Сага о близнецах. Сторож брату своему (СИ) - "jenova meteora" - Страница 45

—Э, нет, красавица. Это было не предложение сделки, а ультиматум. У тебя нет выбора, — Доле, наконец, удалось сжать пальцы на эфесе меча, и теперь он прикладывал все усилия для того, чтобы заставить слушаться уже всю руку.

—Ой ли, сын Предателя? — Мадригаль засмеялась и неожиданно оттолкнула его от себя. — Ты так смешно выглядишь, пытаясь незаметно обнажить оружие. Хочешь попробовать убить меня? Сделай это в открытую, а не исподтишка!

—Это даже лучше, одержимая! — почувствовав, что тело вновь ему подчиняется, Дола снова обрёл уверенность в себе, прижал уши к голове и расхохотался, оскалив острые зубы.

Сольвейг и Лайе хватило ненадолго, ибо просидев около получаса в тишине, они, все же, вновь сцепились, поливая друг друга нелестными словесами. И во время перепалки каждый из них думал, что подобные разговоры уже вошли в привычку, и оба получали от этого какое-то извращенное удовольствие. К тому же, это помогало им отвлечься от противного, тянущего чувства слабости. Иллириец и ведьма могли препираться бесконечно долго, остроумия и желчи в них было с лихвой. Но на середине спора Лайе неожиданно замолчал, Сольвейг увидела, как он весь подобрался, будто зверь, почуявший опасность. Уши его прижались к голове, губы сжались в тонкую нить.

—Что не так? Что-то с Долой? — не выдержав, Сольвейг нарушила молчание, нервозность иллирийца передалась и ей. — Что ты чуе...

Лайе оборвал Сольвейг на полуслове резким взмахом руки. Он напрягся, недоверчиво прижал уши к голове, а потом Сольвейг, пожалуй, в первый и единственный раз в жизни увидела на лице иллирийца неподдельный страх. Лайе резво, как будто и не был обессилен, вскочил со своего места, подхватил ножны с кинжалами, и ничего не говоря, рванул в проход, куда ушёл Дола. Сольвейг немедленно последовала за ним, и уже на ходу ее накрыло то, что первым почуял Лайе.

—И тебя достало. — бросил иллириец, когда ведьма догнала его.

—Почему мы раньше его не почуяли? — пропыхтела Сольвейг в ответ.

—Сам не понимаю. Его как будто... не было, а затем Он в миг появился! — Лайе припустил ещё быстрее, безошибочно ориентируясь в бесконечном переплетении древних ходов.

Мимо мелькали обветшавшие саркофаги и пустые переходы, а Сольвейг смотрела в спину иллирийца и молилась только об одном: лишь бы они не опоздали.

Как и Лайе, она могла почувствовать Долу, только гораздо слабее, но знала, что они на верном пути. И что он все ещё жив.

На одном из поворотов Лайе на несколько секунд остановился, вслушиваясь в тишину катакомб. Затем махнул ведьме рукой и снова припустил вперёд. По мере приближения, до них стали доноситься звуки боя.

—Слышу большую драку! — бросила ведьма.

А через несколько переходов по узким, скособоченным коридорам, они увидели свет, идущий из крипты. Лайе резко остановился, и Сольвейг с размаху влетела в него, не успев затормозить. Оба они ввалились в крипту, и замерли, увидев нечто такое, что выходило за рамки разумного.

Дола отрубил руку одержимой принцессы, но она в ответ лишь рассмеялась и в смехе ее резонировала тысяча безумных голосов Тысячеглазого. Женщина исчезла и тут же появилась прямо перед Долой, а рука снова была целой. Иллириец немедленно проткнул ее мечом, но, как оказалось, нельзя убить то, что и так мертво.

Принцесса Мадригаль сделала шаг вперед, затем ещё один и ещё, до тех пор, пока эфес меча не упёрся ей в грудь. Она резко подалась вперёд, вцепилась в плечи Долы, смяв его доспех так, словно он был не из кожи, а из бумаги, и рассмеялась ему в лицо. А затем Мадригаль поцеловала Долу, впилась в него сухими, неживыми губами, и от ее прикосновения губы обожгло ослепляющей болью.

Сильный и гордый, беспечный и упрямый, сколько в тебе жизни. Посмотрим, что от тебя останется, когда ты будешь Нашим. — зазвучал голос в голове Долы. — Скажу тебе по секрету: я тоже не хотела умирать, не хотела совсем. Но мы с тобой всегда будем Его голосами, это неизбежно, от этого не уйти. Мы были рождены для этого, я умерла и возродилась ради Него. И ты поступишь так же.

Боль на губах и языке стала невыносима. Дола оттолкнул от себя Мадригаль, схватил ее за волосы и резким движением отрубил ей голову. Тело принцессы обмякло и рухнуло на пол. Иллириец поднёс ее голову к лицу, брезгливо скривился и отшвырнул подальше, второй рукой с остервенением стирая с обожженных губ привкус поцелуя.

—«Сильный и гордый», каждый раз одно и то же. — буркнул он и сплюнул в сторону.

Подняв голову, увидел застывших в искреннем недоумении Сольвейг и Лайе. На губах Долы расцвела немного безумная улыбка.

—И как давно вы тут стоите? — весело поинтересовался он.

—Приблизительно с момента твоих лобзаний с мертвой бабой. — ядовито заметила Сольвейг. — Ты настолько юбкодрал, что даже мимо одержимой пройти не можешь?

—Ты в порядке? — подозрительно тихим голосом спросил Лайе, прервав негодующую ведьму.

Краем глаза Сольвейг заметила, как подрагивают его уши и кончики пальцев.

—В полном, братец! — улыбка Долы стала ещё шире.

—Уверен? — Лайе сделал шаг вперёд, а его голос стал ещё тише.

В ответ Дола звонко, бесновато расхохотался и поднял большой палец, показывая Лайе, что с ним все в порядке. И, как будто в противовес этому жесту, у него из носа хлынула кровь. Он пошатнулся, едва не потерял равновесие, но сумел удержаться на ногах. Продолжая истерически хохотать, Дола запрокинул назад голову и хлюпнул окровавленным носом.

—Знаешь... — сквозь смех выговорил он, — Это оказалось не так страшно. Надо было только перебороть страх, понимаешь?

Вместо ответа Лайе молча, чеканя шаг, направился в сторону брата. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Так и оказалось: подойдя к близнецу, он схватил его за грудки и основательно встряхнул.

—Лайе! — окрикнула его Сольвейг, — Не надо!

Но иллириец ее не услышал.

—Она могла свести тебя с ума. Ты соображаешь, чем все могло закончиться?

Дола посмотрел на него, широко улыбаясь, и довольно жутко выглядел этот бесноватый оскал острых зубов на окровавленном лице с обожженными губами.

—Но ведь не свела же! — беспечно ответил Дола.

И Лайе взорвался.

Он орал на брата с чувством и расстановкой, сыпал бранными словами и непереводимыми идиомами на трёх языках поочерёдно, орал так, что уши Долы плотно прижались к голове, а сам он едва ли не с благоговейным трепетом внимал воплям своего брата. Периодически Лайе с силой встряхивал близнеца, и Сольвейг казалось, что после очередной такой встряски, Дола, который и так держался на ногах из последних сил, все же потеряет равновесие и рухнет на пол крипты.

Наконец, Лайе выдохся и замолчал, переводя дух. Дола продолжал на него смотреть, жизнеутверждающе улыбаясь обожженными губами. Лайе взглянул на счастливую, перемазанную грязью и кровью, рожу близнеца и, вздохнув, осторожно коснулся губ, на которых уже вздулись волдыри, а затем запустил руку в его всклокоченную шевелюру, прижался лбом к его лбу.

—Shienadan, ну и напугал же ты меня, малой.

—Знаю, Ли. Но тебе нечего бояться. — прошептал Дола в ответ. — Ведь мы никогда не умрем. — и в его голосе проскользнул шёпот тысячи других голосов.

—Что? — Лайе отстранился, удивлённо вглядываясь в лицо брата.

В то же мгновение боковым зрением он заметил движение за спиной близнеца. Мгновенно среагировав, Лайе оттолкнул Долу в сторону, закрыл его собой. Нечто незримое, сильное, подняло его в воздух, выгнуло, заставив отчаянно вскрикнуть, и швырнуло в стену. Не издав больше ни звука, Лайе ударился спиной о камень и молча рухнул вниз.

Тело принцессы Мадригаль поднялось с пола, подобно марионетке в руках кукловода. Застыв в воздухе, оно качнулось и рассыпалось в прах, и сильный порыв ветра швырнул его в лицо Долы.

А затем пространство и время исказились. Это было похоже на щель в воздухе, которая расступалась в стороны, становясь все шире, и из неё на Долу смотрели тысячи безумных глаз. Где-то сзади завизжала Сольвейг, но ее голос казался бесконечно далеким, принадлежавшим другому миру. И время как будто остановилось, и замерла всякая жизнь вокруг, а воздух сделался нестерпимо холодным. Дола, забыв про все на свете, застыл на месте, парализованный страхом.