Колонист (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 69

- А вы значит политработников не боитесь, раз такие условия ставите? Даже до пари дошло?

- Нет. Мы же разведчики, по лезвию бритвы ходим. Сегодня нам повезло, завтра им. Тем более я как временно призванный, после окончания конфликта сразу домой, и на работу. А я лётчик в «Аэрофлоте», на «Дугласе» вожу свежие морепродукты в столицу из Владивостока. Как возил, так и будут возить. Побыстрее бы война закончилась и сбежать из этого дурдома. Сам я человек довольно ответственный, но с тем бардаком что творится в так называемой армии, я не хочу иметь ничего общего. Поэтому и говорю, командовать я люблю, и делаю это хорошо, бойцы подтвердят, но быть военным человеком я не хочу. Я люблю небо, работа мне моя нравится, так что только «Аэрофлот».

- Ясно, - Сталин с силой потёр подбородок, явно находясь в раздумьях, из которых довольно быстро вышел. - Вы бы могли бы описать всё что считаете недостатком в армии?

- Товарищ Сталин, описать не проблема, только это займёт неделю самое малое.

- Ничего страшного, раз это нужно для дела. Кстати, давно вы возите эти морепродукты? Кому?

- Не знаю, товарищ Сталин. Там крабы, омары, рыба красная, икра, и всё такое. На аэродроме подъезжают две грузовые машины и забирают груз. Нас на этом направлении два борта работает, посменно. Я всего месяц пролетал, у меня двигатель стукнул, еле до аэродрома дотянул, посадка аварийная была, запчасти долго ждать, пока из Америки придут, самолёт на прикол поставили, а тут повестка. Так и воюю.

- А почему начали простым красноармейцев? Вам как гражданскому лётчику полагается иметь звание командира запаса? - вдруг спросил Шапошников.

- Не успел аттестацию пройти, - был мой ответ маршалу.

Дальше, задав ещё несколько вопросов, Сталин меня отпустил, однако покинуть здание мне не разрешили, сопровождающий отвёл в приёмную кабинета Сталина, где сидел его секретарь, работает ещё, и велел ожидать. Я так понимаю, хозяин кабинета решил со мной ещё раз поговорить. Сам я был в форме красноармейца, то есть, гимнастёрка с наградами, галифе, валенки на ногах, будёновка за ремнём. Остальное в гардеробе. Форма и нательное бельё утеплённое, зимнее, поэтому мне было жарко, и я попросил у секретаря попить, у него графин и несколько стаканов стояли, наверняка для посетителей. Тот свободно разрешил, так что подойдя и налив, я выпил полный стакан, и вернувшись на диван, стал ожидать. В прихожей кроме меня ещё двое граждан были, оба в гражданском, сильно нервничали, и пока всё. Через два часа пришёл Сталин, лицо у того спокойное было, но я видел, он сильно не в настроении. Пообщавшись прямо в прихожей с гражданскими, те тоже уловили его настроение, отчего задрожали сильнее, и велел проходить в кабинет. Уже через полчаса те вылетели из кабинета мокрые от пота, красные, и выдули всю воду из графина. Теперь понятно для чего тот стоял там.

Пока гражданские были в кабинете, я попросил секретаря позвонить, по городу нужно. У соседей по дому телефон есть, сосед главный инженер, ему по службе положено, вот и выделили номер. Набрав его, услышал тихий голос соседа, что шикнул мне, мол, жена дочку укладывает.

- Моей передай что я задержусь в Кремле. Пусть не ждёт и ложится спать. Возможно меня несколько дней не будет, бумажной работы много. Если что, постараюсь ещё раз позвонить и сообщить, хотя бы примерно сказать когда вернусь.

- Хорошо, сейчас передам.

Вернув трубку, я прошёл обратно к дивану и сел, и вот дождавшись, когда выйдут гражданские, которых явно песочили за что-то, стал ожидать. Думал быстро вызовут, но нет, минут двадцать ожидал, когда зазвонил телефон на столе секретаря, и тот разрешил мне проходить в кабинет.

Жена видимо, по мотору машины, что остановилась у нашего дома и сразу укатила, поняла, что я приехал. Ещё вчера через соседа передал что сегодня буду, так что та точно должна ждать. Ага, вижу занавеска у кухни дёрнулась, точно ждёт. Так что, когда я вошёл во двор, придерживая вещмешок за спиной, та выскочила на крыльцо в одной одежде, только лёгкая куртка на плечи наброшена, и повисла на мне. Удерживая жену на весу, за две упругие половинки, и занёс её в дом. Только там наш поцелуй прервался. Тут захныкала Алиса и жена, ойкнув, рванула в спальню. Когда я разделся, сняв новенькую комсоставскую шинель и фуражку, и вошёл в спальню, жена, осмотрев меня, сделала большие глаза, обнаружив Золотую Звезду Героя у меня на груди.

- Наградили? - спросила та, кормя дочку грудью.

- Да, подразделение под моим командованием захватило в плен финского генерала и освободило знамя полка. Ну ещё угнали немецкий самолёт, его между прочим планируют вернуть пострадавшей стороне, с извинениями. Ну а меня наградили, «Золотой Звездой» и орденом «Ленина».

- Почему тебя так долго не было? Обещал несколько дней, а не было две недели? И почему у тебя звание синее, а было красным?

- Не звание, эти штуки петлицами называются. Раньше я был красноармейцем, командиром, старшим сержантом. В петлицах по три треугольника было. Сейчас я стал лейтенантом ВВС. Аттестацию мне провели автоматом, и вместо младшего лейтенанта, дали лейтенанта. Ну и наградили.

- А почему тебя забрали?

- Товарищ Сталин хотел лично услышать, как мы взяли в плен генерала. А там расспросив меня и узнав, что в войсках всё плохо, хуже не бывает, попросил написать докладную записку. Что видел, что не так с нашей армией, вот я и писал.

- Так долго?

- Очень много писать пришлось. Мне машинистку выделили в помощь, однако всё равно столько времени прошло. Восемнадцать томов отпечатали. Не выпускали, в Кремле жил. Форму мне там постирали, замену выдали. Аттестацию провели. Я уже шесть дней как лейтенанта получил. Бойцов моих наградили, все ордена получили, простые бойцы «Звёзды», а сержанты «Боевики», и отправили эшелоном в Ленинград. Даже проститься не дали. Все дела в Кремле я закончил, и меня отпустили. Между прочим, с приказом выйти в запас. Завтра в военкомат пойду, за паспортом, оформить всё нужно.

- Война закончилась?

- Финское дипломаты в Москве. Завтра объявят, что всё, война завершилась.

- Хорошо-то как.

- Это точно. Я конечно не ожидал что всё вот так завершится, когда повестку получил, но даже рад. Сейчас фотоаппарат достану. Сфотографируемся на память пока я в форме.

- И с дочкой.

- Конечно.

Пока я ставил треногу, готовил место где будет задний фон, стул, после чего жена села с дочкой на руках, сделав так чтобы личико было видно, а я, поставив задержку, быстро подошёл к жене и встал справа от неё, положив той руку на плечо, спокойно глядя в объектив. Время ещё было, поэтому я быстро сказал:

- Кстати, дорогая. Я с товарищем Сталиным поспорил на наш мотоцикл, что в следующем году начнётся война с Германией, и те дойдут практически до Москвы.

Тут вспышка сработал. Алиса захныкала, а Тося повернула ко мне лицо, на котором был написан полнейший шок. Улыбнувшись той, я сказал:

- Хотел иметь фото где ты сильно удивлена. На память. Давай ещё сделаем. Как раз последний кадр остался в плёнке.

Тося стала приводить себя в порядок, успокаивая дочку, и всё же жалобно спросила:

- Насчёт пари это ведь неправда?

- Чистейшая правда. Даже договор составили.

- И что товарищ Сталин поставил со своей стороны?

- Личный автомобиль нашей семье в собственность, с дарственной табличкой на приборной панели, от кого машина. «Эмка» будет. Вездеходная. Хм, а она в гараж наш войдёт? Надо будет прорезать ворота с улицы.

- Не выиграл, а уже думаешь куда машину ставить.

- Поверь, Тося, я бы не стал спорить если бы не был уверен в победе. Ты же знаешь, как я свой мотоцикл люблю. Не меньше чем тебя и теперь дочку.

- Да уж знаю. Что думаешь делать?

- Вернусь к работе и буду летать, у нас началась мирная жизнь и я бы не хотел терять даже дня до того момента как Германия нападёт на Союз. Поверь, мои расчёты верны, всё так и будет. Ну всё, готова? Делаем повторное фото. Надо будет несколько распечатать, родителям отправим и братьям с сестрами.