Убить Вампира (СИ) - Безрук Юрий - Страница 16

— Я вас слушаю, — из ниоткуда появился плотный кучерявый мужчина лет сорока пяти в мятом сером пиджаке и с карандашом за ухом.

— Филипп Филиппович, помните, у нас где-то передовики были?

Теперь настала очередь задуматься Филиппу Филипповичу:

— Кажется… Да. На шкафу. Где же им еще быть?

Он подошел к высокому шкафу, забитому бумагами и вытащил сверху запыленный фанерный стенд. Затем, выудив откуда-то из-за шкафа тряпку, стер с его боков пыль и поднес к столу начальника.

— Вот, — протянул он стенд Белявскому.

Горюнов посмотрел на фото Ракитиной и нашел, что оригинал не так уж сильно и состарился.

— Вы разрешите, снять её фотографию?

— Пожалуйста, теперь все равно никто не соревнуется — времена изменились. Кто мы сейчас: передовики или отстающие, — сам черт не разберет.

Белявский произнес это с таким пафосом, с такой философской отстраненностью, что Горюнов едва не рассмеялся. Нет, Белявский — мужик что надо! В компании с ним, наверное, не скучно.

Горюнов поднялся, убирая фотографию Ракитиной в карман:

— Тогда я откланяюсь?

— А характеристика?

— Мне, собственно, нужна была только фотография.

— Так бы сразу и сказали, — обиженно пробубнел Белявский.

Когда Горюнов вернулся в горотдел, Михайлов еще был в кабинете. Он так и не смог уехать. Еремин хотел слышать все сам.

— Ваше задание выполнено, товарищ майор, — сказал Горюнов и протянул Михайлову фотографию Ракитиной.

— Хорошо, — как ни в чем не бывало произнес Михайлов. — Ты обедал?

— Еще нет, — ответил Горюнов.

— Тогда дуй на обед, а после заскочи, пожалуйста, в институт, где училась Лайма, и выясни адрес её родителей. С ними, я чувствую, нам тоже придется встретиться. Я тем временем еще раз загляну на квартиру Кравченко: возникли кой-какие вопросы.

— Тогда до вечера? — спросил Горюнов, обрадованный таким поворотом дела: он давно проголодался.

— До вечера, — сказал Михайлов и посмотрел на снимок Ракитиной.

«Фотогеничная», — подумал он.

Горюнова уже и след простыл.

Михайлов позвонил в квартиру, соседнюю с Кравченко. Дверь открыла невысокая пожилая женщина.

— Простите, пожалуйста, Алена Дмитриевна, я майор Михайлов из милиции. Я понимаю, что вас не так давно опрашивал следователь по поводу вашего соседа, Сергея Кравченко, но тут у нас появились новые вопросы. Вы не могли бы мне помочь?

Женщина подозрительно окинула Михайлова взглядом и, прищурив глаза, внимательно прочитала протянутое служебное удостоверение, потом раскрыла дверь и пригласила войти:

— Проходите.

Михайлов вошел. В гостиной Алены Дмитриевны сидела еще одна старушка. Михайлов поздоровался и с ней. Алена Дмитриевна жестом пригласила Михайлова сесть в кресло, сама опустилась на диван.

— Слушаю вас, Николай Николаевич, — сказала она и тут же объяснила своей подруге цель визита Михайлова:

— Товарищ из милиции, пришел узнать о Сергее, которого убили.

— А! — оживилась подруга Алены Дмитриевны. — Как жаль, что я так много пропустила — уезжала накануне вечером. Я тоже соседка, только живу этажом выше. Я и не думала, что она на такое способна, а она вишь как! Зарезала его, и где только столько дней скрывалась? Вы её поймали?

— Погодите, погодите…

— Елена Юрьевна.

— Елена Юрьевна, я что-то не пойму. Вы о ком говорите? — Михайлов был в недоумении.

— Как — о ком? О Лайме, конечно. Я ведь её тогда видела, перед отъездом.

Тут пришла очередь удивляться её подруге.

— Да что ты такое говоришь, Леночка. Лайма же умерла два месяца назад.

Старушка заерзала в кресле, потянулась к Михайлову за поддержкой, но Елена Юрьевна была непоколебима. Она прищурилась, будто обдумывая сказанное, и подтвердила:

— Вот и я была поражена. — Она выпрямилась и уставилась мимо Михайлова куда-то в стену. — Я даже остолбенела, когда увидела её. Ну, думаю, призраки в доме появились. — Елена Юрьевна перевела взгляд на Михайлова. — Она и прошла в квартиру, ни разу не обернувшись, как лунатик какой-то. Я наверху стою, спускаться боюсь, думаю, неужто покойники мерещиться стали? Ущипнула себя, когда она в квартиру вошла, — нет, живая я. Может, думаю, её ущипнуть надо было?

Михайлов не знал, что и сказать. Старушка вроде на выжившую из ума не похожа, но слова её вполне можно принять за бред душевнобольного. Без малейшего сомнения она утверждает, что видела покойницу.

— Елена Юрьевна, а вы не ошиблись часом? — спросил Михайлов. — Не с этой ли женщиной вы тогда столкнулись? — протянул Михайлов фотографию Ракитиной.

Старушка аккуратно взяла из его рук снимок, удалила его на расстояние вытянутой руки и, прищурившись, с минуту рассматривала. Потом вернула Михайлову.

— Да нет, нет, что вы, не эта. Та и полнее была, и лицом потемнее.

— Но может, разглядеть её как следует вам не позволяло освещение? — спросил Михайлов.

— Да куда там не позволяло, — обиделась старушка. — Это я, наоборот, в тени стояла, а она на свету.

Михайлов все же опять протянул ей фотографию.

— Посмотрите еще раз, пожалуйста, Елена Юрьевна, еще раз, — попросил он.

Старушка снова взглянула на фото, выпятила узкие губы. На лбу её собрались складки.

— Нет, не эта, точно.

— А как же быть с тем фактом, что Лайма умерла больше месяца назад? — повторяя слова Алены Дмитриевны, сказал Михайлов.

— Я и сама удивлялась и никому до сих пор об этом не рассказывала: еще за дурочку примут. Ну а вы как-никак милиция, наверное, должны знать, иначе как вам расследовать?

— Вы правы, — сказал, поднимаясь, Михайлов.

— Вы что-то еще хотели узнать? — спросила Алена Дмитриевна.

— Да. Как жили супруги Кравченко? Вы не замечали между ними каких-нибудь ссор или распрей?

Алена Дмитриевна немного подумала.

— Нет, нет. Знаете, чтобы так, как другие — с криками, с грохотом — такого никогда не было. Да и жили-то они у нас всего несколько месяцев — что там увидишь? Ну, встретишь иногда на лестнице, поздороваешься. Нет, нормально жили. Как все. Еще что-то?

Видно было, что она всей душой хотела помочь Михайлову.

— Да нет, кажется, больше ничего, — направился к дверям Михайлов. — Я, пожалуй, пойду.

Алена Дмитриевна закрыла за ним дверь и вернулась назад.

— Странная эта милиция, — сказала Елена Юрьевна. — Им правду говоришь, а они не верят.

— Да как же поверишь в то, что ты покойницу встретила?

— А что мне покойница! Я ведь рассказываю то, что видела, — возмущенно ответила Елена Юрьевна, — а не выдумываю!

Михайлов еще с минуту постоял на лестничной площадке.

Старуха, видно, совсем тронулась. Смерть Лаймы Кравченко официально зафиксирована. Её похоронили. Цветы на могиле давно, наверное, проросли. Но и просто так, ради красного словца, вряд ли старуха болтала бы. Выходит, она все-таки кого-то видела? Кого? Переодетую Ракитину? Но Лайма и Ракитина даже отдаленно не похожи ни ростом, ни комплекцией. Тогда кто приходил в квартиру Кравченко накануне убийства?

Михайлов вошел в квартиру потерпевшего и набрал по телефону дежурную часть.

— Это майор Михайлов. Горюнов еще не вернулся?

— Нет, товарищ майор. Тут одна женщина пришла, говорит, что она мать того, убитого, что без головы.

— Кравченко?

— Наверное.

— А Семенов у себя?

— Сейчас узнаю.

Через минуту в трубке снова раздался голос дежурного:

— У себя, товарищ майор.

— Тогда скажи ему, пусть свозит мать Кравченко на опознание и обратно с ней в горотдел. Я к тому времени подъеду.

— Передам, товарищ майор. Если объявится Горюнов, что ему сообщить?

— Пусть тоже срочно едет к себе, нам надо встретиться.

Михайлов положил трубку. Кажется, лед тронулся. Он еще раз посмотрел на фотографию Лаймы на стене. Все-таки что-то знакомое проступало в четких чертах её лица. Глаза у Лаймы почти, как у Ракитиной. И если подбородок Ракитиной приделать вместо подбородка Лаймы, они, кажется, буду неразличимы. Неужели они в жизни были похожи?