Должок! (СИ) - Морозова Юлия - Страница 45

- Так уж и весь? – нашлась я.

- Весь, – подтвердил он, – до капельки!

- Странно, а почему же я не наелась?

- Не наелась, говоришь? – сощурился Стадник. Что-то не нравится мне этот вкрадчивый вопрос.

- Ну да, чувство голода осталось.

- Ну, так я его удовлетворю…

Тут же меня скрутили в бараний рог и уткнули носом в подушку. Тяжеленное твёрдое тело навалилось сверху, и я почувствовала обжигающее дыхание на затылке, а потом ощутимый укус на шее. И чуть не взорвалась от этого! Ох, и кого же я всё это время наказывала?!

- Бл.., Синичка, скажи, что ты тоже хочешь! Чтобы это не было изнасилованием…

Я мычу в подушку, сама не понимаю что. Одним рывком Ваня разворачивает меня лицом к себе и снова ложится сверху:

- Не надо было дёргать тигра за усы, – рычит, покусывая зубами и царапая щетиной шею.

- А ты тигр? – задыхаюсь я.

- А то!

От этого «а то!» меня лихорадит, и я начинаю сама стягивать с него пиджак, путаюсь в галстуке, а дрожащие руки не могут поймать пуговицы рубашки. С двумя я кое-как справляюсь, потом просто стягиваю с него рубашку через голову. Замечаю, что с меня исчезла вся одежда, только когда его жадные руки накрывают то, что должно было прятаться под трусиками. Он начинает осторожно ласкать меня, но мы оба понимаем, что сейчас это не нужно ни мне, ни ему. Ещё через несколько секунд он освобождается от остатков одежды и возвращается ко мне.

- Не могу больше ждать, – признаётся он.

- Я тоже, – отвечаю я.

И больше мы в ближайший час не разговариваем: некогда.

В первый раз мы управились, наверное, минуты за две: многомесячное воздержание дало о себе знать. Во второй уже решили не спешить, но наши тела с этим решением были не согласны, поэтому второй раз мало отличался от первого. А вот третий…

Третий стал обломным, потому что не успели мы снова потянуться друг к другу, как послышался щелчок дверного замка: Ника вернулась.

Разгорячённый Ваня предложил поехать к нему, но я напомнила, что вообще-то цель его визита была другая. Он нахмурился, вспоминая.

- Ах, да! Никакого заявления я тебе не подпишу. Чего удумала! Хочешь отдохнуть – бери отпуск, в середине июня тебе уже можно взять полный.

- Отпуск, говоришь? А что! И возьму.

Распалённому и неудовлетворённому, ему пришлось покинуть нашу квартиру, одарив меня многообещающим взглядом. Но я больше не теряла бдительность, и ему пришлось облизываться на расстоянии. А как только я получила обещанный отпуск, тут же упорхнула в свою любимую Семёновку, где за год была всего четыре раза.

Не успела насладиться маминым обедом, как получила вдогонку сообщение: «Ты где?»

«Дома», – отвечаю.

«Я был – тебя там нет». О как!

«В Семёновке?» – представляю, как у него сейчас горит!

«Я тебе задницу надеру!» – угадала.

«Как?» – дразню.

«Я знаю, где ты живёшь», – а вот это уже проблема.

«Мне когда начинать бояться?»

«Сразу после суда».

Понятно. Значит, около трёх недель я могу отдыхать спокойно. Чем я и занимаюсь. Иногда созваниваюсь с Женькой, чтобы быть в курсе происходящего. От него же и узнала, что Валерий Николаевич вышел из комы. Но выступить на суде он не может: мозг серьёзно пострадал, и теперь ему предстоит очень долгая работа, чтобы восстановиться хотя бы частично. Хорошо, что он успел перевести деньги на дочку. Теперь Варя оформляет признание его недееспособности, чтобы вступить в наследство и перевезти отца в США, в специализированную клинику. Но тех материалов, которые он собрал за год, оказалось достаточно. Теперь партнёры (читай: подельники) Максимовского больше не смогут помешать бизнесу Стадника или ещё кому-нибудь.

Мне тоже придётся ехать на суд, ведь я свидетель попытки самоубийства Валерия Николаевича и случайного ранения Вани. Но мне пришлют повестку, когда понадобится.

А сейчас я наслаждаюсь общением с семьёй: помогаю по хозяйству родителям, строю планы с братом, тренируюсь общаться с младенцами на Костике Воркуне. Читай книги на Книгочей.нет. Поддержи сайт - подпишись на страничку в VK. Этот, с позволения сказать, младенец, такой продуманный, что вьёт верёвки из всех особей женского пола, и только отец и старший брат не ведутся на его смазливую хитрую мордаху. Но Егор очень много работает, чтобы содержать семью. А вот за Алёшкой этот карапуз ползает везде, как хвостик, и слушается брата беспрекословно, хотя тому только исполнилось пять лет.

Сегодня будний день, и Ксюша на дежурстве (она уже оканчивает ординатуру). Её мама на работе в детском саду, а с детьми остался Егор. Он обычно неплохо справляется с мальчишками, но сегодня что-то пошло не так. Сначала самоотверженный папаша чуть не наступил на незаметно подползшего сзади младшего отпрыска, но в последний момент увидел его, перенёс ногу в сторону и – как следствие – смещение центра тяжести и опрокинутая кастрюлька с кашей. Пока Костик сидел в манеже под бдительным присмотром Алёшки, Егор наводил порядок и варил новую кашу. Справился. Отпустил старшенького погулять по двору после обеда, а малыша стал укладывать спать. Не тут-то было! Костик без брата поднял такой ор, что все окрестные собаки ответили ему, как своему сородичу. Тут ещё с работы несколько раз позвонили: что-то не так с поставкой компьютерной техники. Короче, мужчина временно капитулировал и попросил соседской помощи.

Мы с Костиком за три недели подружились, поэтому он моментально замолчал и начал мусолить мою щёку. «Вот засранец!» – с умилением прокомментировал отец и с чистой совестью оставил сынулю кокетничать с соседкой. Вдоволь наобнимавшись, девятимесячный мачо отрубился без задних ног прямо у меня на руках. Его братишка набегался и пристроился рядом с карандашами и альбомом. Иногда он безмолвно спрашивал одними глазами моё мнение или просил помощи, и я немного подправляла рисунок. Мне нравится молчать с Алёшкой: до трёхлетнего возраста он сказал, в общей сложности, не более пяти-шести слов. Потом разговорился, но мимика у него настолько живая, что его можно понять и так.

Я увлеклась домиком для динозаврика в соавторстве с маленьким соседом и не обращаю внимания на посторонние шумы на улице. Но когда раздаётся негромкий стук ворот из металлопрофиля и я поднимаю голову, сердце моё останавливается: в воротах стоит Ваня и, не мигая, смотрит то на младенца у меня на руках, то на серьёзного малыша, притулившегося ко мне бочком с альбомом и карандашами в руках.

Уже около минуты я стою и не могу отвести глаз от этого завораживающего зрелища: Синичка с детьми. Один малыш спит у неё на коленях, и она бережно прижимает его к себе левой рукой. Другой тесно-тесно прижался сбоку, и они что-то вместе рисуют, иногда переглядываются и, кажется, говорят без слов. А я не дышу, боясь спугнуть этот удивительный момент.

Но распахнутые ворота за моей спиной закрывает ветер, и этот звук заставляет Алису посмотреть в мою сторону. В её глазах и удивление, и страх, и радость. А ещё она понимает, что я давно откровенно любуюсь ею, и это её смущает.

Я тихонько, чтобы не разбудить малыша, подхожу к троице, пристроившейся на больших садовых качелях со спинкой, и протягиваю руку мальчику лет пяти.

- Иван, – представляюсь шёпотом.

- Алексей Егорович, – серьёзным тоном отвечает он.

Алиса наблюдает, как я пристраиваюсь с другой стороны от парнишки, и тот как бы между прочим спрашивает:

- Ты зачем приехал?

- К Алисе.

Развить беседу нам не удаётся, потому что в заднюю калитку, со стороны огорода, входит здоровенный темноволосый красавец, загорелый, подтянутый, и даже я, мужик, понимаю, что на такие глаза поведётся любая девчонка. Но вспыхнувшая было ревность гаснет, не разгоревшись, когда он протягивает мне руку и точно таким тоном, как только что чернявый пацан, произносит:

- Егор.

- Иван, – отвечаю я и чувствую, как меня отпускает.

- Угомонился? – парень переводит благодарный взгляд на Алису.