Семейные хроники Лесного царя. Том 2 (СИ) - Бересклет (Клименкова) Антонина - Страница 22

Гвардейцы застыли в изумлении — так радостно замирают волки, когда вдруг под самый нос выскочит заяц.

Никем не остановленные, зеленолицые коротышки наставили копья на барона. Конь под бароном нервно заходил на месте, опасливо перебирая копытами.

— Стой, злодей! Отвечай, как посмел ты опорочить невинное дитя нашего племени?! — грозно выкрикнули гоблины, пыша праведным гневом.

— Ну и зачем ты их-то впутал? — упрекнул Тишка Рууна.

Дракон успел оправиться от потрясений, расторопно собрал разбросанные вещи в сумку, на дно спрятал оба мешочка. И теперь наблюдал за происходящим с легкой улыбкой, блуждающей на черно-вишневых губах. В ответ он пожал плечами:

— Я подумал, так будет веселее — избавиться от всех докучливых проблем одним махом.

Барон от предъявленного обвинения побелел, от неожиданности едва справился с желанием развернуть лошадь и дать дёру. Глаза его забегали, выдавая движение прыгающих мыслей: в череде опороченных им юношей, (среди тех попадались и довольно юные, и даже несколько впрямь невинных), он натужно пытался припомнить того, кому подошло бы прозвание «невинное дитя гоблинов». Однако соблазнитель всё же предпочитал рослых и белокурых красавчиков, (пусть на их добровольное согласие и приходилось тратить львиную долю доходов от земельных наделов). Понятно, такая внешность определенно была не свойственна гоблинам. Барон промолчал в глубоких сомнениях.

— Отряд, готовность! — между тем негромко скомандовал опомнившийся капитан гвардейцам. Обратился к магам: — Не поможете ли слегка? Обездвиживающее заклятье нам сейчас не помешало бы.

— Что ж, отчего бы не пособить коллегам, — согласился старейший, кивнул своим подручным.

Груша, переживая за своих, взволнованно принялась дергать Тишку за рукав. Тот не отвечал, застыл, закрыв глаза — вступил в бессловесный разговор с местным лесом, тем самым заставляя Грюн волноваться еще больше. Гоблинка схватилась за луки — один сунула в руки удивленно вкинувшему брови дракону. Дрожащими пальцами она пыталась приладить стрелу к тетиве, чтобы хоть предупредить сородичей, заставит их оглянуться и заметить разворачивающиеся позади сети.

— Груша, не стреляй! — неожиданно остановил ее уверенный голос Светозара. — Иначе ты выдашь наше убежище магам. Прошу, подожди минуту.

— Простите, я не понял, о каких совращенных детях идет речь? — нахмурился маг, не спеша пускать в ход обездвиживающее заклятие, катая его на руке, будто полупрозрачный снежок.

— Не о детях, слава богу! — встряла служанка, осмелевшая за спинами гильдийцев-книжников, которые отнеслись к ней с уважением, точно к барышне какой-то! За попу не щипали, на плечи накинули запасную мантию, чтобы не смущала вырезом глубокого ворота, посадили ее на лошадь позади молоденького и самого легкого из собратьев. — Господин барон тут знатный извращенец! Всех смазливых парнишек в округе перепортил! Он даже вот его! — Она указала на побледневшего больше прежнего Эжена. — Вот его барон тоже пытался обесчестить! А она! — Эн-Мари перевела палец на бывшую свою госпожу. — Ей нечем было заплатить соседушке за лошадей, за помощь! И она пообещала ему, что прикажет своему рыцарю с ним провести ночь! Она собиралась отдать того, кто ее обожает больше жизни! Подарить, будто он раб, которого она купила на невольничьем рынке!

У девушки горели щеки и сияли глаза. Ее пламенная речь не оставила равнодушным никого из присутствующих. Над отрядами поднялся возмущенный ропот. Барон побледнел, его дряблые щеки задрожали, как кисель. Но больше всех оказался шокирован, естественно, Эжен.

— Госпожа моя? — выдохнул он, вновь падая на колени перед принцессой и устремляя на нее, брезгливо скривившуюся, взгляд, полный отчаянья и неверия.

— Пёс! — шипя, выплюнула Клер-Элиан. — Не гляди на меня так, не разжалобишь! Тебе такому самое место быть подстилкой!

— Вот злодей! — возмутились пуще прежнего гоблины, хотя, если честно, понимали в происходящем всё меньше и меньше. — Так дитя богини опоганил! Да она ж хуже гадюки стала! Бессердечная!

— Не смейте, это моя госпожа! — со слезами в голосе выкрикнул Эжен, и гоблины притихли. Рыцарь вновь обратился к принцессе, произнес со вселенским смирением: — Что ж, если на то ваша воля, я покорно принимаю свою судьбу. Распоряжайтесь мной, как вам угодно.

Клер брезгливо прищурилась на тихо льющиеся по его лицу слезы:

— Тряпка! И ты возомнил себя достойным добиваться моей благосклонности? Разрешить целовать мои туфли — и то для тебя слишком великая честь!

Эжен, окончательно проклявший в мыслях самого себя и за трусость, и за двойное предательство, (за то, что сперва сговорился с драконом, а потом не выдержал и признался в сговоре принцессе) — посчитал ее слова приказом. И склонился низко, едва не уткнувшись лицом в дорожную пыль.

Всем сделалось весьма неловко.

— Вовремя парнишка унизился, — заметил Руун.

И верно, в этот самый миг небо потемнело, будто настали неурочные сумерки.

— Поночуги прилетели, — пояснил Тишка в первую очередь для Груши, чтобы не испугалась.

Испугаться тут было отчего, не каждый день на землю падают черные тучи! Причем тучи живые и зубастые… Хотя можно ли полупризрачную нежить причислять к живым созданиям? В любом случае в собственном существовании поночуги не привыкли сомневаться. Как не усомнились нынче и свидетели, узревшие сих редкостных страшилищ. Гоблины матюгнулись, гвардейцы поддержали, маги просто молча восхитились.

Каждая «туча» одна могла застлать средних размеров крестьянский огород. Тела их при свете дня казались размытыми, зыбкими, но при этом каждая поночуга имела явные очертания головы, как у филина; в оной светились глаза, словно лимонно-желтые фонари, с вертикальной черточкой зрачка. Зрячие глаза, размером с колесо телеги! От мимолетного такого взгляда людей кидало в дрожь и оторопь. При этом поночуги имели вполне четкие птичьи лапы с длинными цепкими пальцами и загнутыми когтями, а также широкие крылья, пусть и просвечивающие в солнечных лучах насквозь, но с вполне осязаемыми жесткими перьями, на концах снабженными костяными шипами-спицами в локоть длиной. Вместо ожидаемого совиного клюва под парой глаз-колёс красовались широкие как будто улыбающиеся пасти, густо усеянные острыми клыками-саблями.

Так как развернуться эдаким птичкам на перекрестке было особо негде, пикировали поночуги по очереди цепочкой: одна цапнула себе гоблина когтями, взмыла ввысь, едва не зацепив верещащим коротышкой верхушки деревьев, за ней уже неслась следующая, за ними третья, четвертая, пятая… И так в мгновение ока расхватали весь зеленолицый отряд, упорхнули прочь.

Люди выдохнули. Протерли глаза, заслезившиеся от мерцания тьмы и света, от шквального ветра, поднятого огромными крыльями. В ушах помалу стих звон от истошных воплей гоблинов.

«Они их не съедят?» — услышал Светозар мелодичный девичий голосок. Удержался от соблазна тоже протереть глаза, уставился на Грюн. Она на него в ответ, вопросительно и тревожно.

— Это ты сейчас сказала? — переспросил Тишка.

— Она-она, соизволила наконец-то, — хмыкнул Руун.

Тишка расплылся в счастливой улыбке. Мотнул головой:

— Нет, конечно, не съедят. Это я через здешний лес попросил их поторопиться, прилететь поскорее и забрать гоблинов, чтобы их не поймали военные. А оказалось, что поночуги как раз за твоими родственниками и охотились. Вернее нет, не охотились — гоблинские женщины попросили их вернуть увлекшихся путешествием мужей домой. В какой-то новый дом, мне пробовали объяснить, только я не понял, если честно. Поночуги, они сообразительные и тщательно исполняют приказы, но внятно изъясняться у них получается туго. Они хотели мне какое-то послание передать от Милены, моей сестры, но я попросил позже, сейчас не до того.

Светозар замолчал, похоже, общение с чужим лесом и впрямь давалось ему с трудом, тем более двойная связь — через лес с неразговорчивыми страшилищами. Между тем Руун приметил полдюжины ростков, что исподтишка ползли к полуэльфу от ствола дерева. Дракон якобы случайно хлестнул ростки подвернувшимся под руку луком.