый кабриолет с жуткими бабочками. Я не терял надежды и пытался вызвать такси, но, как назло, либо не мог дозвониться до оператора, либо все машины были заняты. Время поджимало, и мне ничего не оставалось, как только поехать в университет на розовом кошмаре. Ронэр, увидев машину, сквозь смех пытался что-то сказать, но я его сразу оборвал: