Раскадровка (СИ) - "Ulla Lovisa" - Страница 28

========== Глава 6. ==========

Суббота, 27 сентября 2014 года

Лондон

Локти саднили, мышцы рук и пресса болезненно ныли, ноги начинали мелко подрагивать от напряжения, в ушах шумела кровь. Норин Джойс в пижаме и с жгучим ментоловым послевкусием зубной пасты во рту стояла в планке посреди своей гостиной. На полу прямо перед её лицом лежал телефон и в таймере отсчитывал оставшееся время. За плотно зашторенным окном разыгрывалась непогода, холодный дождь стучался в стекла и ветер терзал осыпающиеся деревья. Почти каждое 27 сентября начиналось с того, что мама вспоминала: погода в этот день в 1986-м была иной, совершенно замечательной — солнечной, теплой, безветренной. Насколько помнила Норин с самого раннего детства и до сейчас, где бы день рождения её не заставал, погода всегда была значительно хуже, чем в то первое 27 сентября, словно сама природа подчеркивала, что на Норин с рождения возлагались большие надежды, но она неизменно разочаровывала.

На кухне закипел чайник, и Венди загремела чашками, вкидывая в них пакетики чая и наполняя кипятком.

— Напомни, когда ты квартиру купила?

Кряхтя от усилий — сколько бы Норин не тренировалась в зале, обычная планка дома давалась ей сложнее всего — она покосилась на младшую сестру и ответила:

— Два года назад, а что?

— Ну просто… у тебя тут ни еды, ни посуды. Может, мы выберем тебе в подарок сервиз?

Норин хотела ответить, что в этом не было необходимости. Она приобрела квартиру с двумя небольшими спальнями и панорамными окнами в новом жилом комплексе на берегу Темзы скорее как капиталовложение и успокоение — где-то в мире у неё был свой собственный уголок, но бывала здесь крайне редко. За последний календарный год она оказывалась в Лондоне всего дважды и кратковременно, а ещё она почти не готовила. Она не умела и не испытывала желания научиться, в её кулинарном арсенале значились чай, кофе, яичница, тосты и несложные салаты на несколько крупно нарубленных ингредиентов. Она могла размешать мюсли с молоком или намазать джем на скон*, но всякие усилия свыше этих относила за пределы собственной компетенции. Венди всего этого могла не знать — никогда, кроме раннего детства, они быт не делили, и Норин собиралась разъяснить это сестре, но гулко и требовательно завибрировал телефон.

Звонил «Хиддлстон, Т.». Последние два месяца они периодически переписывались, в большинстве своём это было обмен глупостями и лишь иногда — мнениями, но Том никогда раньше не звонил. И сейчас Норин, хоть и догадывалась о причине звонка, оказалась вдруг взволнованной. Будто это был выход на какой-то новый уровень дружбы — звонить друг другу на дни рождения, а затем и просто так, без повода, руководствуясь только желанием поговорить ни о чём. В нерешительности Норин снова покосилась на сестру, та подливала в чашки молоко и, звонко стуча ложкой по стенкам, размешивала сахар. До конца выполнения утренней планки оставалось ещё чуть более двух минут, и в спорте — как и в работе, неотделимой частью которой спорт являлся — Джойс предпочитала быть исключительно обязательной. Потому вместо встать и взять трубку, она приняла вызов и включила громкую связь, всё ещё удерживая себя на локтях и носочках.

— Привет, Том!

— Доброе утро. Надеюсь, не разбудил? — его голос вылился из динамика и отразился от паркета веером густого бархата.

— Нет, не беспокойся.

За кухонным столом затихло постукивание, Венди прислушалась.

— Я… нахожу себя в немного… глупом положении, задавая тебе такой вопрос, и я прошу прощения за… вопиющую бестактность, но можно ли доверять IMDb**? У тебя сегодня в самом деле день рождения?

Норин прыснула и попыталась сдержать смех, но тот просочился в её голос, когда она ответила:

— Боже мой, ты невыносимо очаровательный! — она плашмя рухнула на пол и хохотнула. — Да, Том. Интернет врёт не всегда.

На обратной стороне тоже послышался приглушенный смех.

— Я ещё никогда не чувствовал себя большим придурком, — сообщил Том весело. Перед взглядом Норин возникли ноги в коротких полосатых носках, на пол опустилась парующая полная чашка чая с молоком, и рука подхватила телефон.

— Эй, Венди!

— Алло, здравствуйте, Том. Меня зовут Венди, я сестра Норин.

— Вендс, верни мобильный!

Норин вскочила с места, оттолкнувшись устало ноющими руками от пола и перепрыгивая поданный чай. Венди попятилась обратно к кухне, ехидно усмехаясь и, схватив со стола горячий чайник, выставила его перед собой вроде щита. Из телефона в её руке Том проговорил немного растерянно:

— Здравствуйте, Венди. Я… рад знакомству.

— Вендс! — Норин потянулась к ней, но перед ладонью возник наполненный кипятком металлический сосуд, и она одернула руку. — Ай! Том, прости, я тебе сейчас перезвоню, вот только…

— Нет-нет, Том, не кладите трубку, пожалуйста, — вжимаясь в угол и посмеиваясь, заговорила одновременно с сестрой Венди. — Насколько я понимаю, Вы с Норин друзья, верно?

— Да, — с вопросительной интонацией подтвердил Том.

— И Вы ведь тоже англичанин, Вы из Лондона?

— Да, — повторил Хиддлстон, и смущение в его голосе постепенно сменялось весельем, он посмеивался, а Норин, оставившая попытки дотянуться до сестры, уперла руки в бока и сверлила её яростным взглядом.

— Вендс!

Но та лишь отмахнулась чайником, в нём всплеснулась вода, и несколько горячих капель опрокинулись на пол.

— Сегодня Норин устраивает вечеринку для родных и друзей в ресторане «Бермондси». Том, Вы к нам присоединитесь?

В телефоне запала короткая пауза замешательства, Венди довольно осклабилась и подмигнула сестре, а Норин залилась краской то ли гнева, то ли смущения. Ей отчаянно хотелось оттолкнуть чайник и больно ущипнуть Венди, лишь бы та прекратила это безумное ребячество, и в то же время она была какой-то нездорово довольной. Словно это дурачество с телефоном, пусть и ставило их всех троих в странное положение непонимания происходящего и стеснения, было неподдельной составляющей сестринской любви, и Норин, которая прежде с таким сталкивалась нечасто, вдруг обрадовалась. Они с Венди были сестрами, и это было нормально — ночевать друг у друга дома, готовить друг дружке чай к завтраку, терроризировать и вот так подставлять.

— Я… очень благодарен Вам за приглашение, Венди, — вежливо ответил Том. — Вот только сейчас я нахожусь в Северной Ирландии на съемках, и при всём желании не смог бы оказаться сегодня в Лондоне. Но я Вам обещаю, что мы непременно отпразднуем это с Норин немного позже.

— Ну, ловлю Вас на слове, мистер Хиддлстон, — пожав плечами и скривив рот в гримасе преувеличенного сожаления, сказала Венди и поверх чайника протянула сестре телефон. Норин торопливо подхватила его, выключила громкую связь и, прижав к уху, со смехом выдохнула:

— Прости, Том. Мы нашли её в лесу совсем недавно и ещё не успели обучить правилам поведения.

— Все Джойсы такие веселые? — поинтересовался Том.

— По линии отца все вплоть до средневековья. Но Вендс, определенно, самая веселая из нас.

— Я всё слышу! — прокричала из-за кухонного стола Венди, и Норин, подхватив с дивана декоративную узорчатую подушку, прицельно бросила в сестру.

Потом был ресторан «Бермондси», стол на десятерых, опоздавшие родители, похоже, поссорившиеся где-то по дороге и хмуро друг на друга поглядывающие, Джошуа О`Риордан с огромным букетом, несколько друзей с детства, школы и университета, вино и неслаженное пение «с днём рожденья тебя!» от официантов. Небо прояснилось ближе к вечеру и на несколько часов перед закатом солнце выглянуло из-за облаков, а потому Джош, Венди и Норин ушли из ресторана пешком и в небольшом сквере между Сити-Холлом и Тауэрским мостом пили кофе и наблюдали за протекающими мимо водами Темзы и снующими по набережной туристами. Большая шумная компания как раз взбиралась на парапет, растягивая перед собой флаг Австралии, чтобы сфотографироваться, когда Джош произнёс:

— Кстати, я немного удивился, но «Тачстоун» выбрали не Эрика, а Тома Хиддлстона.