Лучший для тебя (СИ) - Окишева Вера Павловна "Ведьмочка" - Страница 30

Да только чужое мнение заставляет прогнуться любого. А станция была земная. Пусть и договор о сотрудничестве был подписан, да только умы людей еще не перестроились. Для всех землян манаукцы были агрессивные вояки. И непрерывно жаловались, что Кош и его команда в барах постоянно руки распускал.

Хотя я была уверена, что они просто защищались! Что и доказывали многие очевидцы. Ведь женщины были к ним более лояльны и переживали за них. Мама расстаралась и при любом удобном случае рассказывала, как они жили на их родной планете. Наверное, это и сослужило плохую службу.

Была еще одна причина, по которой Кошир хотел поскорее покинуть эти тесные апартаменты. Муж мне достался необузданный. И если грубую сцену на кухне я ему долго еще припоминала, но простила, то, что он со мной сделал в душевой комнате, нет. Мы поссорились очень сильно. Я даже не догадывалась, что Кош может быть таким озабоченным и диким. А я просто мыла ванну, зная, что он сейчас придет с подработки. Мама была на кухне. Андэ и Жибор смотрели новости и ждали своей очереди в душ.

Кош пришел для меня неслышно, так как я была увлечена работой. Закрыл дверь на замок, и так же без спроса и прочих прелюдий сорвал с меня одежду, чтобы утолить свою похотливую страсть. С силой прижал спиной к стене, резко подкинул, закидывая мою ногу себе на бедро, яростным движением ворвался, принося лишь боль. Мои крики возмущения он не слушал, закрыв рот ладонью. Не видел моих слез. А только брал, не чувствуя, как я царапаю ему руки. Брал с закрытыми глазами, рыча от наслаждения. А вот когда затих, удовлетворенный, и раскрыл свои кровавые глаза, понял, что натворил. Извинялся он долго, объясняя, что не смог сдержаться. Целовал так, что ноги не держали, а голова кружилась. Но я не простила. Это было слишком унизительно и больно, первые толчки.

Муж очень переживал, но я ничего не могла поделать. Он просил дать ему шанс все исправить. Но вспоминая и случай в ванной и на кухне, понимала, что такого Кошира я не смогу принять. Это страшно.

И вскоре напряженность между нами заметили и все остальные. Мама пыталась поговорить по душам, а у меня язык не поворачивался признаться. Это было очень личное и интимное. Такое с мамой не обсуждают.

Вот такая была обратная сторона моего замужества. Кошир очень внимателен и заботлив, но иногда на него находит. И сразу вспоминаются все предостережения, о которых мне не раз говорили. Ведь манаукцы не просто так заслужили себе славу самой агрессивной расы. Но сравнивая Коша и его соотечественников, я поняла, что мой муж очень спокойный и уравновешенный. Вот я и расслабилась.

Но это было давно, а память хранит воспоминания страха и боли. Кошир не раз ночью мог меня исцеловать с головы до ног, не обращая внимания на соотечественников, которые делали вид, что спят. Но я-то знала, что они все слышат и подсматривают. Поэтому пыталась прекратить домогательства мужа, шипя на него, что это неприлично.

Но еще больший стресс, чем переезд, для меня оказалась новость, переданная в утренних новостях. Мой космический корабль, где я познакомилась с Коширом, неожиданно взорвался. Эксперты опровергают версию теракта. По предварительным данным произошел сбой в борткомпьютере. Корабль сошел с орбиты и разбился на поверхности спутника планеты Шиянара.

Манаукцы, работающие в добывающих шахтах, не пострадали. Обломки корабля демонстрировали по всем каналам. Выживших землян нет. Тела всех членов экипажа были найдены и опознаны. Я рыдала. Сердце разрывалось по тем, кто погиб. Они мне были не чужие. И если бы меня не уволили, я была бы сейчас с ними, там!

Прощаясь с мамой, я все думала о тех, кто оставался на том корабле. В душе я корила себя, что наговорила столько гадостей капитану. Некрасиво мы расстались, и вот теперь его нет в живых. Эдриана и его команды.

На станцию мы прибыли в несколько напряженных отношениях. Кошир занимался своими делами, общаясь с соотечественниками. Со мной он практически не разговаривал, и я была ему за это благодарна.

Перед самым прибытием на станцию, Кошир сел рядом со мной, а я не выдержала и забралась к нему на колени, уткнувшись лицом в шею. Я все никак не могла успокоиться и взять себя в руки. Перед внутренним взором вставали картинки обломков корабля. И все представляла, что было бы, не уберись мы тогда с него вовремя. Мы бы тоже погибли!

— Том, я думал, что ты его не любишь, — очень тихо обронил муж, осторожно поглаживая меня по волосам.

— Кого? — недоумевала я, хмурясь, вглядываясь в напряженное лицо мужа.

— Джексона. Ты так по нему убиваешься. Неужели ты его все еще любишь? — вкрадчивым шепотом спросил Кош.

Было видно, что он ревнует. Сильно ревнует к тому, кого уже и нет в живых.

— Кош, я… Просто, как представлю, что ты и я могли быть там. Я не хочу думать об этом, но… Не хочу тебя терять… только не сейчас, когда все так хорошо…

Рыдания опять стали вырываться, сдавливая горло.

Больше говорить я не могла и просто тихо всхлипывала у него на плече. А муж крепко обнимал и успокаивал. Осторожными поцелуями прикасался к виску и волосам, а я млела от его нежной ласки.

Я люблю его именно такого трепетного и лю…

Отстранилась, озаренная догадкой. Стерла слезы и продолжала искать подсказку в красных глазах мужа.

— Тома, что случилось? — забеспокоился Кошир, а я заулыбалась.

Было немного страшно обмануться, но ведь другого объяснения нет действиям Кошира. Я ему небезразлична. Он переживает из-за меня, печется обо мне. Неужели это любовь?

***

Кошир

Янарат готов был себя убить. Сам себя растерзать! Он сам все испортил. Сам. Томкины слезы он себе простить не мог. Даже если она простила, успокоившись, но то, как она дергалась, стоило ему прикоснуться к ней, он замечал.

Кошир не ожидал, что жизнь среди землян будет настолько тяжела. И теснота была лишь каплей в море тех невзгод, которые он сам на себя навлек. Но всех ужаснее было воздержание. Эта пытка была непереносима. Уединиться с женой Кош никак не мог, постоянно кто-то мешал. А сама Тома очень стеснялась даже целоваться на людях, что уж говорить о чем-то более интимном. Изменять ей манаукцу не хотелось. Она заслуживала уважения. А ведь ему предлагали и даже вешались сами на шею, пробираясь под ремень штанов.

Кошир с брезгливостью отшивал пьяных землянок, которых в полюбившемся манаукцам баре было очень много. И откровенные танцы подливали огонь в кровь, возбуждая и лишая воли. На работе выматывали нервы ущербные, которые пытались поднять свою самооценку за его счет.

И все это вылилось на Тому. Кошир ненавидел себя за ее слезы. Он не просто воспользовался женой, но и даже не удосужился принести ей удовольствие.

Исправлять ситуацию янарат планировал сразу, но остаться наедине с женой не получалось. Тома сама успокоилась через три дня. И даже стала улыбаться ему. Но Кош помнил слезы и страх в ее глазах. Помнил и ненавидел себя за это.

А в последнее время жена часто позволяла себе проливать эти ужасные слезы. Она даже не предполагала, что творили они с янаратом. Он просто не знал, как ее успокоить, так как целовать себя она не давала, оставалось только, как маленькую, обнимать и гладить. И Тамара доверчиво прижималась к нему, но не успокаивалась. Наоборот рыдания усиливались!

Было больно знать, что жена любит другого. Даже через полгода она не могла сдержаться от слез. Сидя на коленях у Кошира, Тамара горевала о другом. Гнев все больше поднимался внутри манаукца. Даже мертвым Джексон его обошел!

— Неужели ты все еще любишь его? — слова сорвались с языка раньше, чем Кош понял, как жалко сейчас выглядит.

Глаза Тамары вновь наполнялись слезами, и мокрые дорожки снова засеребрились на щеках. Кош мысленно застонал. Кто его за язык дергал? Вот опять придется успокаивать!

— Кош, я… Просто, как представлю, что ты и я могли быть там. Я не хочу думать об этом, но… Не хочу тебя терять… только не сейчас, когда все так хорошо…

С трудом выговорив бессвязные слова, жена Коша уткнулась ему в шею, орошая слезами его кожу. А манаукец пораженно сидел и лишь крепче прижимал вздрагивающую драгоценную Тамару к себе. Он не сразу поверил тому, что услышал. А как поверил, не мог сдержать счастливую улыбку.