От ненависти до ненависти, или Истеричка и Чудовище (СИ) - "Elle me deteste" - Страница 57

— Как ты хочешь?

— Хочу, чтобы ты мне честно сказал, если будет больно. Иди сюда, — хрипло подозвал Стево и мягким давлением на плечи уложил его на спину.

Джей развел ноги, пуская к себе поближе альфу. Он запустил пальцы сперва ему в волосы, притягивая его, срывая с губ поцелуй. Это помогло отвлечься в тот момент, когда пальцы не просто коснулись его, как прежде в комнате, а оказались внутри. Долю секунды ему хотелось вскрикнуть, оттолкнуть, запретить. Но запах и напор альфы, которому он теперь принадлежал, не позволили. Наоборот, Джей постарался расслабиться, сильнее открыться для него. Все тело требовало прикосновений и получало их. Стево целовал каждый сантиметр, оставляя свои следы: засосы и укусы.

Изверг медлил и от этого казался Джею еще большим чудовищем. Он уже постанывал и хныкал от нетерпения получить член альфы полностью. Ему не было больно, хотелось больше, быстрее, глубже. Завтра он будет считать себя грязной похотливой скулящей сучкой. Но сегодня, сейчас, он сходил с ума и едва не отбивал затылок, выгибаясь от наслаждения, выкрикивая, как ему хорошо и мало! Как Стево понимал, что нужно Джею? Откуда знал, как сделать приятно? Но все происходило, словно по сценарию, и когда Джей почувствовал — вот-вот — ему не пришлось говорить, альфа сделал все сам.

— Стево! — Джей ощутил взрыв мелких стеклянных осколков внутри себя, которые сперва обожгли его, а после обтянули медом.

Тело стало тяжелым, невозможно пошевелиться, сложно даже говорить или открыть глаза, из которых потекли слезы. Джей и улыбался, но не мог остановить их поток, стирая ладонями и теснее прижимаясь к альфе, все еще явно ощущая его в себе.

— Надеюсь, это ты не от боли, — произнес Стево и начал нежнейшим образом сцеловывать слезы с глаз Джея.

— Если я скажу, что это потому что мне мало, ты сильно обидишься? — лукаво улыбнулся Джей.

Мало ему не было. Ему было в самый раз. Но он был по-настоящему счастлив сейчас и как никогда свободен. От предрассудков и страхов. Главное, что изверг был с ним и принадлежал ему. Как, впрочем, и Джей в ответ. Интересно, что сказал бы анатэ, узнав, в какой обстановке прошла их свадьба, где и как Джей потерял невинность. С кем — это вообще отдельная песня. А уж как отреагировал бы отец…

— Нет. Просто сделаю тебе много, — будто бы пригрозил Стево, поглаживая Джея по волосам. — Я до сих пор не могу понять, как тебе удалось в меня влюбиться. То есть, в тебя было влюбиться просто. Ты невероятно красивый. И сексуальный. При этом, ты сообразительный, умный и способный. И милый. И у тебя есть характер и убеждения. И ты не боишься их отстаивать. Я вообще не могу понять, как тебя никто раньше не закольцевал. Ну и посмотри на меня, — он широко улыбнулся. — Злой, агрессивный, постоянно на войнах, людей убиваю, сам могу умереть, да еще и страшный, как чудовище, — он переложил руку Джею за спину и, нащупав шрам, аккуратно и уже привычно провел по нему пальцем.

— Чудовище мое, — ласково, словно это самое нежное и приятное, что только может сказать омега своему супругу, произнес Джей. Он потянулся и взял лицо Стево в ладони, заглянул в глаза. — Ты забыл. Я тоже и злой, и агрессивный, и я тоже убиваю людей. Ко мне на сраной козе не подъедешь, чтобы окольцевать. Но еще ты забыл, что я говорил тебе. Мой анатэ учил меня отдавать альфам то, что они дают. Ты любишь меня. И я тебя — тысячекратно, — он снова и снова целовал лицо Стево, которое казалось ему самым прекрасным из всех, что он когда-либо видел.

Медленно и тягуче, сам не замечая в какой момент, Джей уснул. В этот раз не было снов и кошмаров. К нему не пришел видением Килли, чтобы обвинять за свою смерть. Или отец, браня за то, что лег под врага. Не было кровавых расправ или войн. Эта ночь в объятиях Стево была самой прекрасной из всех. Он почувствовал, когда узел в нем ослаб, и улегся удобнее, накрыв изверга краем покрывала, на котором они лежали.

========== 33. Главнокомандующий и раскомандовавшийся ==========

Воины радостно ждали своего главнокомандующего, чтобы шумно поздравить со свадьбой. Они совершенно несанкционированно устроили собственный небольшой пир, хлопали Стево по плечам, хвалили и желали много всего хорошего в семейной жизни. Больше всего, конечно, чтобы северный принц образумился, стал послушным и покладистым. На Юге ни для кого не было секретом, что за фрукт достался Стево в мужья, да они и сами видели — прискакал, видите ли, верхом, с течкой, мечом, шипел на главкома, а после вернулся из Храма Огненного Хозяина довольный, как кот. И переодетый в одежду Пипа — самого маленького из воинов, но совершенно незаменимого в вопросах разведки.

Воины ждали, что Стево отправит омегу домой. Невесело гадали, кому и скольким из них придется сопровождать мальчишку, и хохотали, придумывая затычки для носа, чтобы не чувствовать его течный запах по дороге. Но северянин остался с ними, а соблазнительный запах от него испарился сразу после свадьбы. И никому не пришлось сломя голову нестись в ближайшую деревню, чтобы раздобыть ему карету или повозку. Вовсе нет! Он продолжал путь верхом на своем фризе, во главе войска вместе с советником Томашем и время от времени самим Главнокомандующим. Когда тот, привычно объехав солдат, возвращался на свое законное место.

Воины опасались, что принц будет все время ныть, из-за него придется идти медленно, отвлекаться на охоту, чтобы покормить приличной, а не походной едой, кто-то лишится одеяла, чтобы нежному омеге было удобно спать. Главком наверняка будет сердит из-за того, что придется постоянно брать себе в седло уставшего мальчишку, а то и вовсе останавливать всех, чтобы он передохнул. Но новоиспеченный муж главнокомандующего ничуть не сбавлял темп, сидел на фризе прямо и непринужденно, днем ел вообще без особой охоты, и скорее уж составлял конкуренцию воинам на эль, чем на их спальные мешки. А единственные омежьи звуки доносились только ночами из главного шатра.

Стево отлично знал и понимал своих солдат. В походах он буквально чувствовал настроение войска. И к тому же, нужно быть совершенно глухим, чтобы не знать, что его жениха обсуждают то здесь, то там. В принципе, это было и не удивительно, ведь омега в южном войске — это полное противоречие вековым традициям и нравам. Стево почти все время слышал упоминание Запада, мол, того и гляди, при таких решениях Главнокомандующего и рвении Его Величества к переменам, омеги и у них верховодить станут. Каждый, конечно, думал, вот приедет он домой, к своему тихому и послушному… а вдруг и он там одичает?

Но больше всего Стево удивляло не все это, а то, как стремительно менялось отношение воинов к Джею. Ничего такого не происходило, когда они везли его с Севера, вечно спрятанного в повозке. Тогда он казался напуганным и поверженным. А теперь… Когда они добрались, наконец, до бунтующих, которые, к большому неудовольствию Стево, еще не все поубивали друг друга, никто уже не возмущался из-за того, что омега едет верхом наравне с альфами, и что он пьет наравне с альфами — уже скорее это их забавляло, чем злило — и что он может крепко выражаться. Стево с изумлением замечал, как его солдаты на привалах позволяют Джею играть с ними в кости и даже не поддаются! И да, да! Он позволил омеге остаться с ним в походе, не отнял меч, не приказывал больше закрыть лицо… Но Стево-то любил этого паршивца. А они-то чего?

Обсудить все это с Томашем не получалось. Во-первых, потому что Джей все время находился рядом с ним, по приказу самого же Стево. А во-вторых, потому что Томаш вдруг сделался молчаливым и хмурым, но не признавался, что ему за вожжа под хвост попала.

— Так, Томаш, выбери из солдат вам четверых в охрану и езжайте любоваться битвой вон с того живописного холмика, — распорядился он, когда Томаш вернулся от бунтующих, отказавшихся добровольно совершить массовое самоубийство.

Позади послышались тихие хохотки и ропот солдат. Стево сердито фыркнул и обернулся к ним:

— Нет! Мой омега не будет биться с вами наравне! Хрен вам!