Сломанная орбита (СИ) - Болт Андрей - Страница 14

— Я могу вам помочь. Вот это… — учёная поднесла пузырек с сывороткой к самым глазам лейтенанта. — То, что может излечить вас, и, более того, сделать крепче и сильней. Вы слышите меня? Позвольте мне сделать вам инъекцию, и вы будете жить!

Губы Скворечникова приоткрылись, и он что-то зашептал, то и дело прерываясь на кашель. Силясь хоть что-нибудь расслышать, Симонова склонилась к самому уху лейтенанта, и её слуха достиг слабый голос:

— Я… не… не хочу… быть… монстром… — ослабев от вложенных в короткую фразу усилий, Скворешня закрыл глаза и бессильно откинул голову назад.

— Что?.. — лицо Симоновой побагровело, и она оскорблено вскочила на ноги, словно Скворечников отвесил ей оплеуху. — Ну, знаете!..

Неодобрительно покачав головой, Пилюля, развернул футляр с инструментами и склонился над раненым. О том, чтобы пытаться перенести его куда-нибудь в другое место, не могло быть и речи. Счет шёл на минуты, но мало кто верил в успешность экстренной операции — раны лейтенанта были слишком серьезными. Натянув на руки пару стерильных перчаток, входивших в комплект аварийной мед аптечки полевого хирурга, доктор склонился над раненым.

— О Господь мой, Создатель мой, прошу помощи Твоей, даруй исцеление рабу божьему Дмитрию, омой кровь его лучами Твоими. Только с помощью Твоею придет исцеление ему. Прикоснись к нему силою чудотворною, благослови все пути его ко спасению, выздоровлению, исцелению…. — глухо забормотал Пилюля, пока его руки проворно метались над распоротой грудью Скворечникова.

Но тут внимание Булавина отвлек новый звук. Лежавший ничком Рон застонал и пошевелился.

— Не стреляйте! — взвизгнула Татьяна Сергеевна, бросаясь к Уизерспуну.

— Стойте! — зло крикнул ей вслед Молот.

Не обращая внимания на предупреждающий окрик Булавина, учёная подскочила к Рону и начала водить над ним своим прибором.

— Чт… что со мной? — раздался слабый голос со стороны «монстра».

Рон попытался приподняться, но его руки задрожали, и он рухнул бы на палубу, не поддержи его Татьяна Сергеевна.

Медленно приняв сидячее положение, Рон бессмысленным взглядом смотрел на нацеленные на него автоматы, потом его взгляд скользнул выше и уставился на сжимающих оружие людей.

— Что… что происходит? — плаксиво, со страхом спросил он, непонимающе глядя на Татьяну Сергеевну. — Где я?..

— Успокойтесь, Рон, — поспешно затараторила Симонова, легко переходя на английский. — Всё в порядке. Теперь с вами всё будет в порядке! Мы отведем вас… в безопасное место… — оглядев следы кровавого побоища, учиненного здесь Роном две недели назад, пообещала Симонова.

— Не думаю, что это хорошая идея, вести его к остальным, — с сомнением заметил Булавин, догадываясь, о каком «безопасном месте» говорит учёная.

— Я же сказала вам, теперь он абсолютно безвреден! — негодующе воскликнула Симонова, но Булавин лишь отрицательно качнул головой.

— Нет. Я не позволю вам подвергать опасности жизни оставшихся на станции людей только на основании ваших голословных заверений.

— Вам показать мои выкладки? — откликнулась Симонова, раздраженно всплеснув руками. — Так боюсь, вы в них не разберетесь!

Не обращая внимание на грубость учёной, Булавин спокойно предложил:

— Если хотите, можете поместить его в лабораторный сектор «0-В», он, вроде бы, тоже не пострадал.

— Хорошо, — недовольно согласилась Симонова. — Помогите мне поднять его.

Немного поколебавшись, Булавин всё же кивнул Медведю и Горилычу, махнув им головой в сторону учёной и Рона.

Без слов поняв своего командира, парочка отделилась от отряда и медленно приблизилась к сидевшему на полу Уизерспуну. Горилыч склонился над Роном и, подхватив его под мышку, с натугой помог ему подняться на ноги, а Медведь зашёл за спину по-прежнему ничего не понимающего Узирспуна и буквально уткнул дуло ему в спину. Ноги Рона дрожали, но, в целом, он выглядел неплохо для человека, в которого только что всадили несколько килограмм свинца.

Симонова неодобрительно посмотрела на Медведя и недовольно закатила глаза.

— Идемте, — желчно прогнусавила ученая и повела их к лифту.

Булавин вновь повернулся к Пилюле и Скворешне. Закончив операцию, доктор утомленно откинулся на переборку и, содрав с рук окровавленные перчатки, провел тыльной стороной ладони по мокрому от пота лицу. Перехватив вопросительный взгляд командира, он поднял вверх оттопыренный большой палец и, устало, но довольно улыбнулся.

— Жить будет… с Божьей помощью!..

Булавин облегченно кивнул. Он ненавидел терять своих бойцов и искренне переживал каждый раз, когда это происходило, поэтому не передать словами, как Молот был рад, что юный лейтенант остался жив.

— Давайте перенесем его отсюда.

Подхватив перебинтованного Скворешню, Булавин и Пилюля, под прикрытием оставшихся членов команды, осторожно понесли его в лаборатории, вынужденно превратившиеся стараниями Татьяны Сергеевны и вице-презедента Дантона в жилые отсеки.

Когда двери четырнадцатой лаборатории открылись, и внутрь вошли спецназовцы, неся на руках раненого товарища, испуганно перешептывающиеся люди начали медленно обступать военных. Во направленных на них умоляющих взглядах стоял один и тот же вопрос: что происходит?

Почувствовав необходимость что-то сказать, Булавин прокашлялся и, сделав шаг по направлению к толпе, заговорил, осторожно подбирая слова:

— Дамы и господа! Прошу минутку внимания… — но внимание и без того было абсолютным, и в царившей в отсеке тишине голос полковника звучал неестественно громко. — Угроза нейтрализована, и скоро мы все отправимся на Землю, домой!

Люди радостно зашумели и принялись громогласно поздравлять друг друга. Кто-то от счастья даже заплакал. Как Булавину хотелось верить в собственные слова!..

Вскоре вернулись отправленные вместе с учёной Медведь и Горилыч.

— А где Симонова? — нахмурившись, тихо спросил Булавин у приблизившейся парочки.

— Она сказала, что ситуация под контролем и выгнала нас.

— И вы ушли?! — не поверил своим ушам Молот.

Медведь и Горилыч переглянулись, и Потапов ответил, пожимая плечами:

— А что нам оставалось делать? Угрожать ей?

— М-да… — с досадой протянул Булавин, потирая переносицу над сдвинутыми бровями.

— Ой, чует моё сердце, не к добру это, ой, не к добру!.. — подлил масла в огонь подошедший к ним вместе с Русей Сверчок.

— Не мороси, — скривившись, попросил Горилыч. — И без тебя тошно, а?

— Что со Скворешней? — меняя тему, спросил майор Потапов.

— Жить будет, — повторил давешние слова доктора Булавин. — Он с Пилюлей сейчас в соседнем отсеке, отлеживается.

— Понятно. Это хорошо, что малец выживет… Всё-таки, не стоило генералу его к нам прикреплять… тем более, перед такой миссией!

— Да кто ж знал, что всё так обернется? — поморщился, как от зубной боли, Булавин. — Не задание, а чёрт знает что! Сыворотки, эксперименты…

— Кстати о сыворотке, как думаете, на этот раз она сработает? — заинтересованно спросила Золотова.

— Симонова в этом уверена, — пожал плечами Горилыч. — Вы бы её видели, не баба, а просто фурия! А Рон этот… прямо скажем, выглядит так себе… Вроде бы, здоровый, как бугай парень, а взгляд какой-то бессмысленны, всё равно как у младенца!..

— Татьяна Сергеевна сказала, это скоро пройдет, — перебил товарища Потапов. — Получается, что тогда этот веселый квартет окажется в шоколаде… Кстати, о квартете, а где этот Дантон и капитан Спенсер?

— Я их не видел. — Булавин принялся озираться по сторонам в поисках знакомых фигур. — Может быть, они в другой лаборатории?..

— Я видел.

К военным подошёл невысокий веснушчатый белобрысый мужчина, одетый, как и все прочие, в стандартный синий комбинезон сотрудника станции.

— Мартин Лэй, — представился он. — Незадолго до того, как вы вернулись, с вице-президентом Дантоном по рации связалась госпожа Симонова, и он, взяв с собой старпома Торна и ещё нескольких офицеров станции, куда-то ушёл. Где капитан, я не знаю.