Европа и Россия в огне Первой мировой войны (К 100-летию начала войны) - Агеев А. И. - Страница 47

Тирпиц и Информационное бюро военно-морского ведомства делали все, чтобы рассеять британское недоверие к германским планам вооружения на море. Политика Тирпица в отношении Германского флотского союза после принятия второго флотского закона в 1900 г. подтверждает, что манипуляция общественным мнением являлась одной из главных задач флотского строительства. Морской министр добился главного: его ведомство в лице Информационного бюро не только давало пропаганде «правильные» импульсы для развития, но при необходимости сдерживало народное воодушевление флотом, душило опасные с внешнеполитической точки зрения инициативы агитаторов Флотского союза.

В противовес четкой позиции адмирала Тирпица, ориентирующейся на экономические и политические интересы фракций рейхстага, внутриполитическую ситуацию, радикальные националисты из Флотского союза под руководством генерала Кейма были убеждены, что успешное продолжение мировой политики возможно только при устранении партии Центра. Тем самым Кейм затронул важнейший элемент внутриполитической стратегии морского министра, который мыслился только при участии Центра в финансовой поддержке строительства флота. Конфликт с рейхстагом, риск которого был достаточно высок, был для Тирпица неприемлем. Реакция Информационного бюро на соображения Кейма была предсказуемой, она была резко отрицательной. Попытка сторонников генерала изменить решение бюро была встречена угрозой, что Тирпиц устроит союзу еще больше проблем, если тот не откажется от претензий к рейхстагу.

На этом этапе развития пропаганды Кейму удалось заручиться поддержкой императора. Для пропагандистского союза отныне не существовали границы, в которых план Тирпица и размах агитации должны были соответствовать друг другу хотя бы примерно. Флотский союз как главный вдохновитель агитации стал реальной силой и обрел свое политическое лицо благодаря отсутствию всякой сдержанности в делах пропаганды его руководства. Одновременно он утратил свое значение в качестве инструмента, который находится в руках Информационного бюро.

Разрабатывая очередную флотскую новеллу, Тирпиц имел все основания считать, что опасность для его планов исходит со стороны сильно укрепившегося в борьбе против Центра Германского флотского союза, а главное, Кейма. По опыту морской новеллы 1906 г. он знал, что новое дополнение к флотскому закону, принятие которого было запланировано на 1908 г., может быть расценено пропагандистами как «весьма недостаточное» по своему содержанию. Поэтому Тирпицу не оставалось ничего другого, как придерживаться уже оправдавшей себя тактики — всячески контактировать с оппонентами Кейма внутри союза — баварским филиалом — и по возможности поддерживать инициативы баварцев против берлинского президиума. Такая линия поведения себя оправдала. Кейм вынужден был сложить с себя полномочия руководителя Флотского союза. С его отставкой и приходом адмирала Кестера принципиально менялись отношения военно-морского ведомства и Флотского союза. По крайней мере, действия последнего стали более предсказуемы, что позволяло морскому министру с еще большей энергией трудиться над выполнением своего грандиозного плана по созданию боевого линейного флота. С внутриполитической точки зрения уход из союза одиозных фигур отчасти сгладил острые углы отношений правительства и рейхстага. Если не брать в расчет недовольных национал-либералов, выражающих интересы судостроительных верфей, грозная и влиятельная партия Центра, как минимум, могла быть умиротворена. С внешнеполитической точки зрения отставка Кейма создавала благоприятный фон для начала задуманных правящими кругами переговоров с Великобританией о сокращении морских вооружений.

«Подписка на шестой военный займ». Австрийский пропагандистский плакат. Художник Максимилиан Ленц. 1917 г.

Таким образом, можно сделать вывод, что идеологическую основу жизни немецкого государства составляли идеи милитаризма и пангерманизма. Они проникали во все сферы общественной деятельности и оказали существенное влияние на разработку германских военных планов. Нельзя не отметить заслугу Германии в области развития методов пропаганды пангерманизма. Эта работа осуществлялась настолько эффективно, что декларируемые тезисы стали популярны не только на территории Германской империи, но и ближайшего ее союзника — Австро-Венгрии. Фактически образ кайзера как вождя немецкого народа-победителя плотно вошел в сознание людей и не утратил своей силы даже с началом войны. Более того, тезисы германского пангерманизма были практически без изменений переняты Национал-социалистической немецкой рабочей партией и стали основой для идеологии третьего рейха.

В области военного планирования пангерманизм проявился в следующих характерных чертах.

1. Недооценка сил противника при одновременной переоценке своих собственных возможностей.

2. Невнимательность в отношении обеспечения собственных войск возможностями для реализации планов войны.

3. Ставка на сухопутные боевые действия и недооценка роли флота в войне.

4. Подчинение войск Австро-Венгрии планам германского генерального штаба.

5. Рассматривание сил союзников Германии лишь как вспомогательного средства для достижения собственных целей, полное игнорирование возможных угроз войскам Австро-Венгрии.

Все это дает основания полагать, что планы германского генерального штаба еще до начала войны не соответствовали реальному положению дел на мировой арене и были обречены на провал.

ЧАСТЬ III

БОЕВЫЕ ДЕЙСТВИЯ

Глава 1

Кампания 1914 года

Начало боевых действий в августе 1914 г. на Западном и Восточном фронтах знаменовало открытие Первой мировой войны. Пальма первенства в открытии боевых действий была отдана Германской империи, которая в первых числах августа 1914 г. начала наступление на Западном фронте. Это наступление было подготовлено и выработано в течение долгого времени Большим Генеральным штабом германских вооруженных сил и получило название «плана Шлиффена», по фамилии начальника штаба и основного разработчика.

Толчком к созданию плана послужила внешнеполитическая обстановка, в которой оказалась Германия в начале XX в. В результате заключения франко-русского соглашения Германская империя оказалась в состоянии угрозы ведения войны на два фронта. Это заставило Большой Генеральный штаб выработать адекватный план ведения войны. Его завершение в 1905 г. совпало с 1-м Марокканским кризисом и включало в себя стратегический план войны против Франции и Российской империи. Основой плана Шлиффена была ставка на проведение гигантского генерального сражения, в котором армия противника была бы уничтожена одним ударом. Ставка была сделана на первоначальное наступление против Франции с уничтожением французских вооруженных сил и капитуляцией Франции и последующим переносом войны против России. Предполагалось стремительное наступление основных сил германской армии в обход французских укреплений в Лотарингии с севера, нанося удар через Бельгию, Люксембург и Нидерланды, во фланг и тыл французских войск. Одновременно с этим левое крыло германских войск осуществляло наступление от Бельфора до Вердена, создавая угрозу крупномасштабного французского окружения в районе Труа. Особенностью операции, которая представляла собой классические Канны (именно такое название носит теоретическая работа Шлиффена), было то, что она была ограничена по времени и представляла собой молниеносную войну («Blitzkrieg»). На проведение операции Шлиффен отводил шесть недель, в ходе которых французские войска должны были быть разбиты. Задача австро-венгерских союзников состояла в том, чтобы в это время сковать действия русских войск на Восточном фронте и не позволить им совершить широкомасштабное наступление до тех пор, пока германские войска не разгромили французские части. Для проведения операции планировалось выделение 40 армейских корпусов, в то время как к 1914 г. Германия смогла сформировать 36. План Шлиффена не предусматривал формирования какого-либо стратегического резерва, который можно было использовать на случай экстренных ситуаций (1).