Предназначенная (СИ) - Герр Ольга - Страница 6

Мне снилось что-то тяжелое, жуткое. Я падала. Не удивлюсь, если стонала во сне. А потом в кошмар ворвалось грубое прикосновение и злой голос, вытащив ужас из сна в явь.

— Ты…! Что?

Обрывки слов долетали как сквозь вату. Кто-то тряс меня и кричал.

Я приоткрыла глаза, щурясь от солнечных лучей, проникающих в зазоры между шторами. Первым делом увидела солнечных зайчиков, танцующих на моих ресницах. Постепенно они сложились в крайне недовольное мужское лицо. Вместе со зрением прояснился слух.

— Какого беса ты здесь делаешь? — вопрошал мужчина, видимо, уже не в первый раз.

Он грубо разбудил меня, встряхнув. Я пошевелилась и поняла, что не чувствую рук. Меня же связали! Одновременно с воспоминанием о прошлой ночи вернулся страх. Я дернулась – руки плетьми упали вдоль тела. К этому моменту меня уже развязали, но ночь я провела с руками над головой, и они не просто онемели, а как будто полностью атрофировались. Не очень-то приятно быть безрукой.

Пальцы мужчины впились в кожу, когда он схватил меня, и я заныла:

— Больно.

— Это не ответ. Элис, говори немедленно, как ты сюда попала?

— Перепутала комнату со своей, потом зашел он…, — тут рассказ оборвался. Я, наконец, сообразила, кто передо мной.

Сомневаться не приходилось – это он. Мы все еще на кровати, где заснули вдвоем. Должно быть, он проснулся первым и увидел меня. И, кажется, я не привела его в восторг. Что ж, я тоже не очень-то рада знакомству.

Ноздри мужчины подрагивали от злости, а взглядом он мог потягаться с Зевсом. Тот, между прочим, метал им молнии. Сердце испуганно заметалось по грудной клетке. Под взором мужчины даже дышалось с трудом, словно меня плитой накрыло. Погребальной. Тут и слов не надо и без того ясно – мужчина в ярости, и виновата я.

— Когда ты пришла? — спросил он. — И где та, что была со мной ночью?

— Я пришла вечером, — ответила, поведя плечами, и едва не вскрикнула от прострелившей их боли. Кровь приливала к тканям, руки отяжелели и ныли. Ощущение словно суставы выворачивают. Мягко говоря, неприятно. — Ночью была только я.

Мужчина вскочил с такой прытью, точно кровать вдруг превратилась в яму со змеями.

— Врешь! — прогремел он. — Я не мог вас перепутать.

Что тут скажешь? Не мог, но перепутал. Я не спорила. Куда больше меня занимала боль в запястьях со следами от веревки.

Я немного успокоилась. Прямо сейчас никто не нападает, не склоняет к сексу, это уже немало. А крик и ругань как-нибудь переживу.

Мужчина дрожащими руками пригладил волосы. Происходило что-то из ряда вон. Только я не понимала что, а спрашивать опасалась. Он и так готов пристукнуть меня на месте. Я не сумасшедшая, не стану подливать масла в огонь.

Пока мужчина вышагивал по комнате, что-то обдумывая, я терла запястья и присматривалась к нему. С виду лет тридцать пять, может чуть старше, хорошо сложен, темные коротко стриженные волосы – я его узнала. Это его портрет изучала вчера.

Даже паникуя, мужчина был собран. От него исходило такое мощное ощущение надежности, что хотелось с ходу ему довериться. Он – скала. За ним не то что как за стеной, а как в бункере. Полная безопасность. Но есть и обратная сторона. Если эта скала обрушится на тебя в гневе, то погребет заживо.

Несмотря на страх перед незнакомцем, часть меня думала о том, как он хорош. Чертовски привлекателен в этой своей расстегнутой на груди рубашке и с взъерошенными после сна волосами. Очень сложно было игнорировать рельеф его мышц, но в этом мне помог взгляд желтых глаз. Мужчина точно кнутом хлестнул меня им, и я невольно сжалась.

Остановившись посреди комнаты, он, запрокинув голову, потянул  носом воздух.

— Ты не Элис, — вынес он неутешительный для меня вердикт.

Прозвучало как приговор. Смертельный. Я натянула одеяло до подбородка и осторожно возразила:

— Это я. Разве не видно? — притвориться Элис все еще казалось хорошей идеей.

— Ты выглядишь как она, говоришь ее голосом, но пахнешь иначе. Я без труда узнаю Элис по запаху. Ты не она.

— Это все стресс, — применила всю ту же отговорку.

Но в этот раз не прошло. Передо мной не мальчишки, а мужчина. Его так легко не обвести вокруг пальца.

— Стресс ни при чем. Что ты сделала с Элис? Где она?

А правда где? Уж не во мне ли? Додумать эту мысль мне помещали: мужчина рыкнул, при этом его верхняя губа приподнялась, обнажая до неприличия длинные клыки. У людей таких не бывает! Он шагнул ко мне, и я с визгом подорвалась с кровати.

Он нагнал меня около двери, помешав ее открыть: ударил по дверному полотну ладонью, намертво пригвоздив его к косяку. Я вжалась в стену и зажмурилась. Мужчина стоял так близко, что его дыхание опаляло мои щеки. Какой же он высокий, плечистый, сильный и рубашка еще эта расстегнутая. Не о том думаю. Меня, возможно, сейчас убивать будут, а я о рубашке... чтоб ее.

Молчание затянулось, и я рискнула приоткрыть один глаз. Мужчина рассматривал мое лицо, потом взгляд скользнул на шею и, наконец, сместился на грудь, где задержался непозволительно долго. Быть может, поначалу он искал во мне отличия от Элис, но потом увлекся. Чтобы ни влияло на мои чувства к незнакомцу, он тоже это чувствовал.

Он не трогал меня, но ощущения были яркие. Жар разливался по телу, окрашивая щеки алым. Дыхание сбилось, а мысли путались. Жаль, за спиной стена, нельзя шагнуть назад, увеличить между нами расстояние и сбежать от огня чужого тела.

— Что ты сделала с Элис? — повторил мужчина с нажимом. — Не знаю, как ты навела морок, но нюх волка не обманешь – от тебя пахнет по-другому. Будь это иначе, я бы ни за что не перепутал тебя с ней.

— А ночью называл своей, — я попробовала обернуть ситуацию в свою пользу.

— Это была ошибка.

— Все вы так говорите, когда получите желаемое, — я отчаянно пыталась сохранить контроль. В первую очередь над собой. То наваждение, что заставило меня ночью практически отдаться незнакомцу, никуда не делось. Едва мужчина приблизился, оно вспыхнуло с новой силой. С какой стати он так на меня действует? Я совру, если скажу, что мне это нравится.

— Говори, что ты сделала с моей воспитанницей! — он встряхнул меня за плечи, а ведь мог сломать шею. Я чувствовала это по силе хватки.

В ответ только хлопала глазами. Наконец, начало доходить, кто передо мной. Тот самый опекун, приезд которого пророчил Лэйн. Надо же было так вляпаться. От испуга меня парализовало. Я стояла ни жива ни мертва и слово не могла из себя выдавить, не то что признание.

— Молчишь? Ну, хорошо, — процедил он сквозь зубы. — Посиди, подумай. Я скоро вернусь, и тогда тебе лучше быть откровенной. Или пожалеешь.

Он резко отпустил меня и, оттолкнув с дороги, торопливо покинул комнату. Словно это я ему угрожала, и он спасался бегством.

Я ринулась следом, но опоздала – дверь захлопнулась прямо перед носом. Затем раздался скрежет ключа в замке. Я застучала кулаками в дверное полотно, требуя немедленно меня выпустить. Без толку. С той стороны уже никого не было. Отлично, меня заперли. Утро явно удалось.

Я привалилась спиной к двери. Что теперь? Опекун меня раскусил. Без труда определил, что я не Элисандра. Догадался, что я заняла тело его подопечной. Это и хорошая, и плохая новость. Хорошая, потому что телу он вредить не станет ради воспитанницы. Плохая, потому что в покое он меня не оставит. Похоже, придется рассказать правду. Неплохо бы знать, кому открываю душу.

При свете дня я поняла, что ошиблась комнатой. Это не спальня Элис. Ее хозяин только что вышел. Вот уж попала, так попала. Впрочем, опекун рано или поздно все равно бы раскрыл обман. Раз уж он так чувствителен к запахам.

Я приказала себе не думать о том, что было ночью. Какой в этом толк? Сейчас важнее разработать линию защиты или хотя бы понять, что за человек опекун Элис. С этой точки зрения комната из тюрьмы превращалась в кладовую знаний. Я все-таки журналист, собирать информацию – моя работа. И я неплохо с ней справлялась. Надо унять трепыхающееся сердце и заняться делом.