Незримые нити - Горская Евгения - Страница 6

Сестра высмеивала эту его здоровую привычку.

Лиза стояла у приоткрытой двери, Борису было видно ее в зеркало.

Жена улыбалась и смотрела ласково, но ему неожиданно показалось, что услышанное Лизе не понравилось. Жена ревновала к Маше, и ему стало смешно и грустно.

– Маша просила узнать об одной фирме. Косте предлагают работу.

– Ты узнал?

– Не успел.

– Ну как же так, Боря! – нахмурилась Лиза.

Борис вытер руки и чмокнул жену в лоб.

– Чем занималась сегодня?

– Приезжала Наташа. – Лиза посторонилась, пропуская его, пошла за ним, стала у двери, наблюдая, как он переодевается. – Дизайнер.

Дизайнера он видел дважды, девушка ему нравилась. Держится скромно, но… в старину это назвали бы «с достоинством».

– Наташа предложила мне свои картины. Ей очень нужны деньги, я решила помочь. Правильно? Как ты думаешь?

– Конечно. Выбрала что-нибудь?

Борис надел домашний костюм, с удовольствием потянулся. Мягкий хлопок приятно касался тела.

– Ну… То, что она мне показывала, нам точно не подходит. Она предложила повесить свою картину рядом с испанским пейзажем, но это уж совсем никуда не годится, – Лизочка состроила брезгливую гримаску.

Борис улыбнулся.

– Туда ничего вешать не надо.

– Я тоже так считаю. Но какую-нибудь картину куплю, если ты не возражаешь. – Жена вопросительно на него посмотрела.

– Не возражаю, – засмеялся он.

– Я попросила нарисовать небольшой пейзаж. Приткнем куда-нибудь. В крайнем случае повесим на даче. Хочется ей помочь, она в трудной ситуации.

– Почему? Она смертельно больна, и не хватает денег на операцию?

– Боря! Простым людям живется нелегко! Ты этого не знаешь, но…

– Все я знаю! – Он легко обнял жену и отпустил.

Он терпеть не мог разговоров о том, как трудно найти работу, как нелегко вырастить детей. Ему тоже было когда-то трудно найти работу и нелегко растить Машу, но он не ныл, он нашел работу, работал сутками, почти не спал. Читал Маше книжки и тупел от страха, когда она заболевала. Он никому не жаловался.

Лиза тяжело, как старушка, вздохнула. Это вышло забавно, он не удержался, снова ее обнял, постоял, уткнувшись лицом в волосы.

Он плохо помнил, как любил Ольгу. Даже то, как страдал, когда жены не стало, помнил плохо. Помнил только, что боль была нестерпимой.

Недавно ему казалось, что невозможно любить сильнее, чем он любит Лизу. Сейчас ему хотелось, чтобы она поскорее заснула и он остался один.

– Пойдем ужинать. – Лиза, отодвинувшись, заглянула ему в глаза.

– Пойдем, – кивнул он.

Негромкую мелодию он расслышал, когда ужин был съеден, и Борис, подумав, налил себе рюмку коньяка.

– У тебя звонит телефон.

– Да? – Жена отодвинула чашку с чаем, неохотно поднялась, принялась шарить в лежавшей в прихожей сумке. Мелодия стала громче.

Борис обернулся, посмотрел, как Лиза поднесла трубку к уху.

– Слушаю.

Она стояла метрах в трех, но он расслышал голос неизвестного абонента. Голос был мужской.

– Я тебе перезвоню в понедельник, – быстро сказала Лиза и бросила аппарат назад в сумку.

– Кто это? – спросил Борис, когда жена вернулась.

– Один мой знакомый, – с небольшой заминкой ответила жена. – Мы когда-то работали вместе.

– Что ему нужно?

Борис с облегчением выдохнул. Он только теперь понял, как испугал его мужской голос в трубке. Почему-то он был уверен, что жена ему соврет, скажет, что звонит подружка. Ему стало стыдно, и на Лизу он посмотрел виновато.

Жена пожала плечами – не знаю, засмеялась и предположила:

– Денег, наверное. Я иногда даю ему взаймы, – и быстро добавила: – Но он всегда возвращает.

Когда она смеялась, на щеках появлялись ямочки. Это было умилительно.

Лиза не была красавицей. Но ему и не нужна красавица. Ему нужна она с ее ямочками и умилительными гримасками.

– Он тоже в трудной ситуации? – улыбнулся Борис.

– Да, – серьезно ответила жена.

Борис допил коньяк. Спать хотелось нестерпимо. Он виновато признался:

– Что-то я устал сегодня.

Он проснулся среди ночи и отчего-то больше заснуть не смог.

За окном шел снег. Валил крупными хлопьями, с северной стороны белил стволы растущих под окнами деревьев. Проехал маленький трактор, смахнул снег с тротуара, тот тут же снова покрылся белым слоем.

Не хотелось ничего. Утром Наташа с удовольствием поработала, букет на холсте проступал яркими пятнами, казался только что сорванным. Картина получалась неплохая.

Желание работать пропало сразу, мгновенно. Наташа еще водила по холсту кистью, но рука уже не хотела слушаться. Сунув кисть в растворитель, она подошла к окну и долго стояла, глядя на пушистый снег.

В комнате стало совсем темно. Наташа нехотя задернула занавеску, включила свет, прислушалась.

Прислушивалась она с самого утра. Сначала с радостью, потом с тоской. Несколько раз лифт останавливался на их этаже, но соседняя дверь не хлопала, а в ее квартиру никто не звонил.

Конечно, она очень на себя злилась и очень себя ругала, но прислушиваться не переставала. Иногда даже подходила к входной двери и замирала перед глазком.

Газ под чайником она включила, в очередной раз отойдя от двери. Надо было хоть что-нибудь перекусить, но аппетита не было совсем.

Заваривать нормальный чай было лень, и она бросила в чашку пакетик.

Звонок в дверь раздался, когда рука легла на ручку чайника.

Наташа замерла, отпустила чайник и, медленно выйдя в прихожую, распахнула дверь.

Семен стоял, привалившись боком к стене.

Наташа держалась за ручку двери и молча на него смотрела. Меховую кепку он снял и держал в руке, на лбу проступали заметные залысины.

Она отпустила дверь и отступила назад – проходи. Он на секунду замялся, наступил на придверный коврик и протянул к ней руки. На этот раз его губы показались не обветренными, а мягкими и прохладными.

– У меня один выходной день – воскресенье, – объяснил Семен, усаживаясь на табуретку и разуваясь. – По субботам я тоже работаю.

– Я тебя ждала, – этого не надо было говорить, но она сказала.

– Теперь ты будешь ждать меня всегда, – серьезно заверил он, глядя на Наташу снизу вверх.

А потом засмеялся, и Наташа засмеялась тоже.

На кухню он отправился без приглашения, уселся за стол и жалобно попросил:

– Поесть что-нибудь дашь? С утра ничего не ел.

– Дам, – кивнула Наташа.

Не зря она еще утром натушила кастрюлю мяса. Такое жаркое, как у мамы, не получилось, но пахло вкусно.

– Ух ты! – восхитился Семен, когда она поставила перед ним тарелку. – Сама готовила?

– Сама, – подтвердила она. – У меня прислуги нет.

Он поймал ее руку и поцеловал.

– Хочешь, найму тебе домработницу? – Глаза у него смеялись, но говорил он серьезно. – Я нормально зарабатываю.

– Не хочу, – проворчала Наташа.

Она тоже ничего не ела с самого утра, но себе мяса с картошкой положила немного. Женщина не должна быть обжорой.

– Вчера приходила Антонина Александровна…

Семен махнул рукой – приходила и приходила. Не стоит обращать внимания.

– Кто она тебе?

– Больная, – удивился он и, подумав, кивнул. – Подруга.

– Так больная или подруга? – уточнила Наташа. – Или больная подруга?

– Мои больные – мои друзья. – Он отодвинул пустую тарелку. – Спасибо. Чаю.

Наташа поднялась, потянулась к чайнику.

Семен поймал ее за талию и встал.

– Не надо чаю, – передумал он. – Одевайся, поедем ко мне. Мне нужно вывести собаку.

Борода щекотала щеку. Он целовал лоб, глаза. Тюлевая занавеска не была задернута полностью, и Наташа равнодушно подумала, что их видно из дома напротив. Она потянулась подбородком вверх, Семен поймал ее губы. Больше она не думала ни о чем. Наверное, у нее случилось временное помешательство.

О том, что утром она записана на стрижку, Антонине напомнили накануне вечером. Администратор салона красоты ворковала в трубку, Антонина заверила, что помнит и обязательно придет.