Владелец - Гусейнова Ольга - Страница 12

Кайсар чуть потянул ткань с намерением приподнять или отодвинуть, но Шанель вскинула руку, обхватила своими тоненькими пальчиками его широкое запястье, останавливая.

— Я бы на вашем месте этого не делала! — ледяным тоном предупредила Айсель.

Кай словно очнулся, неохотно выпустил вуаль из пальцев и вновь вернулся в прежнее демонстративно расслабленное положение.

— И почему же?

— Открыть моим глазам мир может только будущий муж. Прежде подарив сафин своего Дома. Это традиции, которым мы неукоснительно следуем.

— Сафин? Что это такое? — бесстрастно поинтересовался Кай.

Шанель дотронулась до ярких цветных шариков на голове.

Хм… А Кайсар-то думал, что это всего-то своеобразное украшение, из тех, что носит молодежь.

— Сафины — это знак Высокого Дома. Честь Дома, которую берегут больше жизни.

— А если девушка или мужчина не аристократ, скажем, например, иномирец? Тогда как? — едва заметно усмехнулся Кай.

— Сафины есть у каждого Дома, чем они разноцветнее, тем ниже род. И соответственно, чем меньше цветов, тем род более высокий и старый. А браки с иномирцами случаются крайне редко, на этот счет действует официальная договоренность.

— Занятно! — пробормотал Кайсар, не спуская взгляда внимательных серых глаз с Шанель.

— А какие у вас на Крамме брачные традиции? — опять вмешалась старшая леди тоном, не допускающим отказа.

Кай пожал плечами, пытаясь мысленно отыскать информацию о «присвоенном» мире, но его спас официант, который в этот момент принес девушкам еду и принял у него заказ.

Кайсар попытался вновь разговорить сестер и поинтересовался, казалось бы, безобидным и нейтральным — конечной целью их пути. И зря, потому что почувствовал подозрительные взгляды, наткнулся на глухое молчание и почти осязаемый страх. Леди Кримера быстро поели и чинно удалились, коротко попрощавшись, хотя их уход больше походил на бегство. Очень, очень все это загадочно! Похоже, они от кого-то прячутся или вообще — беглянки.

Станция военно-космического назначения «Рюш».

Свою ошибку девушки учли, и пока шли к каюте, разговаривали на родном языке.

— Шанель, я же просила тебя быть осторожной с этим мужчиной! — шепотом попеняла сестре Айсель.

— Понимаю… — вздохнула та, — но он сам… так неожиданно. Ты же видела. Я пресекла его попытку снять вуаль. Так неловко вышло…

Шанель неосознанно коснулась подбородка там, где пальцы Кая дотронулись до ее кожи — казалось, это местечко до сих пор горит. Поймав себя на том, что сократила имя мужчины, она внутренне обмерла. Ведь так обращаться к постороннему мужчине — интимно и лично — запрещено. Даже мысленно нельзя, иначе случайно может вырваться в разговоре, и тогда позор ляжет грязным пятном на репутацию не только шейтинки, но и Дома.

В каюте девушки смогли расслабиться и дать выход эмоциям.

— Шанель, я боюсь! — простонала Айсель.

Она буквально содрала с себя сафри, затем, словно обессилев, рухнула в кресло, но усмирила свой порыв и аккуратно сложила одежду на колени.

— Чего ты боишься? — настороженно спросила Шанель, снимая капюшон и поднимая вуаль.

— Всего боюсь! Двадцать четыре года я жила, ни о чем не думая. Считала, что гибель родителей — крушение всех надежд. Что после этого мне самой не захочется жить. Но дядя Корин и тетя Шей… стали мне мамой и папой. А ты и Керим — родными братом и сестрой.

— Тогда не понимаю, чего ты…

— …всего, Шанель! Как подумаю, что вокруг меня столько мужчин, в холодный пот бросает. И все так смотрят, словно женщину никогда не видели. Нас, конечно, готовили к тому, что иномирцы — другие, но действительность превзошла ожидания. Они оказались еще хуже, сестренка, как животные… Этот Кайрен фен Драм смотрел на тебя, будто съесть хотел. Прямо там! Или провести слияние… немедленно. Что бы тогда с нами было… с тобой? А? Мы беззащитные… совершенно… перед ними.

Айсель закрыла некрасиво сморщившееся лицо ладошками и зарыдала, сжавшись в комочек. Шанель не ожидала истерики от сестры. Вот только не от нее. Более слабой духом она считала себя. Ей тоже хотелось расплакаться от чувства одиночества и страха перед агрессивным окружающим миром, чужим миром, но сестра опередила. Должен же хоть кто-нибудь пожалеть ее. Шанель присела на подлокотник, обняла Айсель за вздрагивающие плечики, прижала к себе, утешая и поддерживая.

Айсель, как маленькая девочка, ткнулась лицом в колени сестры и завыла:

— Я домой хочу, к дяде и тете… Я к Кериму хочу… к Эдеризу… Я стану самой лучшей женой, только бы он никогда не оставлял меня одну.

Шанель ласково гладила медные волосы сестры, успокаивая и приговаривая:

— Я же с тобой, сестренка. Ты не одна! У нас все хорошо. Тут замечательная охрана, военные…

— Шанель, ты знаешь, что я вижу по ночам в последние дни? — Айсель приподняла с колен сестры заплаканное лицо и, посмотрев в фиалковые глаза, выпалила: — Сперму, Шанель! Мне снятся кошмары — вокруг меня реки мужского семени.

Фиалковые глаза слегка округлились от изумления, а Айсель, увидев реакцию сестры на свои признания, добавила:

— Помнишь, бабушка говорила, что мужское семя снится к удаче, прибавлению в Доме, олицетворяет все хорошее… А я просыпаюсь и несколько минут не могу очнуться от этого кошмара, мне кажется, я умираю.

— Айсель, но ведь бабушка может быть права?! Через несколько дней нас встретит Эдериз, и я уверена: со слиянием он затягивать не станет. Может, твои сны предупреждают об этом?

— Шанель, Эдериз заберет меня в свой род, значит, в моем Доме прибавиться точно нечему. И я не жду ребенка… пока. И не может удача сниться в кошмарах!

Тон Айсель не допускал возражений, поэтому Шанель благоразумно промолчала. А сестра, решительно вытерев слезы, твердо заявила:

— Думаю, просить, чтобы нас пересадили за другой стол, не стоит. Это привлечет ненужное внимание, особенно фен Драма, но вести с ним светские разговоры больше не стоит. Поприветствовали, поели и ушли — так безопаснее.

Этот, в сущности, приказ у Шанель неожиданно вызвал протест, о чем она неуверенно и тихо дала знать:

— Думаю, это будет выглядеть неучтиво и некрасиво по отношению к дипломату. — Вставая с подлокотника, она добавила: — И подозрительно.

— А хватать тебя руками без разрешения — это красиво? Учтиво? — взвилась Айсель.

— Тебя он не трогал! — так же тихо, но твердо возразила Шанель.

— Неужели общение с ним… тот риск, которому ты подвергаешься, стоит этого? — Голос Айсель прозвучал так устало, словно из нее весь воздух выпустили, и даже запал гнева улетучился.

— Он пока не сделал ничего плохого, Ай. Просто он мало знает о наших обычаях и вообще о жизни в целом, — шепнула, почти уговаривая сестру, Шанель.

Айсель протянула руку и, подцепив за сафри, пододвинула сестру ближе к себе. Заглянула в ее красивые фиалковые глаза и с серьезным видом сообщила:

— В том-то и дело, Шанель! Республика Крамм и Империя Шейтин уже пару веков имеют множество точек соприкосновения. Да, мы закрытая раса, и у нас есть на то веские причины. Да, немногие иномирцы осведомлены об этих особенностях, но кое-что знают. И дипломат Крамма не может быть не в курсе наших традиций. Представители Крамма регулярно прилетают на Шейт и наших женщин видели. А фен Драм смотрел на нас как на диковинки… Тебе разве не показалось странным, как он нас сегодня выспрашивал? Словно совершенно ничего о нас не знает…

Шанель замерла, глядя на сестру и мысленно прокручивая все их разговоры с этим мужественным харизматичным мужчиной.

Айсель грустно хмыкнула, отметив, как по мере осознания услышанного упрямое выражение лица сестры стало меняться на расстроенное.

— Нас с тобой столько лет учили всему, а тут… — в голосе старшей слышались и горечь, и разочарование, — стоило остаться без поддержки наших мужчин, без защиты Дома — мы разом поглупели. Я понимаю тебя, сестра, рядом с Эдеризом у меня тоже мозг отключается. Но не волнуйся, я присмотрю за тобой, помогу противостоять мужскому обаянию этого фен Драма.