Фортуна Эрика Минца (СИ) - Мах Макс - Страница 16

— Это говядина? — спросил он, прожевав очередной кусок.

— Ну, что вы, сэр! — усмехнулся повар. — Говядина совсем не такая ни по фактуре, ни по вкусу. Вы, если судить по говору, не местный. У вас там что, нет коров?

— Может быть, и есть, — пожал плечами Эрик, думавший сейчас о том, что ел натуральные продукты разве что во время учебы в академии и вот теперь на флоте, да и то, только потому что "Пакс Романа" находится не в дальнем походе, а на тыловой базе, где нетрудно завезти все необходимое прямо с обитаемой планеты. Но конкретно в академии, кадетов кормили, в основном, курятиной и свининой. А была ли там говядина, Эрик не помнил.

— Но мне, — добавил он, освободив рот, — с говядиной в жизни как-то не везло.

— А с чем везло? — вопрос задала одна из двух девушек, севших несколько минут назад за спиной Эрика. Он их слышал, хотя они вели себя достаточно тихо, но пока еще не видел.

— Ну, как вам сказать, — бросил он короткий взгляд через плечо.

Девушки — по всем признакам туристки — понравились ему сразу. Молодые, красивые и веселые… Он был совсем не против с ними познакомиться, но как "начинают" с девушками, Эрик не знал. Опыта не хватало.

— Скажите хоть как-нибудь, — улыбнулась черноволосая.

— Если это не тайна, конечно, — сделала "круглые" глаза рыженькая.

— Да, вот, сидел сейчас и пытался вспомнить, ел ли я когда-нибудь говядину?

— И что? — спросила черноволосая, и Эрик окончательно развернулся к девушкам.

— Не помню, — пожал он плечами. — Наверное, не ел.

— Ух, ты! — удивилась рыженькая. — А что, тогда, ели?

— Да, всего и не упомнить, а про большую часть и рассказывать неловко, — улыбнулся Эрик. — Особенно красивым девушкам.

Последнее утверждение далось ему с трудом, но Эрик надеялся, что кроме него, никто этого не заметил.

— А некрасивым можно? — поддела черненькая, у которой оказались очень красивые синие глаза.

— Глупость сказал, — усмехнулся Эрик. — Наверное, от стеснения.

— Не похоже, что вы умеете стесняться, — "задумчиво" протянула рыженькая. У этой глаза были медовые. И тоже очень красивые.

— Умею, — заверил он, уже сообразив, что, как бы признаваясь в робости и смущении, достигает обратного эффекта.

— Так что там с мясом? — напомнила брюнетка.

"А что если сказать правду?" — неожиданно подумал Эрик.

— Точно! — поддержала подругу шатенка. — О чем вы постеснялись нам рассказать?

— О крысах, — спокойно сказал Эрик, сделав глоток эля.

— О каких крысах? — нахмурилась брюнетка.

— Об обычных, — пожал плечами Эрик. — Они, по-моему, на всех человеческих мирах живут.

И это являлось сущей правдой. Крысы стремительно распространялись по галактике, заселяя мир за миром. В какой-то книжке Эрик прочитал, что лишь два биологических вида, возникших на Старой Земле, оказались способны на космическую экспансию: люди и крысы.

— Хотите сказать, что ели крыс? — От удивления у шатенки даже потемнели глаза.

— Ел.

— В смысле, пробовали?

— Нет, — покачал головой Эрик. — Ел регулярно, когда удавалось добыть.

— Вы что на них охотились? — снова вступила в разговор брюнетка, ее синие глаза буквально светились, то ли от восторга, то ли от ужаса.

— Да, — кивнул Эрик, подтверждая ее догадку. — В детстве.

— В детстве? — Синие глаза засияли еще ярче.

— Если я скажу, что рос сиротой в одной из самых грязных помоек Эвра, вы меня пожалеете, и мы, наконец, познакомимся?

Что бы не подумали об этой фразе девушки, на самом деле Эрик попросту сказал вслух то, о чем подумал.

— А вы действительно?.. — Теперь засияли глаза и у шатенки.

"Извращение какое-то, — с удивлением подумал Эрик, — но если им это нравится…"

— Можете проверить, — сказал он вслух. — Планета Эвр, Северный материк, Смоляной городок. Иногда я объединялся с другими одиночками, и мы охотились на собак и кошек. Самое вкусное мясо у собак…

— Я Лив, — решительно представилась брюнетка.

— Я Трис, — назвалась Шатенка.

— Я Эрик, но лучше зовите меня Рик.

— Ты местный? — спросила Лив.

— Дура! — покачала головой Трис. — Он же сказал, что с Эвра, и говорит с акцентом. А кстати, Рик, где этот Эвр?

— Это одна из планет империи Торбенов. А вы?

— Мы с Холода, — кокетливо улыбнулась Лив.

— Холод… — напряг память Эрик. — Кажется, это где-то на краю обитаемых миров…

— За краем, — засмеялась Лив. — Отсюда не видно. Но мы есть, и мы торгуем со всем миром.

В каком-то смысле она была права. Сейчас Эрик вспомнил эту историю и подивился тому, как причудливо иногда складывается жизнь. Встретить на Фронтире в первый же день отпуска двух красивых девушек, которые, как будто, не прочь познакомиться, — это, и само по себе, удача. Но каким стечением обстоятельств можно объяснить то, что девушки эти, оказывается, прибыли на Фронтир с планеты, буквально затерявшейся на просторах космоса? Судя по тому, что помнил Эрик, Холод оказался случайным выбором каких-то сектантов, сбежавших со Старой Земли в 2101 году, то есть через пять лет после вступления в силу запрета ООН на мононациональную, читай монорасовую) или монокультурную колонизацию пригодных для жизни планет. А снова они "нашлись" всего лишь около сорока лет назад.

— Мы работаем в торговой миссии Трилистника, — объяснила между тем Трис, — они представляют здесь на Фронтире интересы нескольких дальних планет. В том числе и Холода. А ты, Рик, как ты сюда попал?

Переход на "ты" произошел с такой легкостью, что впору было этого даже не заметить. Но Эрик заметил. Он замечал все.

— С эскадрой пришел, — лаконично объяснил он.

— Так ты военный? — в удивлении подняла брови Лив.

— В какой-то степени, — сказать, что он пилот ракетоносца, Эрик не мог. Режим секретности. Но что-то же нужно было говорить, и контрразведка рекомендовала представляться тыловиками. — Работаю на складе. Принеси, подай, где-то так…

Девушки действительно оказались веселыми и раскованными. Обеим было, надо полагать, лет по двадцать пять или около того. Обе видели, что Эрик младше, но, похоже, не подозревали, насколько. Впрочем, у него создалось впечатление, что, даже знай они правду, это ничего бы не изменило, потому что им на это было плевать. Эрику, к слову, тоже. Первоначальная робость прошла. Исчезла неуверенность. Он понял, как следует с ними говорить, и как нужно себя вести, и соответствовал "образу результата". Единственное, что его тревожило, это возможный переход к близости. Там — в мире секса — он был беспомощен, как ребенок, которым, на самом деле, и являлся. Единственный его опыт в "овладении женщиной" состоял в посещении публичного дома, но там Эрику не надо было проявлять самостоятельность ни в каком виде. Проститутка сама знала, что и как, и ей было наплевать на все остальное. Здесь и сейчас все было по-другому. Девушки, с которыми он так удачно познакомился, явно не шлюхи, хотя и придерживаются, по-видимому, весьма либеральных взглядов на секс. Но все знания Эрика об обращении с женщиной в постели основывались на просмотре — с ознакомительной целью, разумеется — нескольких порнофильмов и на литературных источниках. И то, и другое казалось достаточно далеким от реальности. К тому же, он опасался, что Лив и Трис могут захотеть "заняться этим втроем". Не то, чтобы он возражал, но опять же сомневался, что знает, как себя в этом случае вести.

Тем не менее, пока все шло совсем неплохо. Прогулка по городу, — девушкам явно понравилась роль гидов, — немного пива тут и "совсем чуть-чуть" белого вина там, легкий перекус в какой-то харчевне, где мясо не подавалось вовсе, а только растения, злаки, плоды и прочая несолидная еда, и наконец около полуночи они оказались в клубе. Ну, Эрик этой ночью, собственно, и собирался пойти в клуб. Посмотреть, как веселится обычная молодежь, потанцевать самому и, может быть, если повезет, познакомиться с какой-нибудь девушкой. Чего он не мог предположить, высаживаясь ранним утром из космического челнока, так это того, что в конце дня придет на танцпол сразу с двумя девушками. И вот он тут с ними, гремит музыка — странная, непривычная, но при этом завораживающая, затягивающая, — вокруг в жарком полумраке, нарубленном на мелкие куски короткими ударами лазерных хлыстов и яростными вспышками стробоскопа, танцуют люди, парни и девушки в возрастном диапазоне от шестнадцати до тридцати, многие из них пьяны, другие, возможно, находятся под действием наркотиков, но Эрику нет до них дела. Он занят собой, своими ощущениями, своим бешеным восторгом, который неожиданным образом отменил практически все запреты, погасил тревожную настороженность, казалось, пропитавшую все его существо, смел сомнения и неуверенность в себе.