Дунин мох (Рассказ о торфяных болотах) - Алексеев Яков Яковлевич - Страница 4

— Это потому, — сказал он, — что у нее на листьях точно капельки росы.

В самом деле на листьях, на верхней стороне, очень много красных волосков и на каждом волоске маленькая капелька.

— Попробуйте лист пальцем.

Оказалось, листья клейкие.

— Ну, сколько растений здесь растет?

— Шестнадцать.

— Верно. Скажите, много это или мало?

— Не знаем, как сказать.

— Это мало, — говорит Павел Дмитриевич. — На хорошем лугу, если бы вы столько поискали, нашли бы их не шестнадцать, а пятьдесят, шестьдесят, а то и больше. Выходит, что болото куда беднее травами, чем луг или лес. Собранные растения не бросайте. Пусть каждый держит. Мы их рассмотрим и лучшие отберем для гербария. А теперь займемся другим вопросом. Посмотрите на эти сосенки. Почему они такие маленькие?

Болотная сосна.

— Молодые, должно быть.

— Миша, как ты думаешь, сколько лет этой сосенке? Ростом она не больше тебя.

Миша подумал и говорит:

— Лет двенадцать (должно быть потому, что ему самому двенадцать лет).

— А что это на ней? Посмотрите.

Посмотрели — шишка да не одна: шесть, семь, восемь… шишек.

— Ведь шишки бывают только на старых соснах. Придется, видно, определить возраст. Ну-те-ка, ребята, займитесь. Срежьте ее как раз у самого мха. Режьте наискось — на косом срезе легче считать годичные кольца. У кого ножик острый?

Срезали. Стали считать и ахнули: кольца так мелки, что и сосчитать нельзя.

— Ну, кто из вас близорукий? — Близорукие плохо видят вдаль, зато вблизи иной раз очень хорошо видят.

Самый близорукий — Федя.

— Ну, Федя, посчитай. Веди острым концом ножика от средины к краю, — так будет легче считать.

Стал Федя считать, а мы помогать. Насчитали 56 слоев.

— Неужели пятьдесят шесть лет?

— Нет, придется набавить. Корень у этой сосенки глубоко под мхом. Набавьте лет десять.

— Значит шестьдесят шесть лет?

— Да, выходит что эта сосенка совсем не молодая, — почти старушка, много старше тех сосен, которые мы видели сейчас в лесу. У тех высота была метров шестнадцать — двадцать, а здесь — один метр; толщина была двадцать один сантиметр, а здесь сколько?

— А здесь сантиметра два, ну два с половиной.

— А все-таки эта маленькая сосенка лет на двадцать старше тех больших сосен. Как это понять? Почему она такая маленькая?

— Может быть больная?

— Если бы она была больная, за столько лет она бы давно успела засохнуть. Значит, не в этом дело. Будем так рассуждать. У вас держат свиней?

— Ну, да.

— Когда их запускают?

— Да когда же, с весны.

— А когда колют?

— К январю.

— А на сколько пудов вырастают?

— Да у кого как. У кого на три пуда, у кого на четыре пуда, а в колхозе, где живет Сережа, на семь пудов выросла.

— Почему же так неровно растут?

— А это от свиньи — какая свинья задастся.

— Да, от свиньи, — сказал Сережа. — Держат свинью по брюхо в навозе, да кормят травой, вот она и не растет. А корми ее как следует, да сделай теплый хлев, так и у тебя на семь пудов вырастет. А то свинья виновата! Порода по всей деревне одна.

— Ну, вот, ребята, порода и здесь одна; что в лесу, что на болоте, — одна я та же сосна. Если вы семечко с этой сосенки посеете в лесу, вырастет настоящая высокая сосна. А если семечко с лесной сосны вы посеете в болоте, вырастет вот этакая корявая сосенка. Значит, дело в корме, в почве. Надо посмотреть, какая здесь почва. Ну-те-ка, займитесь.

Стали мы выдергивать мох. Сверху он был белый, поглубже оказался зеленый и очень сырой. Еще глубже он стал совсем мокрый — пожмешь, так из него вода льется, как из мокрой тряпки. Глубже мох не такой мокрый — немного плотней, бурого цвета, но видно, что тот же самый, что и сверху. Чем глубже, тем мох становился плотней и темней. Но каждая веточка в нем хорошо видна. Он совсем еще не сгнил. И не только мох, всякие другие растения в нем хорошо видны. Мы нашли в нем листья подбела, корни и стебли пушицы, еще какие-то корни, веточки клюквы с листьями. Все это хорошо видно, хотя и побурело.

Так дорылись до глубины сантиметров 60. Потом пошла вода. Мы рылись и под водой — шел все тот же мох, но уже совсем бурый и разложившийся. Пожмем его в ладони, так он выползает между пальцами, как грязь. Но и в этой грязи все-таки видны обрывки листочков и корешков. Ни песку, ни глины не видно. Рылись, пока достанет рука, потом бросили: видно, что все одно и то же. Павел Дмитриевич сказал, что у нас руки коротки, чтобы дорыться до песка или глины.

— Я не знаю, на какой глубине будет здесь почва, но если до нее, будет метров пять-шесть, я не удивлюсь. Бывают болота и поглубже.

Вся эта темнобурая грязь называется торфом. И весь он получился от сгнивания беломошника и других болотных растений. Называйте его, если хотите, почвой, но судите, богата ли эта почва.

Ну, вспомните из учебника: что растение берет из почвы?

— Растение получает из почвы необходимые для него соли.

— А какие соли? Можете вспомнить?

Стали вспоминать, но вспомнили не все. Соли азота, калия, кальция, фосфора… а дальше не сумели.

— Ну, ладно, дома посмотрите. Так вот эти соли есть и в той почве, которая лежит под торфом. Но добраться до почвы сквозь торф растения не могут, — корни их на такую глубину не доходят. Значит, приходится им довольствоваться тем, что они найдут в торфе. А в торфе есть только то, что осталось от сгнивших растений. Ведь в растении есть соли; это то, что мы называем золой. Но как раз в болотных растениях золы бывает очень мало — три-четыре процента. Это значит, что, если сжечь сто килограмм совсем сухого торфа, останется только три-четыре килограмма золы. Но и эти соли не все могут достаться растениям, потому что остатки трав на болоте разлагаются очень долго. Вот почему так медленно растут на болоте сосны, — им не хватает корма — солей.

— Особенно мало в торфе солей азота. Обойтись без азота растения не могут, и им грозит, можно сказать, азотный голод. Голод заставляет некоторые болотные растения пойти по такой дороге, по которой другие растения не ходят. Возьмите росянку, которую вы собрали. Посмотрите, нет ли у ней завороченных листьев.

Рассмотрели. У Миши оказался завороченный листок.

— Одного мало. Поищите на кочках. Может быть еще найдутся росянки с завороченными краями листьев.

Поискали и действительно нашли еще три таких росянки.

— Ну вот, теперь осторожно отворачивайте завернутый край и смотрите, что там есть.

Миша первый увидал и закричал:

— Мошка, маленькая, маленькая мошка!

— Ну, вот и на других будут мошки или остатки от мошек. Я расскажу вам, в чем дело. Мы могли бы сделать такой опыт: взять очень маленькую мошку и положить на лист растения. Она приклеится. Если бы у нас было время и хватило бы терпения ожидать, мы увидели бы, что к прилипшей мошке начинают наклоняться липкие волоски и плотно приклеивают ее. Потом край листа начинает заворачиваться и совсем закрывает мошку. Так закрытый и заклеенный он остается несколько дней, а потом отвертывается, и вместо мошки на нем оказывается только ее скелет. Выходит, что растение высосало из мошки все соки. Вместо мошки можно взять крошечный, чуть видный глазом кусочек мяса или творога. Через несколько дней от них ничего не останется, — росянка их высосет. Мы привыкли к тому, что животные поедают травы. А вот тут, можно сказать, трава поедает животных. И не одна росянка — есть и другие такие же травы. К западу от нашей области, в бывшей Псковской губернии, затем — в теперешней Эстонии на болотах можно найти растение — жирянку. У жирянки нет липких волосков, зато весь лист липкий, и когда на него сядет мошка, он свертывается в трубочку и высасывает мошку.