Европа и Россия в огне Первой мировой войны (К 100-летию начала войны) - Агеев А. И. - Страница 6

Призрак Великобритании, как и Российской империи, никогда не исчезал во внешнеполитических расчетах Бисмарка, но в последней четверти XIX в. он получил иное значение. Позиция Великобритании как арбитра европейских столкновений стала отходить на второй план, уступая место начинавшимся столкновениям между странами в колониальных территориях. Конечно же для политики Бисмарка колониальная доминанта уступала место европейской, но время узкоевропейской политики уходило в прошлое вместе с ее игроками. Кончина в марте 1888 г. германского императора Вильгельма I, перешагнувшего девяностолетний рубеж, и стремительное кратковременное правление Фридриха III, который, вступив на престол, через 99 дней скончался от рака горла, выдвинула на первый план нового императора — Вильгельма II.

Имя последнего германского кайзера связано с движением Германской империи к мировому господству. Его правление ассоциируется с обращением германской внешней политики к колониальной проблеме. Однако началу целенаправленной колониальной политики германской империи предшествовала активность германских торговцев и искателей приключений в Африке. Расширение германской торговли требовало создания рынков сбыта, что, в свою очередь, подталкивало власти к приобретению колоний и включению Германии в битву за Африку, в которой на тот момент уже принимали участие Великобритания и Франция. В 1882 г. в Германии был образован Германский колониальный союз, а в 1884 г. возникло Общество германской колонизации. Данные объединения ставили перед собой целью активизацию колониальной политики, экономическое и политическое проникновение на африканские территории, стимулирование и направление германской переселенческой политики в колониях. Можно сказать, что 1884 г. стал годом манифеста колониальной политики Германской империи. Программный манифест германского колониализма был озвучен Карлом Петерсом (1856–1918), сыном евангелического пастора из Неухауса на Эльбе, который своей личностью являл пример истинного искателя приключений, торговца, политика, публициста и африканиста, ратовавшего за активное участие Германии в дележе африканского континента. Человек сильной воли с вождистскими чертами, он весной 1884 г. выступил с обращением к германскому обществу, в котором отмечал, что германская империя является великой державой Европы и активность германских поселенцев способствует усилению мощи империи. Он призывал Германию действовать быстро и мощно с тем, чтобы «исправить упущения столетий» и нагнать европейские державы в стремлении обрести колониальные территории. Подобное заявление вызвало удивленную реакцию германского правительства. Бисмарк спрашивал: «Кто такой Петерс?» Несмотря на некоторое удивление, Бисмарк усмотрел в действиях Петерса позитивное начало и обратил свой взор на колонии. В 1884 г. было создано германское министерство колоний. В том же году Бисмарк провозгласил протекторат Германии над прибрежной территорией в Юго-Западной Африке в районе бухты Ангра-Пекена, приобретенной бременским торговцем Альфредом Людерицем. В июле 1884 г. был установлен контроль империи над Камеруном и территорией Того. В 1885 г. Германия установила протекторат над Восточной Африкой, где большая часть территории уже была собственностью Общества германской колонизации К. Петерса. Далее последовало установление контроля над северной частью Новой Гвинеи. Территории в Новой Гвинее стали называть «Землей кайзера Вильгельма», а прилегающую группу островов — «Архипелагом Бисмарка» (7). Несмотря на это, правительство Германии в конце 1880-х гг. было еще далеко от развертывания широкомасштабной колониальной активности. Хрестоматийными были слова Бисмарка, сказанные О. Вольфу, одному из активистов колониальной политики: «Ваша карта Африки очень хороша, но моя карта Африки находится в Европе. Здесь находится Россия, а здесь… Франция, а мы находимся в центре; такова моя карта Африки» (8).

Произошедшие в 1890 г. отставка О. фон Бисмарка и назначение канцлером Л. фон Каприви означали, что теперь внешнеполитическая деятельность правительства ставится под контроль самого кайзера, который начинает определять и направлять вектор германской политики. Провозглашенный Каприви «новый курс» означал переход Германской империи на новую ступень мировой политики, отход от континентальной замкнутости и переход на уровень мировой державы, бросающей вызов Великобритании. Данный поворот должен был сопровождаться активностью и динамизмом, что подкреплялось возрастающей экономической мощью Германии. Однако это не означало, что европейская политика германского правительства снижала свои темпы. Напротив, Каприви придавал большое значение сплочению экономического пространства Европы вокруг Германии через систему торговых договоров, что должно было создать экономическую «Срединную Европу». Таким образом, в начале 1890-х гг. внешняя политика Германии представляла собой сочетание европейской и колониальной стратегии.

Конец XIX в. знаменовал собой окончание эпохи освоения европейскими государствами пространств земного шара. Существовавший во второй половине XIX в. вакуум власти в Латинской Америке, Черной Африке и Китае к началу XX в. был заполнен. Пространство Индии находилось под контролем Великобритании, и оборона его во многом определяла мировую политику Британского государства. К началу XX в. раздел африканского и азиатского регионов в целом был завершен, но существовала возможность его передела между ведущими европейскими государствами. Этот передел был возможен только при переходе германской политики от Realpolitik к Weltpolitik (9). Поворот в сторону мировой политики означал стремительный рывок Германского государства не только в экономической, но и во внешнеполитической сфере, столкновение его с французскими и британскими интересами.

Существенную роль в активизации колониальной политики сыграл образованный К. Петерсом в 1891 г. и преобразованный в 1894 г. Всегерманский союз. Созданный как реакция на заключение Германии с Великобританией Гельголанд-Занзибарского договора 1890 г., Всегерманский союз должен был играть роль усилителя националистических тенденций в германском обществе и пропагандиста активной колониальной экспансии. Численность его членов к началу Первой мировой войны составляла около 40 тыс. человек. Социальный состав союза был неоднороден и включал в себя как чиновников, так и бизнесменов, профессоров германских университетов, журналистов, школьных учителей и др. Союз выражал интересы промышленно-финансовых групп и прежде всего тяжелой и военной индустрии. Большую роль в поддержке союза играл рурский промышленник Э. Кирдорф. Отделения союза были почти при всех университетах Германии, а в главный комитет в 1904 г. входило 19 профессоров. Первым председателем союза, занимавшим этот пост с 1893 по 1908 г., был Э. Хассе, известный в научных кругах экономист (10). Симптоматичным является членство во Всегерманском союзе крупного географа и основателя немецкой школы геополитики Фридриха Ратцеля (1844–1904). Его взгляды отражали ожидания и потребности германского общества, воспроизводили германскую политику вильгельмской эпохи.

Ф. Ратцель окончил Политехнический университет в Карлсруе, затем продолжил образование в Хайдельберге и являлся учеником профессора Эрнста Геккеля. Он участвовал в германо-французской войне 1870 г. и был награжден Железным крестом за храбрость. По политическим пристрастиям его взгляды были близки к националистическому лагерю. С 1891 г. он являлся членом «Всегерманского союза», совмещая политическую деятельность с преподаванием географии сначала в Техническом институте Мюнхена, а с 1886 г. — в Лейпцигском университете. Среди его работ наибольшей известностью пользовались «Антропогеография» (1882) и «Политическая география» (1897).

Своим сочинением «Политическая география» Ф. Ратцель заложил основу геополитической науки. Его научные размышления гармонично сочетались с политическими взглядами члена «Всегерманского союза». Он полагал, что интересы народов и государств детерминированы почвой, и их развитие определяется размером территории и географическим местоположением, которые оказывают непосредственное воздействие на движение истории. Государство выступало как «живой организм… произрастающий из почвы» и представляющий собой образование, обеспечивающее духовную связь с землей. «Государства на всех стадиях своего развития рассматриваются как организмы, которые с необходимостью сохраняют связь со своей почвой и поэтому должны изучаться с географической точки зрения» (11). Государству «как организму, как единому целому присущи движение и рост», которые выражаются в приращении территории, расширении политических и географических границ. Каждое государство в период своего существования проходит стадии рождения, формирования, роста и гибели. Оно обладает собственной «пространственной концепцией», включающей в себя механизм развития и пределы роста государства. «Государства развиваются на пространственной базе, все более и более сопрягаясь и сливаясь с ней, извлекая из нее все больше и больше энергии». Таким образом, государства представляются «пространственными явлениями, управляемыми и оживляемыми этим пространством» (12).