Вопреки любой логике (СИ) - "Melena Felwane" - Страница 19

— Солнышко, добро пожаловать домой, — радостно приветствовал ее Гордей, распахнув руки и улыбаясь еще шире. Взгляд пробежался по спальне. Рядом со шкафом стоял его чемодан, который уже был наполовину разобран. Не обратив внимания на приветствие и его распахнутые объятия, Наташа проследовала в ванную, инспектируя свою территорию. Так и есть. Две щетки, две пасты, мужские бритвенные принадлежности в ее шкафчике на последней полочке, которую она не успела забить косметикой. Аккуратно стоят рядом с тампонами и прокладками. Даже не постеснялся ни капли.

Вылетев из ванной, Наташа прорычала:

— Какого хрена?!

Гордей уселся по-турецки на ее белоснежном покрывале и похлопал рядом с собой продолжив скалиться.

— А ты, же не в курсе, — мурлыкнул он и Наташа заскрипела зубами, когда его серые глаза блеснули поистине дьявольским светом. Он точно родился в одном котле с Веней. А может даже и с Люцифером, не иначе, — я переезжаю к тебе. Так решила Ипполина Аркадьевна, когда я рассказал ей о нас.

— О… нас? — выдохнула ошарашенная девушка, раскрыв и закрыв рот, пытаясь осознать происходящее. Он решил поселиться у нее? Какого черта, у него должна быть отдельная комната! — Ты же должен жить в отдельном номере! После шоу! — взвилась Тараканова, чувствуя, как еще немного и у нее точно поедет крыша. Буквально. Как Ипполина Матвиенко могла поселить Гордея сюда? Дужки очков ей, что ли поступление крови в мозг ограничила?

Гордей тем временем задумчиво оглядел Наташину толстовку с капюшоном, которую она стащила у подопечной, опустив его к ногам в синих джинсах, а затем выше к перекошенному от злости лицу.

— Если помнишь, нас застали в самый пикантный момент, а тут как раз встал вопрос о моем переезде, да и Макс еще всем растрепал, — потянул он как бы невзначай, и Наташа мысленно оторвалась крылья Ковальчуку, поджаривая их на адском гриле.

— И кто с этом виноват? — сдавленно прошипела, сжимая пальцы, чтобы не бросится на него. Спокойный взор бесил больше, чем даже факт наличия в ее комнате несносного купидона. Лаврова не проняло, он улыбнулся, чуть наклонив голову, запустив пальцы в роскошную светлую шевелюру, чуть ероша собственные волосы.

— Ты, — отозвался нагло, и Наташа задохнулась от ярости, которая вытеснила все остальные эмоции, включая удивление, а также шок. К тому же, после пережитого стресса, его наглости и встречи с музами, вообще держаться не было никаких сил. Потому она с ревом бросилась на него, кинувшись на кровать, сгребая под себя белоснежное покрывало, безжалостно сминая его и пытаясь дотянуться до подушек, чтобы врезать по наглому лицу, стирая любое выражение превосходства. Надо отдать должное Гордею. Он не растерялся и вмиг слетел с кровати, отскочив на пару шагов, увернувшись от первого снаряда.

— Я значит, виновата?! — взревела Наташа, хватая вторую подушку и вновь запуская ее в полет, но Гордея вновь увернулся, тихо хохоча, — ты! Ты и твои загребущие лапы! Твои идиотские шутки! — новый снаряд, в этот раз, попавший в бок. Наташа зарычала, схватив последнюю подушку, и бросилась в бой за хрюкающим от смеха купидоном.

— А ну стой, крылатая задница! Я тебе сейчас твои стрелы пересчитаю и в одно место засуну, пузан ванильный! — орала она, избивая его подушкой, пока тот неистово ржал, не способный сдвинуться с места. Только прикрывался от мягких ударов, не наносящих ему вреда. Разъяренная Наташа отбросила свое оружие и огляделась в поисках чего посущественнее, чем подушка. И тут уже Гордею стало не до смеха, когда ее взгляд остановился на торшере, одиноко стоящим в углу. Они одновременно переглянулись, и Гордей проговорил, выставив вперед руку в защитном жесте.

— Наташа, не смей, — выдохнул он и это прозвучало, как команда «фас» для ее внутреннего натренированного бульдога. Девушка стремительно бросилась к своему новому оружию, игнорируя окрик, но в последний момент, почти дотянувшись, была перехвачена за талию и резко подброшенная вверх, на сильное плечо.

— Нет! Дай я его возьму! Я им набью твою рожу, изобью тебя до смерти и оставлю умирать в саду! — взревела Тараканова. Продолжая тянуть руки к торшеру. Пока Гордей нес ее обратно в спальню из гостевой, куда они успели выбежать в порыве своей игры.

— Какая ты у меня кровожадная, — хмыкнул купидон, бросая девушку на мягкую постель и Наташа, отбросила волосы назад, тряхнув головой, сдув упавшую на глаза прядь. Девушка шипя, посмотрела на купидона, прорычав:

— Скормлю варану, — Гордей улыбнулся вновь во все тридцать два и поставил колено на кровать, проминая матрас, как раз между ее разведенных ног. Не заметив совершенно происходящего, Тараканова продолжала сверлить его яростным взглядом, наблюдая, как он опускается, ставя руки по обе стороны от нее, упираясь ими в смятое в суматохе покрывало. Голубые глаза уставились в серые, внутри которых плясали смешинки. Ему нисколько не было страшно, даже когда она ему торшером угрожала. Что за гад.

— Варан веган, — отозвался купидон, скользя взглядом по ее лицу и вновь возвращаясь к глазам, — он ест только яблоки.

— Ничего, я напомню ему о прекрасной жизни мясоеда, — съязвила Наташа, попытавшись отодвинуться, почуяв, наконец, неладное, грозно взглянув на мужчину, — слезь с моей кровати.

— Это теперь и моя кровать, — как-то нехорошо так оскалился купидон, а девушка одарила его мрачным взглядом, чувствуя, как напряжение вокруг растет. Она с трудом выдохнула, чувствуя, как одна рука этого безобразника легла ей на шею, перебираясь на затылок и крепко обхватывая, чтобы не вздумала отвернуться, как лицо склонилось ниже. Мысли об убийстве куда-то улетучились. Как собственно о глупых музах, которые повстречались совсем недавно. Хотя стоило бы об этом помнить, но ничего. Совершенно пусто, лишь сладкое томление и какой-то розовый туман. Точно в нее попала стрела Владлена. Наверняка, не она сама на Гордея так реагирует.

— Ты мне даже не нравишься, — прошептала тихо, поднимая руку и касаясь мужского крепкого плеча, скользя по мягкой ткани джемпера, чуть сминая под своими пальцами, двигаясь дальше, ближе к жилке, замечая бьющийся пульс и касаясь его. Каждый удар сердца теперь ощущался кончиками пальцев, а Гордей, казалось, затаил дыхание, словно пытаясь привести ритм в норму.

— И ты мне. — хрипло ответил он, позволяя ей опуститься ниже на покрывало, разметаться длинным светлым волосам и, склоняясь совсем близко, почти касаясь губами мягких губ, — достала, прям до печенок.

— Чего тогда прицепился? — выдохнула уже в губы и серые глаза посмотрели в ее внимательно, а сам Гордей ответил то, отчего сердце казалось, замерло на секунду.

— Когда мы встретились впервые, ты сказала, что любишь меня, — прошептал он и глаза Наташи распахнулись. Очередной удар и ритм подскочил, точно в нее попала молния. Запуская все процессы и реакции на ускорение. Вспышка, из темноты освещающая воспоминания, о которых забываешь. В момент смерти они просто случаются, но ты никогда не задумаешься, что происходит в те последние секунды твоей жизни. Упускаешь важное, наблюдая, как твоя жизнь пролетает перед глазами, за какие моменты. Как яркие картины прошлого заполняют сознание, вытесняя все остальное.

Они уже виделись. Много раз, проходя мимо и никогда не останавливаясь, чтобы поговорить. Даже познакомится. Остановиться и взглянуть друг на друга.

Наташа моргнула, пытаясь, справиться с потоком воспоминаний, вдруг населивших голову, глядя в знакомое лицо.

— Когда ты падала, то крикнула: «я люблю тебя, крылатый идиот», — проговорил Гордей и улыбнулся, — по-моему, ты приняла меня за ангела.

— Я же пьяная была, — отозвалась как бы невзначай, продолжая смотреть в глаза и обнимая его крепче за шею, притягивая еще ближе, чувствуя, как его тело накрывает ее приятной тяжестью. — Мало ли, что мне показалось.

— Возможно, из-за этого я снова промахнулся.

— И стрела угодила в твою задницу? — кокетливо отозвалась девушка, перебирая пальцами его волосы, чувствуя, как он трясется от смеха, уткнувшись носом куда-то в район ее шею, пробормотал: