Хождение за три неба (СИ) - Языков Олег Викторович - Страница 30

В общем, хорошо, что Дима его за мной только до обеда закрепил. Загонял меня Леха в полный умат! Но, когда мы возвращались в Город, я улыбался, прижимая к себе винтовку в чехле. Она уже стала мне почти родной. Как там сказал мой инструктор — почти жёнушка, вот! И лягается так же, между прочим…

Дома я тщательно вычистил винтовку, погладил пальцами крупные, гладкие патроны и задумался… А где мне всё это хранить? Может, к старшему помощнику Лому забросить, а? Да и медобследование надо бы пройти. Решено, так и сделаем!

Однако не срослось. Только я выполз из душа, как раздался звонок. Взволнованный голос Артёма попросил меня срочно приехать. Кажется, и на этом фронте произошёл решительный прорыв.

— Уже мчусь к тебе, Тема! Уже в пути!

Как я ни спешил, а позвонить своему персональному водителю успел. Подъехав к мастерской Артёма, я попросил его немного подождать. Простой я оплачу. Гадство! Деньги-то летят как дым из паровозной трубы! Ну, ничего — Тема не зря ведь позвонил, может, что и наклёвывается.

А клюнула, как оказалось, крупная рыба. Артём явно нервничал.

— Втянул ты меня, Афоня, в мафиозные разборки, спасибо тебе большое!

— Ты погоди, Тема, погоди со спасибом-то. Какие разборки? О чём это ты? Всё будет нормально, я тебе обещаю. А тебе будет премия. Ну, говори, что узнал?

— Ничего я не узнал, и знать я ничего не хочу! Вот адрес, поезжай. Там тебя ждут. Очень заинтересовались твоими камешками. Человек с тобой говорить будет весьма уважаемый, зовут Степаном Арташезовичем… Иди, иди. Он тебя уже ждёт.

— Понял, принял, лечу! На обратном пути я к тебе заскочу! Не трусь, Тема, всё будет путём.

Я снова прыгнул в машину, и мы погнали на окраину нашего Города, в «зелёную зону». Там, потихоньку — полегоньку, вырос скромный такой посёлок. Из не очень скромных избушек. У нас это называлось «Деревня бедняков». А ничего так живут бедняки! Мне бы так. Верно говорит президент о том, что мы будем повышать уровень жизни наших людей. Ключевое слово здесь — «наших»…

У нужного дома я снова попросил водителя меня подождать и нажал кнопку домофона с глазком видеокамеры. Ответил молодой женский голос. С неуловимым кавказским акцентом. Куда ты приехал, Афоня?

— К Степану Арташезовичу… Он меня ждёт.

Громко лязгнул дверной замок, и я прошёл в замок. Там меня встретили и проводили на второй этаж. В огромной светлой комнате, за низеньким столом благородного старого дерева, меня ждал старик. Лет шестидесяти. А, может, и восьмидесяти. Кто их, кавказцев этих, разберёт? Все долгожители.

У старика была роскошная, полностью седая шевелюра, чёрные брови и побитые сединой усы.

— Здравствуйте, Степан Арташезович! А я к вам!

— Канешна, дарагой! Будь моим гостем — проходи садись, сейчас чай пить будем.

Старец неспешно нацедил мне чай в грушевидный стакан. Как же он называется? Я же в Баку из таких чай пил… Армузды? Не помню. А-а-а! Армуды, вспомнил! А чаёк-то слабоват. Я покрепче люблю. Может, это какой-то специальный?

— Благодарю вас, уважаемый! — ничто так не ценится как… Ну, вы помните.

— Как мне вас называть, молодой человек?

— А-а… э-э… Улнак…н. Да, Улнакн, — второй раз мне удалось выговорить своё имечко гораздо увереннее. А у старика полезли на лоб глаза и встопорщились усы.

— Как? Улнакнын? Э-э… Улнак…н. Нет, не могу. Странное какое имя… Какого народа? И что оно означает? — деланный кавказский акцент куда-то у деда пропал. Совсем. Заинтересовал я его, видать.

— Да не помню я, какого народа. Вроде бы американского… Это сокращённое имя. Уменьшительно-ласкательное, — вежливо улыбаясь, пояснил я, — а полностью оно звучит так: «Ужас, летящий на крыльях ночи»!

Старик ещё пару секунд топорщил усы, а потом громко расхохотался. Да так, что в комнату заглянула испуганная давешняя девушка-бортпроводник.

— А можно я вас буду называть просто Улнак, а, Афанасий? А то последнюю букву мне очень трудно выговаривать?

— Да можно, конечно! — я легко согласился, махнув рукой. — Хоть в печь сажай, только… Афанасием не называй. Забудь это имя. Напрочь.

И я уже без улыбки посмотрел прямо в глаза старого абрека. Тот поперхнулся смехом, помолчал, а потом кивнул головой. Уважительно на меня посмотрев.

— Пейте чай, Улнак. Это чай моей родины. Он вам понравится.

Я вновь разулыбался и осторожно отхлебнул чай из… армудов? Тьфу ты, чёрт! Лучше бы гранёный стакан дал…

— Вы просили меня приехать, уважаемый Степан Арташезович…

— Да-да! — перебил меня старик. — Вижу, пустопорожние разговоры вы вести не любите…

Он протянул руку над столиком, и на матовую поверхность старого дерева упали два моих кристалла.

— Это ваши камешки, э-э… Улнак? Как они к вам попали?

— Вы не поверите, Степан Арташезович, как в сказке!

— И… что?

— И всё!

— Да, гражданин Улнак, а вы ещё и не очень разговорчивы.

— Скорее — не болтлив.

— Да я уж заметил… — старик насупил брови. Было ясно, что разговор пошёл явно не по его сценарию. — Так вот. Буду краток — я хочу их купить…

— Не-а… Они не продаются…

Изумление Степана Арташезовича было полным. Он даже откинулся назад. Возможно, он подумал, что сейчас я вытащу длинный кавказский ножик из-за спины. Чтобы его зарэзать.

— Как они ко мне попали — не суть. Их есть у меня. И ещё есть, разные. Но я их не продаю, Степан Арташезович. Я их хочу поменять. Ненужные мне серо-жёлтые, невзрачные кристаллы на ненужные вам пачки нарезанной зеленоватой бумаги. С мёртвыми президентами. Или — картинки с видами российских городов. Особенно мне нравится вид на славный город Хабаровск. Там ещё на одной стороне картинки памятник нарисован. Мужик в пинжаке стоит. Давайте меняться, а? Как в детстве! Я вам стеклянный шарик, а вы мне — фантик от жвачки?

Нет, положительно, Степан Арташезович происходит не от обезьяны, а от краба. Ишь, как глаза-то выкатил! И усами шевелит. Как у Корнея Чуковского, право слово… Ну, давай, давай, шевели извилиной. Соображай быстрее! Ага, процесс, вроде бы, пошёл.

— Ах, вы… — старик прыснул, погрозил мне сухим пальцем, а потом уж рассмеялся в полный голос. — Стеклянный шарик на фантик! Пхе-пхе! Поменяться, как в детстве! Обмен — это не сделка. Обмен это двусторонний подарок! Это хорошо, ффу-у-х… Это вы хорошо придумали, уважаемый…

— Улнак!

— Вот именно! И сколько же пачек ненужной мне резаной бумаги я должен выложить за ваши… э-э-э… стекляшки?

— А вот давайте прикинем, Степан Арташезович. Я, смеха ради, взял, да и замерил стекляшки. А потом, чтобы рассмешить уже вас, Степан Арташезович, взял, да и залез в Интернет. И скачал себе на телефон одну статейку… Где это у меня? А-а, вот… Слушайте, Степан Арташезович!

Голосом Левитана, объявляющего о разгроме немцев под Москвой, я начал делиться мудростью сети.

— Оценка бриллиантов производится по так называемому «правилу Тавернье». А это означает, что стоимость драгоценного камня равна произведению квадрата массы кристалла в каратах на базовую цену одного карата. Так, бриллиант… ну, это слово мы заменим на «стеклянный шарик»… в 2 карата стоит в 3 раза дороже камня в 1 карат, в 3 карата — в 10 раз дороже, чем однокаратник. Такая «прогрессия» растёт до 5 карат. Алмаз… то есть, шарик, конечно, в 10 карат оценивается в 100 раз дороже… стекляшки весом в 1 карат.

— Кх-кх… так у вас же не огранённый бриллиант, уважаемый… э-э… Улнак. У вас необработанные алмазы.

— Я понимаю это, Степан Арташезович, ещё как понимаю… И готов на определённые уступки. Но вот, что меня заинтересовало. Никогда не имел дела с бриллиантами, и об этом, естественно, не знал. Понимаете, я думал, что крупный бриллиант — это, как минимум, «Куллинан», скажем. А вот чему учит нас мудрая сеть.

Цитирую: «Бриллианты бывают мелкие, средние и крупные. Мелкие — масса бриллианта менее 0,29 карата. Средние — масса бриллианта от 0,3 до 0,99 карата. Крупные — бриллианты весом более 1 карата. А с аукционов продаются, как правило, крупные бриллианты, весом более 6 карат. Камни более 25 карат имеют собственные имена». И вот что ещё интересно — крупный бриллиант в один карат имеет размер… знаете, сколько? Всего-то около семи миллиметров! А теперь взгляните на этот роскошный булыжник на вашем столе! Каково?