Сторожка у Буруканских перекатов (Повесть) - Грачев Александр Матвеевич - Страница 3

— Вам первое слово, Лидия Сергеевна, — распорядился профессор.

— Алексея Петровича надо искать вот в этом районе — между Изюбриным утесом и устьем Сысоевского ключа, а возможно и по Сысоевскому ключу, — Гаркавая провела карандашом по извилистой голубой полоске, окруженной паутиной более мелких ниточек, дошла до одной из них и повела карандаш по ее кривулинам до самого конца.

— Мотивы?

— Я открою вам один секрет, Николай Николаевич, — Гаркавая смущенно посмотрела на профессора, словно была в чем-то виновата перед ним. — Колчанов давно говорил, что не согласен с планом темы по Бурукану, потому что этот план охватывает исследованиями главное русло и протоки, входящие в акваторию его поймы. Он считает, что основные нерестилища кеты следует искать в притоках Бурукана, в том числе и в самых мелких.

— Это для меня не секрет, наоборот, старая песня, — сердито проворчал профессор. — Упрям, как бык, паршивец. Терять драгоценное время молодого ученого ради одного-двух нерестовых бугров в каком-то пересыхающем ключе все равно, что палить из пушки по воробьям. Главные нерестилища всегда находились по основному руслу Бурукана и протокам. Раз там их нет, стало быть нет вообще! Не вы ли ему внушаете тут такие мысли? — Сафьянов не то с напускной, не то с всамделишной подозрительностью уставился на Гаркавую. — Подкоп делаете под институт.

— Это еще не все, Николай Николаевич, — с тем же заметным смущением, но твердо продолжала Гаркавая. — Колчанов давно ищет способ искусственного восстановления запасов лосося на Бурукане.

— Тэк-тэк-тэк. Тоже не секрет, — сказал Сафьянов. — Все это мне известно. Ищет! Он был в пеленках, когда такой способ уже нашли. Я из него выбью эту нигилистическую блажь!

— Николай Николаевич, почему вы хотите выбить из него, как вы говорите, блажь?

— А потому, дорогая моя, что этой проблемой, помимо Алешки, занимается достаточное количество хороших специалистов. Люди, которые давно и превосходно отработали биотехнику искусственного разведения лосося. Чтобы восстановить запасы кеты на Бурукане, достаточно построить там один рыбоводный завод, и проблема решена. Может, это вы ему нажужжали в уши? — Сафьянов снова с подозрительностью посмотрел на Гаркавую.

— Наоборот, Николай Николаевич, — засмеялась девушка. — Я как раз тоже выступала против его затеи. Вы же знаете мою позицию в вопросе о воспроизводстве лососевых.

— Это в городских условиях?

— Да.

— Кстати, в данном вопросе вы имеете во мне своего заядлого сторонника, дорогая Лидия Сергеевна. Так что имейте это в виду. Однако ближе к делу, уже четыре часа. Итак, что же вы конкретно предлагаете, Лидия Сергеевна, по вопросу поисков?

— Я уже сказала, Николай Николаевич. Надо пролететь вот по этому маршруту, — Гаркавая вновь склонилась к карте. — Устье Бурукана, русло Бурукана, устье Сысоевского ключа, Сысоевский ключ — до самых его истоков.

— Утверждаю ваш план. Вам ясен маршрут, дружище? — обратился Сафьянов к пилоту.

— Вполне. Можно лететь?

— Да, отправляйтесь.

Теперь профессора Сафьянова ни на минуту не покидала тревога за судьбу Колчанова. Он вдруг обнаружил уйму опасностей, которые могли подстерегать его ученика на стремительном Бурукане: он мог попасть с лодкой в залом или разбиться о подводные камни на перекате; не исключалась возможность встречи с медведем, а в этом случае, как хорошо знал профессор, Колчанова трудно было удержать от соблазна добыть зверя — недаром он никогда не расставался с ружьем. Наконец, немалую опасность представляли браконьеры, сделавшие Бурукан чуть ли не своей вотчиной, используя то обстоятельство, что рыбинспекторы не могли проникнуть туда на своем тяжелом катере. Сафьянов знал, что Колчанов ведет непримиримую войну с браконьерами. В прошлом году они даже прислали ему анонимное письмо, угрожали расправой, если Колчанов не перестанет притеснять их; копию этого «послания» Сафьянов получил в одном из писем Колчанова.

Вертолет оторвался от земли. Шурка Толпыгин, прильнув к окну, улыбался во всю физиономию; ватага ребятишек, окружавшая машину, рассыпалась во все стороны вместе с клубами пыли, поднятой винтом вертолета. Шурка ни на мгновенье не отрывал лица от окна, впервые рассматривая с высоты родное село, дивясь тому, как широко оно раскинулось по увалу, кажущемуся сверху равниной, как не похоже оно на то, что привык видеть Шурка каждый день с земли. Душа его ликовала, его всего пронизывало острое чувство любопытства и восторга, он представлялся себе первооткрывателем огромного мира, простершегося внизу, легко узнавал, словно на макете, каждый изгиб берега, распадки, врезающиеся в прибрежный краешек безмерно большой сумрачной махины, какой казалась теперь далеко видимая к востоку и югу тайга. Любил Шурка эти родные таежные просторы и всегда тосковал по ним. Сейчас он с нетерпением ждал минуты, когда вертолет опустится где-нибудь на берегу Бурукана или на лесной поляне и он, Шурка, зарядит свое ружье и ринется в тайгу на поиски Колчанова. Он готов биться об заклад, что найдет Алексея Петровича хоть в самой преисподней и выручит его!

Когда показался характерный треугольник озера Чогор, Гаркавая, сидевшая рядом с пилотом, поманила к себе Толпыгина.

— Шура, — крикнула она ему на ухо, — внимательно наблюдай за левым берегом Бурукана, как только полетим над ним.

— Есть, Лидия Сергеевна, наблюдать за левым берегом! — ответил ей на ухо Шурка и с кошачьей мягкостью шмыгнул на свое место.

Внизу проплыло озеро Чогор, потом заголубело устье Бурукана. Вертолет точно шел над руслом реки. Шурка хорошо ориентировался в изгибах и протоках Бурукана, спрямляющих кривуны реки или замысловато петляющих вблизи главного русла. Вот и Изюбриный утес, за ним — белые клочья на зеленоватой ленте реки — так называемые Буруканские перекаты. Но самым примечательным для Шурки было то, что почти повсюду река и протоки просматривались до дна. Как не похож был Бурукан с высоты птичьего полета на ту реку, по которой плавал на лодке Шурка! Казалось, это даже не река, а пересыхающий ручей. Разглядывая каждый потаенный уголок по левому берегу реки, когда перекаты остались позади, Шурка вдруг увидел в одном из заливчиков две лодки, уткнувшиеся под куст в берег, — моторную и простую. Он бросился к Лиде и что было сил крикнул ей на ухо:

— Вижу лодки! Вон в кривуне, под кустами.

Вместе они уперлись лбами в стекло окна, напряженно разглядывая лодки; напрасно искали они людей — ни одного человека не было видно поблизости.

— Надо спуститься! — крикнул Шурка. — Может, они видели Алексея Петровича.

Скоро вертолет снизился метров до двадцати прямо к лодкам и повис на месте. Минуты три он висел так, и пассажиры успели в подробностях разглядеть содержимое лодок: сеть, набранную в корме весельной лодки, серебристые тушки рыб и два небольших бочонка в моторке, прикрытые ветками.

— Браконьеры, — объяснила Гаркавая пилоту. — Сами, конечно, попрятались, бесполезно их искать. Полетим дальше.

Вертолет двинулся с места и, набирая скорость, начал подниматься по наклонной вверх.

В начале шестого, когда позади осталось с полсотни километров от устья Бурукана и долину реки начинали теснить сопки, все трое сразу увидели на галечном берегу, возле изгиба Бурукана, четырехугольник вылинявшей палатки и возле нее — корпус опрокинутой вверх дном дюралюминиевой лодки.

— Его палатка и лодка! — закричал Шурка. — Снижайтесь!

Через минуту вертолет был почти у самой земли, а потом легко коснулся колесами галечника в десятке метров от бивуака Колчанова. Первой до палатки добежала Лида. Полог оказался застегнутым на все петли. Нетерпеливыми движениями девушка расстегнула его, заглянула внутрь палатки. Там было пусто, в изголовье лежала скатанная медвежья шкура и знакомая Лиде накидка Колчанова.

— Пусто, — сообщила девушка, вылезая из палатки.