Семь кругов Яда - Юраш Кристина - Страница 37

Что-что, а положить мы умеем! Вдруг пора действовать «решительно и незамедлительно», а мужество не готово лечь на большинство проблем!

На столике валялись пакеты из-под чипсов, была рассыпана шелуха от семечек, стояла пустая банка из-под аджики.

— Дальше будет только хуже! — глаза Виктора Евгеньевича округлились, так что сдрейфил даже Нострадамус. — Следующий вопрос. Петр из Уфы интересуется блокировкой «Милиграма». Правительство делает все, что в его силах, но вселенское зло хочет революций и хаоса! Вы посмотрите на уровень инфляции!

Внезапно у мужа зазвонил телефон. Я не могла оторвать взгляда от знакомой картинки.

— Да… Нет, я не расклеился! Объявления? А! Расклеил… Поспрашивал! Да… Заявление написал о том, что пропала… Да… — вздыхал муж, не сводя глаз с экрана. — Держусь… А что мне еще делать? У нее телефон отключен…

Я отчетливо слышала знакомый голос, видела пузырящиеся спортивки, трехдневную щетину.

— Вы тоже не переживайте так… Я в группе написал, что пропала… — отчитывался супруг, судя по голосу и взгляду, моей маме. — Ну сказали, что будут искать… Да я не знаю, какого она поперлась ночью! Я ей говорил, сиди дома! Нет, поперлась! Да я откуда знаю, что в голове творится у вашей Лизы? Психанула, поперлась на ночь глядя… Не ругались! С чего вы взяли? Нормально у нас все было! Я Лизу очень люблю… Забочусь о ней… Она для меня — все…

Честно, у меня даже губы дрогнули в этот момент, когда я услышала признание, которого не слышала уже много лет. Я для него — все! Губы задрожали сильнее… Я готова была броситься обратно, чтобы… чтобы… Я даже не знаю, ради чего, но мне сейчас хочется быть там! Там, а не здесь! В голове мелькали воспоминания о том, как мы гуляли в парке, ели мороженое, как ездили на шашлыки, как фотографировались на природе… Воспоминания застряли в горле горючим комом. Счастливые времена, словно фотографии, мелькали перед глазами, вызывая странную сдавленную улыбку умиления.

И ничего, что у нас с ним любовь по расписанию Виктора Евгеньевича. И ничего, что в последнее время мы не спим вместе, поскольку ему лень помыться лишний раз. Но ведь были же шашлыки, когда меня носили на руках, хвастались мной, гордились, любили, кормили с ложечки. Но ведь была же моя рука в его руке, чувствовала я его губы на своей щеке, терся он об меня щетиной, смеясь над моими шутками… Это же все было… С ним. И сейчас он говорит, что любит…

Трубка легла на стол, Виктор Евгеньевич отвечал на вопрос о международной политике. Супруг, не отрывая взгляда от монитора, поперся на кухню, зевая и потягиваясь… На кухне стояли мой ноутбук, кружка…

— Как тебя лю-ю-юбят… Убива-а-ается, бедненький… — сладенько протянул мне на ухо Эврард, обнимая. — Никогда не виде-е-ел, чтобы челове-е-ек так убива-а-ался!

«Убитый» муж распахнул холодильник так, словно рассчитывал на эффект внезапности. Мало ли? Вдруг там есть деликатесы? Просто, когда он распахивает дверь, лобстеры, омары, кальмары, фуа-гра, ананасы, устрицы резко прячутся… Даже снежный краб успевает уползти! Вместо них остаются суп, макароны и кетчуп. «Прикройте нас», — шепчут деликатесы. Прикрывает в основном только мужественный майонез, потому что содержит яйца! Он — первое, что попадается под руку, когда открывается дверь! Берет удар на себя!

Судя по расстроенному лицу супруга, он опять не успел. Фуа-гра в пакетике успело шустро спрятаться, чем повергло моего мужа в состояние нестояния за родную экономику.

В раковине возвышалась гора грязной посуды в ожидании моего пришествия. Мусор на столе тоже приманивал меня домой. Разбросанные по комнате вещи тоже ждали, пока я не соберу их и не брошу в стирку…

— Ты посмотри-и-и, де-е-етка, как тебя жду-у-ут… — услышала я, глядя на помойку на столе. Грязные кружки собрались в отряд, который почти дошел до ручки. Ручки шкафа.

— Жду-у-ут кастрюльки и ведро-о-о, — мурлыкали мне на ухо знакомую мелодию колыбельной, обнимая и убаюкивая меня. — Кру-у-ужки жду-у-ут и ве-е-еник…

— Заткнись, — процедила я, пытаясь снова приманить те самые сладкие воспоминания о конфетно-букетном периоде, который незаметно перерос в котлетно-буфетный.

— Жде-е-ет тебя твой дорогой, занимая де-е-енег, — вкрадчиво закончил Эврард, обнимая еще крепче.

— Погоди, — я насторожилась. — Откуда ты знаешь мелодию этой колыбельной?

Меня обняли еще крепче, тихо смеясь на ухо, а потом, когда мой муж направился в туалет, щелкая пожелтевшим сломанным выключателем, послышалось тихое и нежное:

— Ведь та-а-ак не бывает на свете, чтоб све-е-ет не горел в туале-е-ете! — пропел жалобно песенку Мамонтенка ядовитый голос. — Я просто наблюдаю за вашим ми-и-иром. Иногда-а-а. Вот такой пердюмонокль.

Я стояла, чувствуя себя потерянной. Да, я действительно потерялась. И никто не хочет меня искать… Не знаю почему, но по щекам текли слезы.

— Зна-а-аешь, как говорят про де-е-еньги, — послышался шепот в моих волосах. — Кто-то теря-я-яет, а кто-то нахо-о-одит. Иногда-а-а это каса-а-ается не только де-е-енег.

Осталось спросить, кто-нибудь терял неприятности? Кажется, я их нашла. Могу вернуть за вознаграждение.

Лучшим лекарством от обычной депрессии для меня всегда была работа. Она всегда могла дать мне повод для еще большей депрессии, при виде которой любая другая депрессия начинала казаться легкой хандрой слабонервного ипохондрика.

Сначала наши клиенты больше напоминали сборище унылых бомжей, которые мялись, осматриваясь по сторонам, и протягивали кровно заработанные, прикидывая, что параллельно можно вынести, кроме мозга.

Потом, смотрю, приоделись, стали держаться посолидней. По крайней мере, часть подсвечников удавалось сохранить до конца аудиенции. Обозы с продукцией ползли в разные города, налаженный конвейер работал, структура росла, как на дрожжах.

Некромант явно намекал на то, что с трупами его связывают не только платонические, но и интимные отношения, ибо он умел задолбать даже мертвого, чтобы тот поднялся и попытался сбежать от не в меру занудного мага. Благодаря его ошибкам наш каталог пополнялся все новой продукцией, качество которой оставалось на совести производителя.

— У меня жалоба! — орал мужик с зелеными руками, протягивая к нам свои дрожащие конечности нестандартного цвета.

В такие моменты я шла отрывать от дела злую, уставшую и мрачную совесть, которая сумрачно следовала за мной, дабы воочию убедиться в последствиях.

— Сделайте же что-нибудь! — орал потерпевший от косметического произвола, в надежде протягивая свои дрожащие руки цвета крокодила.

— Могу отрезать, — мрачно заявил некромант, с интересом рассматривая побочный эффект. — Изучу внимательно, а потом скажу, что это!

— Так нельзя! Мы — клиентоориентированный бизнес! — возмутилась я, глядя на зеленые руки, пока заунывная средневековая баллада про зеленые рукава шарманкой вращалась в моей голове. — Не волнуйтесь. Мы компенсируем вам все! Вы, главное, не переживайте! Вот! Пять золотых!

Зеленые руки пересчитали деньги, благодаря меня от всего сердца.

— Учитесь, господа! — ответила я, гордо вскидывая голову и глядя на свою структуру, больше смахивающую на банду. — Мы должны быть предельно внимательными к претензиям по качеству. У нас молодая фирма, поэтому мы не должны рисковать репутацией. Люди должны чувствовать доверие, они должны быть уверены в качестве нашей продукции. Между прочим, так делают все крупные компании, которые работают на репутацию!

На меня смотрели как на умалишенную, пожимая плечами.

— Все известные бренды так делают! — авторитетно поясняла я, пока некромант крутил пальцем у виска. — Сначала ты работаешь на бренд, а потом бренд работает на тебя.

Мысль о том, что основная часть денег платится за этикетку, огорчала некроманта и радовала художника. Работы было много, времени мало, а я мечтала открыть портал на Венеру, где в сутках пять тысяч восемьсот тридцать два часа.