Убоп (СИ) - Забокрицкий Олег Николаевич - Страница 22

— Глубоко?

— Сантиметров тридцать.

— Опять повезло. Получается, что он в оттепель закапывал, а потом мороз вдарил. Придется нам, ледок долбить. — Сказал Игорь.

Оперативники перелезли через забор и удивленно переглянулись. Снег во дворе был убран. Найдя указанное на схеме место, Алик начал первым. Не тут-то было. Кроша лед, лопатка отскакивала от земли.

— Игорь, посвети зажигалкой, что за хрень?

Игорь зажег зажигалку и поднес к земле. Под слоем льда, был рассыпан мелкий щебень.

— Алик, да здесь ломы надо, лопатами, мы ничего не сможем сделать.

Внезапно весь двор осветил прожектор и на пороге дома появился старик, закутанный в тулуп. В руках у него было старенькое ружьишко.

— Вы, что же варнаки делаете. — Старческим фальцетом запричитал он. — Я, сейчас милицию вызову.

— Не надо милицию вызывать. Мы, уже здесь. — Виктор достал удостоверение и показал. — Дед, ты зачем собаку убил и здесь закопал? Ты, знаешь, что сейчас статья есть, за издевательство над животными, можно десять лет тюрьмы получить. А ты, на представителей власти с ружьем кинулся. Это еще пятнадцать лет. Итого, двадцать пять. Вот, если дашь нам лом или кирку, оформим, как явку с повинной. Тебе за собаку ничего не будет.

Дед прислонил ружье к сеням и засеменил к сараю, откуда вынес лом. Оперативники по очереди, начали долбить промерзшую землю. Заглубились на полметра, но никакого пистолета не было.

— Все, хватит. — Сплюнул Виктор. — Поймаю этого азербайджанца, убью собаку.

Игорь взял лопату и начал засыпать яму. Молчавший до этого дед, спросил.

— Милки, а кто вам про собаку сказал? Была у меня собака, Дружок, так она от старости сдохла. Я, ее в огороде закопал. Сейчас, один остался, ни бабки, ни Дружка. Это, наверное, на меня соседи нажаловались. Им, все завидно, что квартирантов пускаю. А что, за собаку сейчас действительно десять лет дают?

Оперативники от души рассмеялись. Алик похлопал его по плечу.

— Дедушка, ты уж извини нас, обормотов. Ты же с ружьем вышел, а что бы палить не начал, тебе ляпнули первое, что на ум пришло. Пистолет, мы искали. Обманули нас, сказали, что здесь закопан.

— Так, был у меня пистолет, наградной. Я, его с войны привез. Мне его сам Жуков вручал. Так, я его в музей сдал.

— Ты, оказывается, боевой дед. Давно здесь живешь?

— Почитай всю жизнь. Вот только на фронте, три года отрубил и все, больше никуда не выезжал.

— Дед, а что ты про квартирантов говорил? У тебя случайно, азербайджанцы не жили?

— Жили, двое. Я, их месяц назад прогнал. Участковый сказал, что они наркотики продают. А если, меня с ними в тюрьму отправят.

— Дед, а ты чего так тюрьмы боишься? Неужто, натворил чего?

— Боже упаси. У меня брат при Сталине сидел. Работал грузчиком на хлебозаводе, хотел ребятишек порадовать. Упер булку хлеба, вот на десять лет и порадовал.

— Дедушка, ты, выключай свой прожектор. Иди, отдыхай. Еще раз извини, что подняли.

Дед выпустил оперативников со двора и закрыл ворота на засов. Утром, после планерки, опера собрались в кабинете. Игорь созвонился с наружкой и договорился, что со следующего дня, Жирафа возьмут под наблюдение. Он сходил в секретариат, взял бланки и начал заполнять бумаги. Виктор выпросил автомашину и они с Аликом собрались ехать по адресам, которые пробил Виктор. Игорь попросил, если будет возможность, привезти Федю Седого. Федя, среди наркоманов, был известной личностью. Если негде было уколоться, то в любой день и час, можно было смело топать к нему. Опера про притон знали, но Седого не трогали. Лучше уж один известный, чем два неизвестных. Можно было в любое время заехать и вытряхнуть из адреса всю шушеру, которая там собралась, примерить на совершенные преступления. Да и сам, Федя, покидывал изредка ценную информацию. О второй его жизни наркоманы знали, но чего не сделаешь, под кайфом. Вот язычки и развязывались. Да и сами не без греха. Первая половина наркоманов стучит на вторую, а вторая на первую. Из-за чего серьезные воровские авторитеты, с наркоманами не связывались. Если их и использовали, то как одноразовые шприцы. Алику с Виктором не повезло. В первом адресе, организатор нападения, разругался с женой, собрал вещи и уехал в Москву, к родителям. Во втором, мать сказала, что сын сошелся с какой-то женщиной и дома почти не появляется. Третьего, сына наркомана, родители выгнали из дома, и сейчас он болтается по притонам. Седой оказался дома, но ехать категорически отказался, пока не получил подзатыльник, от Виктора, после чего быстро собрался. Возле девятиэтажки, на которую, указывал азербайджанец, Алик вышел, а Виктор повез Федю в УБОП. Алик поднялся на девятый этаж и позвонил в квартиру. Дверь ему открыл полный, пожилой армянин, с пышными усами. Алик представился и зашел в квартиру. Армянин пригласил его в зал. Узнав о цели визита, он возмущенно замахал руками.

— Начальник, ну какой у меня может быть пистолет. Вот бизнес маленький есть, пластиковые окна делаем, а пистолета нет. Здесь же, не Нагорный Карабах. Я, даже не знаю, как пистолет выглядит и как его держать. Оклеветали меня. Скажи, кто такое мог сделать? Я, со всеми мирно живу. Хочешь, тебе окна за половину стоимости вставим? На меня даже жулики не обижаются. Я, им всегда вовремя плачу.

— А, кому платишь?

— Нет, начальник. Я, тебе скажу, ты их задержишь, а у меня цех сожгут.

— Таких, знаешь? — Алик назвал фамилии азербайджанцев.

— Как же я не понял, откуда ветер дует. Это, они мне отомстить решили. Они сына хотели в свои дела втянуть. Я, узнал, заплатил деньги «крыше», что бы те проучили. Один потом, даже в больнице лежал.

— А, про наркотики, что они продают, как узнал?

— Сын рассказал. Он, их раз в Екатеринбург возил к таджикам. Они обычно берут молоденькую наркоманку, надевают на нее пояс с наркотиками. Так и провозят. Гаишники не имеют права женщин обыскивать, да и всегда можно сказать, что про наркотики не знали. Вы, только сыну о нашем разговоре не говорите, а то обидится.

— Договорились.

Алик вышел из подъезда и прошел в УБОП. Еще в коридоре он услышал, как Игорь с Виктором смеются. Зайдя в кабинет, он спросил, что за смех. Игорь кивнул в сторону Феди. Тот с полузакрытыми глазами, со счастливой улыбкой на лице ходил по кругу и срывал самые красивые в мире, несуществующие цветы, нюхал их и слаживал в букет. За этот час наркотического счастья, Седой был готов отдать жизнь.

— Вы, что ему наркоты дали? — Возмущенно спросил Алик.

— Какой там? Мы же его не обыскали, а нас на совещание к Иванычу выдернули. Отделение мало оперативных дел завело. Пока нас пять минут не было, он, своей дури нанюхался.

— Узнали, что ни будь?

— Да, есть кое-что.

— Ну, и гоните его к чертовой бабушке.

— Алик, не торопись. Он о Витькиных фигурантах знает, где те могут быть. Мы не успели адреса узнать.

— Тогда пристегните его к батарее, а то от него уже голова кругом идет.

Виктор достал из кармана наручники и пристегнул Федю к батарее. Тот сел на пол и по детски, навзрыд расплакался. Видимо был в своем безмятежном детстве. Детство у Феди действительно было безмятежным. Папа, управляющий трестом, мама главный бухгалтер в обкоме партии. Обеспеченная и уважаемая семья. После школы Федя поступил в институт. Ничто не предвещало беды. Все рухнуло в одночасье. Обком разогнали, трест искусственно обанкротили, родители остались не у дел. Отец начал крепко выпивать. Дома постоянные скандалы, переходящие в обоюдный мордобой. Тогда, кто-то, кто Федя уже и не помнил, предложил ему попробовать «элексир радости», а остановиться, он уже не смог. Родители, узнав, что он наркоман, разменяли квартиру и поселили отдельно, подальше от себя. Общаться с ним, они перестали. В это время, в кабинет оперативников зашел Иваныч. Увидев плачущего Федю, он спросил, зачем его обижают. Седого, Иваныч знал давно, когда тот еще учился в школе. Сын Иваныча и Федя учились в одном классе. Жизнь расставила свои точки. Сын пошел по стопам Иваныча, работал опером в ГОМе, а Федя стал конченым наркоманом.