Нам всем не хватает сказки (СИ) - Бриз Фреш - Страница 37

Когда понимаешь, что счастлив только потому, что проснулся здесь — вдали ото всех, с кем нет желания видеться, говорить, о ком иногда претит даже думать. Проснулся и знаешь, что выйдешь сейчас за порог, а там — в любую сторону бесконечная красота, потому что других слов для той пустоши не подобрать.

Когда бы Ник не вспоминал холодные места и продрогший насквозь дом, только и питавшийся теплом от огромной, но единственной печи, ни разу не вспоминалось беспокойство, снедавшее тогда от неизвестности и страха. Только счастье, только свобода, только…

Сейчас дома его ждёт опостылевшая Полина. Девочка, так и не ставшая женщиной, застрявшая где-то между «скромная и до приторности хорошая» и «мне можно всё, потому что у меня такой дядя».

Не видеть бы её… Просто никогда больше не видеть бы её.

В начале салона встала стюардесса, на нескольких языках объявила, что они приближаются к Москве, попросила пристегнуть ремни. Ник рвано вздохнул — хоть и не чувствовалось на душе радости от возвращения домой, но и от этих сумасшедших скачек с концертами — в этот раз в Америке, — на которых настаивал Влад, уже тошнило. Бешеный ритм. Ник устал от такого ритма. В Москве не спокойнее, к сожалению. В Москве просто дома, и знаешь, что в семистах километрах пьёт чай и вяжет отцу новый свитер мама. Свитер, который отец никогда не оденет, разве что в тот же день, как мама его закончит, чтобы порадовать её.

В Москве Влад даст отдыху неделю, а потом снова погонит по клубам, по съемкам. В последнем разговоре Влад упоминал, что выбил какую-то роль в новом фильме самого модного ныне режиссёра. Имя, действительно, бьёт по ушам — так и Ник Заревский был на пике после того, как привёл в Россию Евровидение. Но это было, кажется, так давно.

Как же ему хотелось спать! Всю предыдущую ночь он промаялся, потому что почти сразу, как заснул, приснился Сашка. Ник устал от этих снов — они не несли никакой смысловой нагрузки. Ничего ему Сашка не говорил, не просил, не винил даже.

Просто снился в самых разных сюжетах. Иногда это была школа — их старая школа, только события были не настоящими, не прожитыми мальчишками когда-то. Иногда это были будто теперешние дни и Сашка живой…

Пить снотворное Ник не решался, но из-за этой ночи, — да и вообще он, оказалось, не оценил Америки, — внимание рассеивалось, мозги соображали туго — вся надежда на ребят из его группы, что проследят за вещами. Влад со Светкой не поехали — куда им, Светка же только родила. Но эти ребята, его музыканты, хоть новые, но нравились Нику. Шуточки, смех, шум на весь салон от них. Неужели Нику и самому когда-то так свободно и легко веселилось?

А ведь было дело, мучилась Светка с ним когда-то.

Хорошо, что никогда не снится Нику Ясавэй. Сашки с головой хватало. Этих двоих Ник до смерти… Нет, не боялся. Хотел забыть. Ведь чувство вины никуда не ушло — ни перед одним, ни перед другим.

Тело почувствовало, как самолёт пошёл на посадку. Ник подумал, что ему бы только выспаться, а там уж снова наденет маску и впряжётся в работу. Иногда в последнее время, правда, думалось — для чего?

Всё, что Владу был должен, уже отдал. Родителям его деньги не нужны и вовсе. Ему самому их теперь тоже с лихвой, потому как некуда тратить. А некуда, потому что не хочется ничего, только какого-то нереального бы покоя… Свою квартиру Ник продал вскоре после того, как женился, и жили они с женой все эти годы в квартире, которую Полине подарил Велоев. Нику противно было идти туда, но всё, что за свою квартиру выручил, он тогда Владу сразу отдал.

Почти всё — часть попросил Ябне передать. Без Ясавэя ей с матерью тяжело, поэтому ей деньги пригодятся, думал он. С тех пор Ник часто просил Влада через Анура позаботиться о девчонке. Всегда помнил о ней и часть заработанного отдавал по цепочке Влад-Анур-Ябне.

Что там с ней и как она — никогда не спрашивал у Влада. Знать не хотел. Не то, чтобы выбросил её из головы, просто не хотел услышать однажды, что она бросила дом. Или, что заболела. Или, быть может, что Юлия умерла. Много ещё всяких «или», в том числе и что не одна больше Ябне.

Ник не мог себе ответить честно, что пугало его больше: услышать, что она больна, и понимать, что он к ней не приедет, или узнать, что рядом с ней другой мужчина. Как там Ясавэй называл его — Сата?

Наконец, дверь самолёта открыли, и начался постепенный выход пассажиров. Ник не спешил, в город не рвался. Но ему нравилось ощущать твёрдую почву под ногами, нравился гул голосов, потому что они чужие, — не его музыкантов, не Полины.

Шумные залы Домодедово, прощание с ребятами.

— До скорого!

— Давай! Вскоре встретимся!

— А как же! Жду с нетерпением! Только бы выспаться дома.

— А я не устал — здорово было, драйвово! Особенно в Большом яблоке — это вам не угрюмая Россия.

— Так и оставался бы там, зачем вернулся?

— А вот и останусь когда-нибудь! Найду края и перееду. Нужно только найти там занятие денежное.

— А ребята, что на разогреве были, помнишь? Им, кажется, барабанщик нужен был.

— Да, они говорили, но мне не очень их стиль. Вот, вроде, всё хорошо, но не моё. Не люблю я близость к металлу.

Разговор ещё долго продолжался, но Ник в нём уже не участвовал — он махнул всем рукой, каждого обнял, сказал спасибо за эту поездку и, подхватив с ленты свой чемодан, направился на стоянку.

Свой любимый джип Ник оставил у аэропорта. Связываться с такси ему ещё перед отъездом не хотелось. Хотя бы потому, что ехать к дому он сможет любым, в том числе и самым длинным путём, если сам будет вести. Он даже сможет остановиться где-то на полдороге и постоять, открыв окно, впуская в прохладный салон жар и выхлопы майских московских улиц.

Сразу стало тяжелее дышать, поэтому Ник закрыл окно и снова включил кондиционер. Как же ему не хотелось ехать домой. Да и правильно ли называть то место домом? Ведь он старался в последние годы бывать там крайне редко. Так, пришёл, выспался, поскандалил или, быть может, молча выслушал все упрёки, что накопились у жены, чаще же сделал вид, что всё окей, но секса опять не будет.

Он не хотел Полину. Давно уже не хотел. С тех пор, как узнал, что беременность её была внематочной. И удалила она её ещё до свадьбы, только ему не сказала.

Ник не злился тогда на Полину — не смог. Во-первых, вряд ли бы её своевременное признание что-то изменило. Во-вторых, он был противен себе сам тогда, не Полина.

Но больше он её не хотел. Заставлял себя иногда — это да. Но, ведь, заставлял! Не так, как тогда, перед свадьбой, когда Полина была хоть и не любимой, но трогательной, а потому стоило лишь разрешить ей сделать первый шаг. А всё очень просто — долго себя заставлять, принуждать невозможно. Что-то внутри всё равно восстаёт, бастует, вот так и превратилась Полина для Ника из девочки, о которой искренне хотелось заботиться, искупая свою вину, в постылую, ненавистную, навязанную жену.

А теперь он очень любил скандалы. Страшно любил, когда Полина взрывалась и начинала орать, бить по нему своими кукольными кулачками — она оживала, теряла маску благополучия. И не то, чтобы к Нику возвращались отголоски былых тёплых чувств относительно жены, но он и себя ощущал в такие моменты немного более живым. И ждал, когда же она выкрикнет, что ей надоело — до смерти надоело выпрашивать секс, раз за разом получая отказ. Что она устала и хочет освободиться, что скажет ему: «Пошёл к чёрту!», и он пойдёт.

Как же он этого хотел!

Ник продолжал сидеть, постукивая пальцами по рулю, и перебирал варианты, куда бы ему сейчас поехать, чтобы не домой.

Может, купить квартиру, чтобы было куда податься, если припечёт? Обычно Ник использовал для этого отели, с другой стороны, почему бы не завести опять свой собственный тихий угол? И не пускать туда никого…

Хорошо бы. Но не сегодня — слишком устал.

Ник тронулся с места и вырулил на дорогу.

А почему бы не к Владу и Светке? Расскажет им сразу, как всё прошло, — будто Влад не знает, — может, и спать его Светка у них уложит. Заодно узнает и о фильме, в котором ему предстоит стать главным героем.