Как стать злодеем (СИ) - "Братислав" - Страница 19

— Сядь! — рявкнул он. — И теперь послушай-ка меня. Что ты себе позволяешь? Возомнил себя героем! А ты подумал, какой опасности подвергаешь нашу семью?

— Я подвергаю опасности только себя, — ответил я и вытер рукавом слёзы, — но она того стоит. Это единственный путь обрести…

— Ошибаешься! — перебил меня отец. — Если кто-то из злодеев узнает… Если до Министерства зла дойдёт информация о твоих выкрутасах, то плакал по нам Изолятор совести. Я и твоя мать, не сомневаюсь, пройдём его, но тебя, боюсь, разорвёт на куски. Но мало того, несмываемое пятно позора ляжет на наш род, чего я точно не могу допустить. — Он снова схватился за голову: видимо, головная боль усиливалась, но он твёрдо решил высказаться до конца. — А позавчера… Зачем ты нырнул в озеро? Надеялся обрести сверхспособность? Что на этот раз: фазирование? телепатия? амфибицизм?

— Телепортация, — прошептал я, но, кажется, отец не услышал, так как продолжал дальше.

— Да, я увидел тебя в тот день из окна своей спальни. Повезло, что тот рыбак спас тебя; сам я ни за что не успел бы. И клянусь, это был последний раз, когда ты покинул дом без моего ведома.

— Что случилось с рыбаком?

— О нём не беспокойся.

— Вы убили его, да?

— Я сказал, не беспокойся о нём.

— Как убили и Питера Уолфри, когда мы только переехали в этот особняк, да?

— Да, чёрт возьми, убили! — заорал отец. — Генри, ты заставляешь меня нервничать.

— Но он спас меня!

— И что с того? Он видел, как ты прыгнул в озеро с камнем. Теперь подумай, какие слухи он мог пустить по Лэйкхиллу. А Уолфри сам виноват, всё ходил вокруг да около, пытаясь разнюхать, что за люди поселились в старом особняке. И когда он перелез через ограду, моё терпение лопнуло. Его сгубило собственное любопытство.

Отец глядел на меня в упор, но я молчал. Мой внутренний голос говорил мне, что с одной стороны отец прав, а с другой — нет.

— Раньше тебе нравилось зло, но с тех пор, как мы переехали в Лэйкхилл, тебя словно подменили, — говорил он. — Так ответь мне, Генри, что с тобой произошло? Что?

— Не знаю, — тихо произнёс я.

— Зато я знаю, что теперь ты будешь находиться под моим чутким контролем. Я загружу твой мозг работой как никогда раньше, чтобы ты ни на минуту не смел отвлечься на мысли о геройстве. Ты меня понял, Генри?

Я смиренно кивнул.

Прежде, чем выйти, отец добавил:

— Я скажу матери, чтобы она тебя осмотрела. Что-то я, правда, погорячился… Увидимся за обедом.

30 МАЯ 2050 ГОДА. Уже месяц отец не даёт мне покоя. Каждое утро он будит меня в семь часов утра и мы, не завтракавши, идём в его лабораторию, где он преподаёт мне генную инженерию растений. После обеда он отправляет меня в оранжерею в правом крыле особняка, где я слежу за растениями: делаю замеры, проверяю уровень кислотности почвы и так далее. А после за меня принимается мать и обучает всему, что знает сама.

Всё это было, конечно, и раньше, но не так часто и не с раннего утра и до позднего вечера. Днём мне не хватает времени на личный дневник, а к вечеру я совсем выбиваюсь из сил, чтобы записать хоть что-то. Но сегодня я просто обязан записать то, что сказал мне отец, не смотря на то, что меня клонит в сон.

Он задумал вырастить гремучую иву, перемещающуюся самостоятельно при помощи корней-ног. Но в этот раз он не просто изменит ДНК семян-образцов, сперва он подвергнет их радиоактивному облучению — даст им мутировать, затем отберёт семена с необходимыми качествами для дальнейшей работы и только потом скорректирует окончательно ДНК будущих деревьев-убийц.

Самое главное, что всю работу мы проделаем вместе, кроме этапа облучения семян в урановом растворе. Тут он мне не доверяет, думает, что я могу снова попытаться обрести сверхспособности, ведь известно много случаев, когда герои после облучения радиацией могли создавать силовые поля, становиться невидимыми или видеть в темноте, поэтому мой отец очень тщательно хранит от меня радиоактивные вещества, которые у него имеются. Но кое-что он всё же не учёл…

15 ИЮНЯ 2050 ГОДА. Пять дней назад был мой день рождения. Я и раньше-то не любил этот день, а теперь я его поистине ненавижу. К тому же провёл я его в мрачном подвале, мучаясь от удушья и истязаний дьявольских силков.

Я хотел обрести сверхспособность к Дню рождения, думал, что это станет моим подарком. Но вместо этого — почти сутки мучений и боли, сейчас я даже ручку держу с трудом.

Четвёртого июня отец не пустил меня в лабораторию, так как подвергал облучению семена плакучей ивы, и приказал ждать до завтра.

На следующий день он выдал мне защитный костюм, и мы вместе занялись проверкой семян. К огорчению отца из тридцати образцов мутировало и осталось жизнеспособным лишь одно семя, но он был рад и этому. Мне же было всё равно, главное — семена уже сами являлись радиоактивными и в этом ошибка отца (он-то наверняка думал, что меня интересует только чистое вещество).

Когда он отвернулся, я снял шлем костюма, схватил семена и живо проглотил.

Моя выходка просто шокировала его.

— Что ты наделал, идиот! Считай, ты проглотил яд! — неистово заорал он. — Ты же теперь умрёшь. Однозначно умрёшь! Жавотта! Может, пока ещё не стало слишком поздно, она сможет спасти тебя.

Отец схватил меня за руку и поволок к матери, но я сопротивлялся как мог.

— Меня не нужно спасать! — кричал я, пытаясь вырваться. — На этот раз всё получится! Радиация точно не подведёт!

Видя мою упёртость, отец ударил меня и пыл мой поубавился.

— Тебе конец, если не поторопимся! — сказал он.

Когда мать узнала, в чём дело, она сказала, что перво-наперво надо промыть желудок, тем самым освободив его от радиоактивных семян, и сделать инъекцию для нейтрализации губительного воздействия на организм урана. Но я отказался. Мне казалось, что чем дольше семена пробудут в организме, тем больше вероятность обрести какую-нибудь сверхспособность.

— Ты будешь делать то, что тебе говорят! — прорычал отец.

Тогда я нагрубил ему, и он не выдержал: набросился на меня и, скрутив, сказал матери быстро принести успокоительное.

Мне сделали укол и через минуту я заснул.

Очнулся я, уже лёжа на койке в лаборатории матери с кислородной маской на лице и капельницей, подведённой к левой руке. Я хотел присесть, но не смог: как оказалось, родители приковали меня к постели кожаными ремнями. Позже мать сказала, что моей жизни ничто более не угрожает: все семена удалены и даже токсичное воздействие урана удалось свести к минимуму, а наличие ремней она объяснила, что это причуда отца — ему хочется, чтобы я… никуда не делся. Да, именно так она объяснила наличие ремней.

Я нисколько не сомневался, что отец применил такие меры неспроста. Мои попытки обрести сверхспособности ему порядком осточертели, и он решил выбить эту дурь у меня из головы раз и навсегда. Но если б я знал, как он поступит со мной…

Я не видел его несколько дней, что было весьма странно. Мать же говорила, что он занят и что-то готовит… Но через четыре дня, когда вдруг он зашёл ко мне, то не поинтересовался, как я себя чувствую, а задал всего один вопрос:

— Всё ещё хочешь стать героем?

— Да, — был мой ответ, хотя в тот момент у меня в голове промелькнуло сомнение, ведь если даже радиация не помогла мне, то, возможно, не поможет уже ничего.

Я думал, мой ответ разозлит отца, но тот с небывалым спокойствием возвестил, что завтра наши занятия по генной инженерии растений продолжатся, и он будет ожидать меня сразу после завтрака у себя в лаборатории. О, если бы я знал, сколько лукавства в его словах!..

Утром отец освободил меня от ремней, и позволил мне спокойно переодеться и позавтракать, после чего я нехотя спустился с ним в подвал. Он был довольно спокойным и, казалось, даже не помнит о случае с радиоактивными семенами, что показалось мне очень подозрительным. Он подошёл к стальной двери справа, которая всегда для меня была заперта, и сказал, что сегодня он покажет мне одно из своих любимых творений — дьявольские силки: растение, патент на которое он когда-то продал «Зло Компани».