Надежда сильнее страха (СИ) - "Rabbit hearted girl" - Страница 60

…Сколько же в Тринадцатом этажей?

Комментарий к Глава 25

песни к главе: Woodkid - Land of all, Muse - Supermacy, Halestorm - I am the fire

Что же, сейчас я составила примерный план того, что я хочу видеть в этой части. Поэтому, очевидно, работа будет идти быстрее. Однако я ещё не имею никакого понятия, что же произойдёт в финале (учитывая, как я всё соотношу с книгами), и, как следствие, в каком состоянии персонажи из него выберутся. Поэтому, если есть какие-либо предложения, можете написать их в комментариях.

========== Глава 26 ==========

Семь часов. Стук ложек, почти математически-верно-выверенный, и ни одного лишнего звука. Впрочем, так продолжается до тех пор, пока в зал столовой не начинают стекаться люди из Двенадцатого. Их всегда легко узнать среди остальных — даже если на них эта унылая серая одежда. И я сейчас не о въевшейся пыли и загаре (по сравнению с жителями Тринадцатого, разумеется). Они смотрят как-то совсем иначе. С любопытством. С надеждой. Они громко болтают друг с другом. Не сказать, что они игнорируют все правила дистрикта, но уж на категорию «неоговорённых» правил, вроде гробового молчания во время приёма пищи, им всё равно.

— Не нравится? — доносится голос Коры. Эртер многозначительно смотрит на расплывчатую жижу в своей тарелке.

— Это… каша… да? — спрашивает он, трогая ложкой сероватую массу.

— Вчера была лучше, — ворчит Шестая. — Хочешь, соли добавь, — предлагает она, протягивая ему серебристую солонку.

— Спасибо, — говорит он с кислым лицом, высыпав в тарелку, чуть ли не половину солонки.

— Эртер! Какого? — приглушенно вскрикивает Кора.

— Что, «Эртер»? — скорбно смотрит он на тарелку. — Зато теперь хоть нет этого мерзкого вкуса тухлой воды, — стараясь не корчиться, берёт он ложку в рот.

— Кстати, Эртер, — подключается к разговору Рори, — а почему ты вчера на ужин опоздал?

— Я ходил в библиотеку.

— Куда? Да ладно, — недоверчиво смотрит на него Кора. — Серьёзно?

— И что же ты там нашёл? — спрашиваю я. Уж лучше буду говорить, чем есть эту склизкую ерунду.

— Плутарх, оказывается, сюда что-то из Капитолийских архивов притащил, я хотел найти, — говорит он, отчаянно поглощая свою солёную кашу. — Не нашёл, разумеется. Зато у них тут много всяких книжек. Настоящих, старых, вы понимаете?

— А я и не знала, что ты у нас тут любитель почитать, — слегка улыбается Кора.

— Очень смешно, — фыркает он. — Просто на самом деле, это удивительно — видеть, держать в руках вещи, которым столько лет. И там много интересного. О том, как был устроен тот мир. А ещё…

Эртера прерывает писк наших браслетов. На экранах высвечивается следующее:

«Общее собрание. Возьмите остальных».

— Коин зовёт, — бормочет Рори, отодвигая тарелку. — Вы с нами.

— А может… — бормочет Кора.

— Лучше не надо, если зовут.

— Я даже не доел, — ворчит Эртер, вылезая из-за стола.

— Наверное, из-за ролика, — шепчет Кора, проходя мимо рядов столов.

— А может, и из-за поездки Китнисс, — продолжаю я.

Когда мы заходим в лифт, из-за толкотни я не успеваю разглядеть номер выбранного Рори этажа. Там, где мы оказываемся — всё почти точно также. Такие же серые стены, одинаковые коридоры… Только людей почти нет. Рори ведёт нас по какому-то особенно безлюдному коридору, заканчивающегося дверью, рядом с которой расположена небольшая навесная «коробочка». Скорее всего, это какой-то особый прибор, разблокирующий замок. Как только Рори подносит свой браслет к нему, внутри загорается зелёная лампочка, и дверь со щелчком открывается.

Дверь ведёт в большой несколько затемнённый зал. На секунду я задаюсь вопросом: зачем тушить свет в зале, где идёт важная работа? А потом вспоминаю: ролик. Мы проходим мимо каких-то совершенно незнакомых мне людей, тихо обсуждающих что-то. Как только они замечают нас, они на мгновение замолкают, провожая нас взглядом, а потом возвращаются к разговору. От этого становится не по себе. Вспоминается тот взгляд, которым меня проводила Коин. Я отчаянно стараюсь забыть об этом. Я не вижу в этом никакого смысла. Может, это просто паранойя? После Арены — такое вполне возможно.

В дальней части комнаты я различаю несколько знакомых силуэтов. Хевенсби, Китнисс, Пит и, видимо, Коин. Рядом стоит ещё кто-то.

— Рада тому, что вы пришли, — Коин вежливо улыбается. Я засматриваюсь на её волосы. Такие… странно-идеальные.

— Мы закончили монтаж ролика. Пока нет возможности его выпустить, но мы решили, что вам тоже стоит увидеть его, — присоединяется Хевенсби. — А потом мы обсудим детали наших дальнейших действий.

— Если вы о планолёте, то я уже вам сказала, — слегка нахмурив брови, отвечает ему Коин. — Лишь после того, как мы будем уверенны, что территория Двенадцатого не занята миротворцами.

Я бросаю взгляд в сторону Китнисс: она несколько раздражённо смотрит в сторону Президента Тринадцатого. После всего того, что мне рассказала Китнисс, я и сама на неё по-другому смотреть не могу.

— Что ж, приступим тогда? — спрашивает Плутарх, подавая сигнал.

Загорается белый экран во всю стену. Под странноватую, медленную музыку на экране появляются наши лица. На заднем плане слышен мой голос: «Меня зовут Примроуз Эвердин. Я проиграла, но выжила». Над записью явно потрудились. Дрожи в голосе почти нет. Затем появляется Рори: «Я Рори Хоторн. В этом году я попал на Голодные Игры, а когда вернулся — узнал, что только мой брат остался в живых из всей семьи». После этого — странный кадр с Корой. Плутарх просил её тогда встать не прямо перед камерой, а чуть сбоку, и при этом смотреть вбок. Сейчас он дополнил этот кадр, вставив туда Ларса. Удивительно, насколько ловко они смогли это сделать — он действительно выглядел так, точно был там. Затем изображение Ларса растворяется. На заднем плане звучит голос Коры: «На эти Игры я попала вместе с братом, но я его потеряла». После этого уже вставляется кадр с непосредственной съемки наших речей: «Мне нечего терять, и я ничего не боюсь». Музыка начинает нарастать. Она звучит как-то пафосно, но не приторно, как этого можно было ожидать. Затем также появляется Эртер: «Я из Второго дистрикта. Я — Эртер Роальдс. Из меня хотели сделать убийцу — но не вышло». Затем идёт нарезка мелких деталей с нашей общей сцены. Выхваченная едва заметная слеза на глазах Коры, суровый взгляд Эртера, наши с Рори сцепленные руки. Фоном идут те самые фразы, которые мы произносили потом: «Я чуть ли не потерял самого себя», «Я потеряла надежду на будущее», «Я потерял дом и семью» и моё финальное «Мы потеряли тех, кто мог быть бы другом, но стал врагом». И после этого — те отдельные слова: «Мы смогли вырваться из пекла. Мы все сможем это сделать».

Экран гаснет и, наконец, зажигают свет. Много кто хлопает, а мы стоим и по-прежнему смотрим на ту стену. Я замечаю, что Кора судорожно вытирает лицо. Явно из-за той вставки с братом.

— Вы точно не переборщили? — вопросительно смотрит на Плутарха Коин. — Не слишком ли театрально?

— Театральности будет меньше сами знаете в каких условиях. Нужна естественная обстановка, а не всё это.

— Я уже говорила. Мне нужны гарантии вашей безопасности. Это в ваших же интересах. Джонатан, приходили ли сообщения с планолётов? — весь её вид выдаёт то, что она ожидает исключительно отрицательного ответа. Странно.

— Да, мэм. Согласно данным, территория Двенадцатого абсолютно свободна. Тепловой анализ показал присутствие нескольких живых существ, но судя по их размерам — это животные, — взгляд Коин меняется.