Аладдин - Рудник Элизабет - Страница 6

Но смерть королевы всё изменила.

– Те воры даже не были жителями Аграбы, – мягко напомнил Аладдин. – Народ очень её любил.

– Да, это правда, – подтвердила служанка, и её голос прозвучал очень нежно. Она отвернулась от провала и прошлась по убежищу, касаясь пальцами разных предметов, которые многие годы «коллекционировали» здесь Аладдин и Абу. Задев некий музыкальный инструмент, который обиженно звякнул, девушка виновато оглянулась.

– Прости.

Увидев, что Аладдин не злится, она взяла инструмент и заиграла. Юноша подошёл ближе и сел возле девушки. Музыка отражалась от стен, заполняя комнату прекрасными звуками. Аладдин зачарованно смотрел, как её пальцы без видимых усилий перебирают струны, как инструмент будто бы превратился в продолжение её рук. Бродяга вдруг понял, что невольно подпевает.

Когда мелодия замолкла, Аладдин улыбнулся Далии.

– Мама пела мне эту песню, – сказал он с нежностью в голосе.

– Мне тоже, – ответила Далиа, удивившись его словам. – Других воспоминаний о ней у меня почти не сохранилось. – Она задумчиво помолчала, а потом повернулась к юноше: – А твой отец?

– Я остался без обоих родителей ещё в детстве, – проговорил Аладдин. – С тех пор я сам по себе. – Он почувствовал, как его охватывают чувства, которые он так старательно прятал в глубине души очень долгое время. Силясь овладеть собой и ситуацией, он тряхнул головой: – Но всё не так уж и плохо. У меня есть Абу.

Услышав своё имя, обезьянка наконец перестала злобно ворчать и подняла голову, явно радуясь, что хозяин её так ценит.

– Я живу своей жизнью день за днём и не особо тревожусь о таких вещах. Вот только...

Он не закончил фразу. Стоит ли делиться тем, что он на самом деле чувствует? Чего на самом деле хочет? Далии, казалось, было не всё равно. Но до сих пор он делал вид, что ему всё нипочём...

– Что? – заинтересованно спросила собеседница.

Аладдин пожал плечами. Почему бы и не рассказать ей? Надо признать, что вряд ли он когда-нибудь увидит её снова, но что-то в ней не давало ему покоя, вызывало желание быть другим человеком.

– Каждое утро я просыпаюсь с надеждой, что что-то изменится, – наконец произнёс он. – Но ничего пока не меняется. Иногда я чувствую, будто я...

– В западне.

Аладдин быстро поднял взгляд на служанку. Та печально смотрела вдаль, словно говорила вовсе не о нем, а о самой себе. А ведь именно это и хотел сказать Аладдин.

Она продолжала, выражая его собственные мысли:

– Будто не можешь ускользнуть от того, что предначертано тебе по рождению...

Их глаза встретились, и башню окутала тишина. На Аладдина что-то нахлынуло. Нечто такое, чего он не разрешал себе испытывать со дня смерти родителей, для чего он ещё не придумал названия, но точно знал, что хочет снова это испытать. Он почувствовал, как его рука ищет руку Далии, пальцы закололо в ожидании прикосновения...

И тут воздух разрезал громкий высокий звук. Выглянув через проём в стене башни, молодые люди увидели, как в гавань входят корабли. Вновь зазвучали трубы, объявляя о прибытии важной персоны.

– Мне нужно обратно во дворец, – всполошилась Далиа, её лицо посуровело, момент был упущен.

Аладдин кивнул. Он не сомневался, что тот, кто только что прибыл в гавань, кем бы он ни был, направлялся во дворец. А это значит, что служанке поскорее нужно вернуться и помочь принцессе подготовиться к приёму гостей. Спустившись по лестнице, девушка и юноша двинулись в сторону замковых ворот. На дороге из порта уже стала собираться толпа, и Далиа заспешила ещё сильнее. Аладдин поторопился за ней.

– Видимо, ещё один принц явился свататься к принцессе... – предположил он.

– Да. И мне нужно успеть... – девушка на миг замялась, а потом покачала головой. – Помочь ей одеться. Мой браслет у тебя?

Кивнув, Аладдин засунул руку в сумку, которую всегда носил через плечо. Она была небольшая, но вместительная, туда было удобно складывать всё, что попадалось ему в руки в течение дня.

– Конечно, он вот... – парень осёкся. Засунул руку поглубже, пошарил, нахмурился. – Я уверен, что клал его сюда...

Далиа молчала, глядя, как он копается в мешке. Он знал, о чём она думает. У неё это прямо на лбу было написано.

– Это был браслет моей матери, – произнесла она, и глаза её потемнели от гнева. – Ты на самом деле вор. Как я наивна!

– Нет! – воскликнул Аладдин. – Всё совсем не так...

Но Далиа не стала ждать его объяснений. Она исчезла в потоке людей, собравшихся, чтобы увидеть очередного принца, явившегося в Аграбу искать руки принцессы.

Аладдин стоял и смотрел в толпу со смешанным чувством надежды и бессильной ярости. Надежды на то, что Далиа вернётся, и ярости оттого, что она ушла, считая его вором. А это, хотя в целом было совершенно справедливо, в данном случае не соответствовало истине. Он на самом деле не знал, куда делся браслет. Юноша собирался уже последовать за убежавшей служанкой, но тут его чуть не затоптали шедшие строем барабанщики. Они мерно поднимали и опускали деревянные палочки, оповещая всех вокруг о появлении своего хозяина – принца Андерса из Сконланда.

Аладдин успел отскочить на безопасное расстояние, но заметил, что не все были столь же расторопны. Двое малышей застыли в ужасе прямо на пути лошадей с восседающими на них стражниками. Паренёк в отчаянии переводил взгляд с детей на солдат и обратно в надежде, что всадники заметят ребят и остановят коней. Но охрана не обращала внимания ни на кого, кроме принца, которого оберегала.

Аладдин застонал. Ему придётся снова вмешаться. Не мог же он просто смотреть, как малышей затопчут. Выпрыгнув на дорогу, он встал между первым всадником и детьми. Лошадь яростно заржала и встала на дыбы, замолотив по воздуху копытами. Сидевший верхом стражник закричал со злостью:

– Оборванец! Убирайся с дороги!

– Это кого это ты называешь... – слова сорвались с губ, прежде чем бедолага успел остановиться. Он захлопнул рот, но было слишком поздно.

Несколько стражников стали отталкивать его к стене. В этот самый миг из окна несколькими этажами выше кто-то выплеснул ведро помоев. Всё это угодило прямо на Аладдина, покрыв его с головы до ног кухонными отходами.

Всадник, чья лошадь встала на дыбы, жестоко рассмеялся. Ткнув в жертву пальцем, он покачал головой:

– Ты родился ничтожеством и умрёшь ничтожеством, и только блохи станут о тебе горевать, – высокомерно заявил он и с презрительной ухмылкой вернулся к процессии.

Когда толпа вокруг него разошлась, Аладдин стряхнул с одежды мусор и вздохнул. Ну что проку помогать другим? Сегодня ему самому это никакой пользы не принесло. Он разозлил Далию и был облит остатками супа, пытаясь спасти чужих малышей. Может, стражник был и прав. Может, он просто оборванец и навсегда им останется. «Но ведь, – думал юноша, направляясь к своей башне, – мне хочется стать кем-то намного более значительным. Вот бы Далиа увидела, что я не так плох, как ей кажется».

Юноша взобрался по лестнице и подошёл к краю провала, чтобы вновь, в тысячный раз посмотреть на дворец. В голове по-прежнему роились разные мысли. Да, хорошо бы и Далиа, и все остальные узнали, что стоит только повнимательнее присмотреться к нему, и станет ясно, что перед ними не просто вор. Но как такое может произойти, если никто даже не даёт ему шанса? Как может он что-то доказать Далии, если скорее всего вообще больше никогда её не увидит?

Почувствовав, что кто-то дёргает его за штанину, он опустил взгляд и увидел Абу. Зверёк взобрался ему на плечо и устроился там, возбуждённо защебетав. Потом засунул лапку под свою маленькую жилетку и извлёк какой-то блестящий предмет. Глаза юноши удивлённо распахнулись. Это была не просто безделушка, это был браслет Далии.

– Абу! – закричал парень. – Теперь она думает, что я вор!

Обезьянка передёрнула плечами, будто говоря: «Ну и что дальше?»

– Я хочу сказать, она думает, что я обокрал её.

Выхватив у Абу браслет, молодой человек повернулся к пролому в стене. Вдалеке дворец пылал в лучах заходящего солнца, а в окнах горели свечи в ожидании прибытия принца Андерса.