На зов тринадцатой могилы (ЛП) - Джонс Даринда - Страница 38

Книги как-то обнаружил Гаррет и сразу же увидел связь. Панду называл меня Первой звездой, Рейеса — Темной звездой, а Пип — Звездной пылью. Мне же хотелось знать лишь одно: если мальчик сумел так далеко заглянуть в прошлое, буквально на миллионы лет назад, может ли он так же легко заглянуть в будущее?

Книги Панду стали международными бестселлерами, но родители отказались бросать родных и друзей и построили небольшой домик на краю района, где жили раньше. Они вполне могли позволить себе что-нибудь покруче в более благополучном месте, но решили никуда не переезжать. В городах вроде этого соседи часто становятся членами семьи. В Штатах такое встретишь редко.

Мы постучали в свежепокрашенную деревянную дверь. Открыл молодой мужчина, чьи брови сразу сдвинулись.

— Selamat sore[6], - опустив голову, поздоровалась я, традиционно пожелав доброго вечера, а потом быстренько добавила на индонезийском: — Простите за столь поздний визит.

За спиной мужчины появилась женщина с маленьким ребенком на руках, и между ее бровями залегла точно такая же беспокойная складка. Они оба посмотрели на меня, на Рейеса и обратно.

— Selamat sore, — наконец отозвался мужчина.

— Если вас не затруднит, мы были бы очень признательны за возможность поговорить с вашим сыном, мас Панду. — Хозяева переглянулись, и я решила продолжить: — Я — Первая звезда.

Дешевый приемчик, конечно, но мне кровь из носа надо было увидеться с их сыном. И именно сегодня.

Две пары глаз превратились в огромные блюдца, и теперь на нас смотрели с натуральным благоговением.

— Вы Первая звезда? — переспросила женщина. — Пожирательница звезд?

Я смиренно опустила голову.

— А вы, значит, Темная звезда? — спросила она у Рейеса. — Создатель адских миров?

В ответ он коротко кивнул.

Рука женщина взметнулась ко рту, а мужчина жестом предложил нам войти в дом. Причем, судя по лицам, хозяева будто испытали облегчение от того, что наконец увидели нас.

— Вы, видимо, пак Сурья, — использовав уважительное обращение, сказала я отцу Панду, когда нас привели в маленькую гостиную.

Он кивнул и указал рукой на жену:

— Это Касих.

Фактически он дал мне разрешение называть его жену только по имени, но я все же почтительно опустила голову и проговорила:

— Бу[7] Касих, я Чарли, а это Рейес.

Хозяева последовали нашему примеру и стали звать нас пак Рейес и бу Чарли.

— Панду пишет четвертую книгу, но процесс идет не очень, — проговорила Касих.

Сурья нервно улыбнулся.

— Почему? — спросил Рейес, которому пришлось согнуться, чтобы войти в комнату.

— Он не ест, — ответил Сурья с явным беспокойством на лице. — Видения слишком яркие. Они показывают мир без света, который поглощает землю.

Я очень старалась никак не реагировать. Судя по тому, что все взгляды обратились ко мне, ничего не вышло.

— Прошу вас, продолжайте, — тихо сказала я.

— Он нервничает, бросается вещами, кричит.

— Даже припадки были, — добавила Касих. — Боюсь, его наказывают за то, что он видит чужой мир. Мне кажется, демоны украли его у меня.

— Ничего подобного не случилось, — торопливо заверила я ее, чертовски надеясь, что не вру.

Касих слегка расслабилась.

— Он говорит, мы все умрем, потому что тот мир создал Темная звезда для Пожирательницы звезд. И там живут потрошители душ.

Рейес возвышался над всеми присутствующими, поэтому, когда хозяева повернулись к нему, им пришлось задрать головы.

— Как Ош? — все еще на индонезийском спросила я у мужа.

— Вы говорите об Ошекиэле? — удивилась Касих.

Я повернулась к ней:

— Вы о нем знаете?

— Он пожиратель душ, — тихо сказала она. — Но эти демоны другие. Ошекиэль был рожден в рабстве. Для выживания ему нужны души людей, но он впитывает ровно столько, сколько необходимо. А потрошители буйствуют. Рвут души на части и стирают зубами в пыль, пока ничего не остается.

Это, блин, офигеть какое точное описание.

— Вы правы. Но можно ли нам увидеться с Панду?

Кивнув, Касих повела меня в маленькую комнатку в задней части дома. Для местных это был настоящий особняк, а я видела теплый, уютный домик, наполненный любовью и уважением к традициям.

Касих отодвинула шторку, и передо мной предстала освещенная одной-единственной свечой комната. Панду сидел и смотрел на свечу, словно в трансе, но едва я вошла, сразу повернулся ко мне.

Совсем крошечный и худенький, он казался не старше пятилетнего Мейко. Однако щечки под темными огромными глазами все еще оставались по-детски пухлыми. На Панду была белая пижама и синие сандалии.

Подзывая меня ближе, он поднял руку.

Я присела перед ним и взяла его ладошку. Он улыбнулся и поднял другую руку. Я подала ему свободную руку и стала ждать, когда его пальчики привыкнут к моим. Лишь потом я поздоровалась на индонезийском жестовом:

— Привет.

Все лицо мальчика озарилось улыбкой эпических масштабов. Отпустив мои руки, он показал:

— Я понял, кто ты, едва ты вошла в дом моего отца. Я ждал.

Все его жесты были плавными и четкими, совсем не как у ребенка.

Когда он снова взял меня за руки, я спросила:

— Как ты узнал?

Запрокинув голову, Панду так весело рассмеялся, что и я не удержалась.

— Я увидел твой свет. Ты Первая звезда. Пожирательница звезд.

Я вконец обалдела. Невероятный ребенок!

— А ты видишь свет от свечи?

Он покачал головой:

— Нет, только чувствую ее тепло на лице.

У меня раздулось сердце. Чуточку.

— Но мой свет ты видишь.

— Рано или поздно его все видят.

Тут он прав.

— Твои родители говорят, что ты не ешь. Что ты расстроен.

— Ты тоже расстроена.

— Ты видишь больше других.

Улыбка сделалась еще шире, а темные глаза замерцали.

— Мас Панду, как мне все это остановить?

— Я вижу лишь то, что уже произошло, но давным-давно, когда мир был намного моложе, я видел, как то, что ты ищешь, спрятали рядом с мертвыми. Его спрятали там специально для тебя, и оно ждет тебя среди могил. Ты должна отыскать сердце.

Я недоуменно моргнула:

— Специально для меня? И когда его спрятали?

— Много веков назад. Оно глубоко в земле и защищено домом понтифика. Охраняют его человек и зверь, и лишь чистому позволено будет войти.

— Дом понтифика, значит. Ты имеешь в виду Папу Римского? — поразилась я. — Ватикан?

— Да, под городом. Но пойти туда можешь только ты. — Панду повернулся и посмотрел прямо на Рейеса, и все же явно его не видел. Складывалось впечатление, будто он смотрит насквозь. — Ему нельзя.

— Рейесу нельзя? Почему?

— Он тьма. Войти может лишь свет.

Я ощутила, как в муже вспыхнул стыд. Панду, видимо, тоже это почувствовал.

— Тьма твоя не от зла, а от пустоты, что ждет, когда ее заполнят светом. Светом Первой звезды. И, когда это случится, ты станешь тем, кем и не ожидал стать. Сам я этого не видел, но читал в пророчествах.

Ему точно надо познакомиться с Гарретом.

— Можно задать тебе вопрос? — собственно, задала вопрос я.

Панду опустил голову.

— Как так вышло, что тебе всего семь лет?

— Мое тело родилось семь лет назад.

Я тихо рассмеялась:

— А душа?

— А душа родилась вместе со звездами.

Он снова взял меня за пальцы, и я поднесла его руки к губам и поцеловала. Панду положил ладошку мне на лицо и закрыл глаза. А когда снова открыл, сказал:

— Тебе нужно поспешить. Время уходит, как песок сквозь мои пальцы.

Я начала вставать, но вдруг застыла.

— Хочешь, я тебя исцелю? Не уверена, что получится, но хотя бы попробую.

— Если ты меня исцелишь, я утрачу способность видеть и слышать.

Во второй раз я перецеловала его пальчики.

Губы Панду снова растянулись в широкой улыбке, а глаза засияли. Внезапно на его лицо упал свет от свечи, и впервые мне удалось заглянуть в глубину темных глаз. Я увидела планеты, луны и туманности. Увидела, как рождаются звезды и взрываются сверхновые. Увидела галактику за галактикой, насколько позволяли пространство и время. Это был неземной мир. Целый мир внутри одного маленького человечка.