От ненависти до ненависти, или Истеричка и Чудовище (СИ) - "Elle me deteste" - Страница 35

— А ну уймись! — прикрикнул Стево, чтобы паршивец наконец заткнулся. Если Джей продолжит вопить, то все королевство перебудит. — Ты сказал, что ненавидишь меня. Ну и хули ты приебываешься? Ты уже нашел здесь своего альфу, с которым обжимаешься, стоит мне отвернуться! — он мог бы продолжить объяснять Джею, что имеет полное право на то, чтобы трахаться с кем хочет, но внезапно омежья истерика начала его веселить…

…потому что Джей вдруг опомнился, что прибежал голым, и стал носиться, разбрасывая вещи, обернулся простынею, но через мгновение со злобным шипением откинул ее, подобрал с пола рубашку Стево и напялил на себя. И, черт возьми, это было красиво: как он за ней нагибался, а потом злой и взъерошенный стоял в ней.

— Ты отлично выглядишь, — искренне сказал Стево с улыбкой, слегка успокаиваясь.

— Сам уймись! — шикнул в ответ Джей. Он огляделся по сторонам и, приметив вазу, кинул ее в голову Стево.

Но на этот раз Стево был готов и без труда поймал снаряд, лишь удивляясь, какой же все-таки Джей неугомонный и откуда здесь вообще вазы.

— Конечно ненавижу! Ты меня запер в комнате, ни во что не ставишь, бьешь, теперь вот изменяешь еще! Странно, что я не испытываю счастья!

— Я знаю, что ты был с альфой, — в который раз повторил Стево. — Я сразу почувствовал запах. И Мате подтвердил, он видел вас. Будешь все отрицать? Скажешь, тебя оговорили опять? — он развел руками и сел на кровать. Он был готов к новому взрыву ругательств и воплей, нападению, и коротко огляделся, чтобы понять, чем еще мелкий дикарь может в него бросить. А Джей снова сменил тактику.

— Кому ты веришь? Сперва был Тевье, который ту историю с соблазнением на ходу выдумывал и приукрашивал. Теперь этот поганец тебе ерунду в уши вливает, — он вздохнул и приблизился к Стево, заглянул ему в глаза. — Мое тело не знает ничьих рук, кроме твоих, ничьих губ, кроме твоих. В моих мыслях никогда не было альфы, кроме тебя, — он прикоснулся пальцами к шее Стево, медленно погладил его до ключиц, а затем поднялся назад, наткнулся подушечками на щетину. Теперь он говорил тихо, почти шептал, а на щеках выступил румянец, который уже полюбился Стево.

— А тот альфа?

— Это всего лишь Сэй. Я рассказывал тебе. Тот, с которым мы повалили моего отца и накормили снегом. Мой друг, — Джей медленно развел ноги и, придерживаясь за плечи Стево, сел к нему на колени лицом к лицу, заглядывая в глаза. Интересно, Джей вообще понимал, насколько открытая и пошлая у него сейчас поза? Насколько сложно Стево просто обхватить его бедра руками и… и больше ничего. — Я здесь совсем один, не видел никого из своих столько времени. Конечно, я рад его встретить, мы обнялись. Кто виноват, что в здешней жаре все запахи перемешиваются? Но у меня нет и мысли тебе изменить. Даже когда ты… обижаешь меня, — Джей преобразился окончательно из разозленного демона в милого котенка с надутыми губками и виновато-жалостливым взглядом. — Я вовсе не хотел заставить тебя приревновать.

Стево глубоко вздохнул и переместил одну ладонь на ягодицу Джея, погладил. Он вполне мог бы прочесть жениху долгую и нудную лекцию на тему того, что нельзя иметь от Стево секретов, нельзя не слушаться, нельзя видеться с чужими альфами, нельзя кидаться в любовников Стево подручными предметами, нельзя бить Стево, орать на него, обзывать и грозить оторвать очень нужные органы. Но Стево всегда был очень плох в речах.

— Ты отвратительно себя ведешь, моя светлость, — стараясь сделать строгий тон, но при этом улыбаясь, сообщил Стево, решив отложить бессмысленные сотрясания воздуха на никогда. — Еще раз повысишь на меня голос — выпорю по-настоящему, так что неделю спать на животе только сможешь, — он осознал, что очень хотел верить Джею, и когда тот сказал, что это и близко не было изменой, с души Стево упало что-то большое, тяжелое и неприятное. И сразу захотелось смеяться, глупо шутить и вообще радоваться, будто жизнь, которую у него успели отнять, снова вернули. — А теперь отвечай быстро и честно! Ты меня ненавидишь? Хочешь, от меня избавиться? Избежать свадьбы?

— Нет, — спокойно и твердо ответил Джей на все три вопроса. А после прижался еще плотнее и, устроившись поудобнее, обхватил Стево ногами за талию. Он продолжал мягко мять его плечи и тихо-тихо замурлыкал.

Стево и поцеловал Джея в подбородок, и тот довольно хмыкнул, мигом возвращая дерзкий настрой и улыбаясь нахально, с легким вызовом:

— А теперь пойди и смой эту вонь.

— Оу, ну если моя милость настаивает, то только вместе с тобой! Тебе это тоже не повредит, — неожиданно серьезным тоном произнес Стево и встал на ноги, не помышляя отпускать Джея.

Он наоборот подложил одну руку ему под обнаженную задницу, а второй придерживал за спину. Чтобы открыть дверь в ванную, нужна была свободная рука. И, так как Джей держался за плечи Стево, можно было бы отнять руку от его спины — не упал бы. Но Стево решил, что это слишком скучно и вовсе не смешно, поэтому ловко перехватил мальчишку поперек груди и до самой ванны нес так, прижав рукой к собственному боку, игнорируя недовольный писк и даже не думая о том, что если кто-то сейчас войдет без стука, то ему откроется крайне пикантный взгляд на Джея. Более того, он наоборот немного жалел, что он сам не может увидеть это со стороны.

Уговаривать Джея присоединиться к нему в ванной не пришлось. К счастью, омега давно уже преодолел барьер стеснения и в хорошем настроении безропотно раздевался в присутствии Стево и позволял касаться себя. Не вполне нагло и настойчиво, но ощутимо и часто. То, что Джей не запрещал трогать везде, где хочется — это было очень… даже не эротично, пикантно и возбуждающе, а просто важно. Очень важно для Стево. Ведь такой вздорный омега как Джей, мог заартачиться и сказать, что все после свадьбы, и вообще, не прикасайся ко мне без необходимости, ублюдок. И то, что Джей виртуозно балансировал между невинностью и доверительной открытостью — сносило Стево башню.

— Вот опять. Вечером и ночью у нас тобой все так хорошо, что аж глаза на лоб лезут от счастья. А днем ты будешь выносить мне мозг… и вытворять всякие непотребства, — он улыбнулся, когда Джей опустился в воду и слегка поцеловал его в плечо, а после откинулся на грудь спиной.

Стево прикрыл глаза и, словно огромный осьминог, сжал Джея в объятьях. До чего ж хороший, когда не выебывается… Блять. Да даже когда выебывается, сучонок, хороший. В отношении с омегами Стево всегда вел себя грубо или, в лучшем случае, пренебрежительно. Но, черт возьми, Джей заставлял хотеть относиться к нему иначе. И, на самом деле, это нравилось Стево, нравился характер Джея, его стойкость, наглость, неомежность и… и даже его подростковый максимализм — тоже нравился. Он стал спускаться рукой ниже по телу Джея, чтобы погладить внутреннюю сторону бедра. Ему было приятно трогать нежную кожу, но еще приятнее от того, что это однозначно должно нравиться Джею, ведь, как бы он себя ни вел, на самом-то деле он — самый настоящий омега, а омегам это по законам природы обязано нравиться. Стево улыбнулся, когда почувствовал мелкую судорогу, пробежавшую по телу Джея, стоило ему чуточку ближе чем всегда переместить пальцы к его паху.

Всю жизнь Стево говорил, что у него одна эрогенная зона — член. Прелюдии его особенно не возбуждали. Но когда он почувствовал на бедрах тонкие пальчики Джея, то вздрогнул, по телу пробежались мурашки, а сам он довольно заурчал. Ему было приятно, что Джей подхватывает ласки, не боится и тоже хочет доставить удовольствие в ответ.

— Что ты там мне орал о моих вонючих солдатах днем? — припомнил Стево. Ему еще тогда показалось, что это важная и щепетильная для Джея тема. Но тогда его хотелось только отлупить, и больше ничего.

— Они домогаются моего анатэ, — после продолжительной паузы ответил Джей. Он убрал руки с бедер Стево и отстранился. Его растрепанная тяжелая коса тут же с характерным звуком плюхнулась в воду. — Прикажи им не делать этого.

— Хорошо, — согласился Стево, отчасти даже недовольный тем, что его бравые воины ведут себя как перевозбужденные подростки. Ну неужели им и впрямь всем разом так захотелось вдовца северного Короля? Насколько Стево успел разглядеть Диаса, тот был максимально одет и строг, ничто в его образе не могло спровоцировать вольностей. Чего нельзя сказать о Джее. — А ты больше не смей сбегать!